Книга Ученик Ведьмака - Джозеф Дилейни

Вдруг свеча оплыла и погасла, оставив нас в полной темноте.

– Вот оно, парень, – сказал Ведьмак. – Только ты, я и темнота. Если можешь это выдержать, то подойдешь мне в ученики.

Его голос теперь звучал как-то по-другому, более низко и очень странно. Мне представилось, как он стоит на четвереньках, его лицо обросло шерстью, изо рта торчат клыки. Я дрожал и не мог даже слова вымолвить, пока не сделал три глубоких вдоха. И только тогда ответил – словами отца, когда ему приходилось делать что-то трудное или неприятное:

– Кто-то же должен это делать. Так почему бы не я?

Ведьмаку мои слова, наверное, показались смешными, потому что он разразился звучным хохотом, который заполнил погреб и загрохотал по ступенькам навстречу новому раскату грома.

– Почти тринадцать лет назад, – произнес Ведьмак, – я получил письмо с печатью. Письмо краткое и по делу, на греческом. Его послала твоя мать. Ты знаешь, что она написала?

– Нет, – тихо ответил я, дожидаясь, что же он скажет дальше.

– Она написала: «Я только что родила ребенка, он седьмой сын седьмого сына. Его зовут Томас Дж. Уорд, и это мой дар Графству. Когда он подрастет, мы позовем тебя. Обучи его, и он станет твоим лучшим и последним учеником». Наше дело – не магия, – сказал Ведьмак почти шепотом. – Главное – это здравый смысл, смелость и точные записи всего, что происходит, чтобы накапливать опыт. Мы не верим в пророчества и в то, что будущее предопределено. Написанное твоей матерью – правда только потому, что мы сделали это возможным. Понял?

В его голосе слышались злые нотки, но я знал: он зол не на меня. И я просто кивнул, хоть он и не мог меня видеть.

– Что же до дара твоей матери Графству, то каждый из моих учеников был седьмым сыном седьмого сына. Не думай, что ты особенный. Тебе еще многому надо учиться.

– Семья может стать помехой, – помолчав, продолжил Ведьмак тише и спокойнее. – У меня осталось только два брата. Один – слесарь, и мы хорошо ладим, но другой не разговаривает со мной вот уже сорок лет, хотя по-прежнему живет в Хоршоу.

К тому времени, как мы покинули дом, буря утихла и на небо выглянула луна. Когда Ведьмак закрыл входную дверь, я впервые увидел, что было вырезано по дереву:

Ведьмак кивнул в сторону надписи:

– Так я предостерегаю тех, кто понимает эти знаки. Я иногда ставлю их на случай, если память подводит. Узнаешь греческую букву «гамма»? Она обозначает одновременно и привидение, и неупокоенную душу. Крест справа внизу – это римская цифра «десять», самая низшая степень. Все, что больше шести, – это неупокоенная душа. В этом доме нечего бояться, если ты достаточно смелый. Помни, темные силы живут за счет твоего страха. Не бойся, и неупокоенная душа не причинит тебе вреда.

Знать бы мне это с самого начала!

– Не вешай нос, парень, – сказал Ведьмак. – А то скоро уткнешься лицом в ноги!.. Может, хоть это тебя развеселит. – Он достал из кармана кусок желтого сыра, отломил немного и протянул мне. – Ешь. Только не глотай все мигом.

Я пошел вслед за ним по булыжной мостовой. В воздухе стояла сырость, но, по крайней мере, дождь прекратился. На западе небо покрылось рваными облаками, похожими на овечью шерсть.

Мы ушли из деревни и продолжили путь на юг. На самой окраине, где мощеная улица переходила в вязкую тропку, расположилась маленькая церквушка. Выглядела она ветхой: шифера кое-где не хватало, на дверях облупилась краска. Мы никого не видели с тех пор, как оставили дом, но у церкви стоял человек. Еще издали я заметил, что его седые волосы сальные и нечесаные.

По темной одежде я понял, что это священник, но, когда мы подошли ближе, меня удивило выражение его лица. Священника будто перекосило, он сердито нахмурился, а потом, приподнявшись на цыпочки, размашисто перекрестил воздух. Я и раньше видел, как священники крестились, но они никогда не делали это так напыщенно, так отчаянно. И его злость была обращена на нас.

Наверное, он таил обиду на моего учителя, а может, и на всех его собратьев. Это ремесло многим не по душе, но мне не приходилось еще видеть, чтоб люди так странно вели себя при виде ведьмака.

– Что это с ним? – спросил я, когда мы прошли мимо и он уже не мог нас слышать.

– Священники! – резко огрызнулся Ведьмак. – Всё знают и ничего не видят! А этот хуже прочих. Мой брат.

Мне хотелось узнать больше, но я почувствовал, что лучше не задавать много вопросов. В прошлом Ведьмака еще много тайн, однако я понимал, что сейчас он мне их не откроет. Поэтому я просто пошел с ним на юг, взвалив на плечо его большой мешок и думая о мамином письме. Она не умела хвалиться и ничего не обещала зря. Мама говорила только правду и отвечала за каждое слово. Ведьмак сказал, что с неупокоенными душами нельзя справиться, а ведь однажды мама их утихомирила.

Быть седьмым сыном седьмого сына в этой работе – обычное дело. Иначе Ведьмак не возьмет тебя в ученики. Но было что-то еще, чем я отличался от остальных.

Я ведь и мамин сын.

ГЛАВА 5Ведьмы и домовые

Мы отправились в так называемый «зимний дом» Ведьмака.

Пока мы шли, последние утренние облака растаяли, и я вдруг увидел, что солнце стало каким-то особенным. Даже в Графстве оно иногда светит зимой (зато зимой дождя не бывает), но каждый год наступает минута, когда в первый раз ощущаешь его тепло. Такое чувство, словно старый друг вернулся.

Ведьмак, должно быть, думал о том же, потому что внезапно остановился и одарил меня улыбкой, на которые он щедр не был.

– Сегодня первый день весны, парень, – произнес он. – Поэтому мы идем в Чипенден.

Ничего не понятно. Он всегда уходит в Чипенден с началом весны? А если так, то почему? Я решился спросить и услышал:

– Летнее жилище. Мы зимуем на границе торфяника Англезарки, а лето проводим в Чипендене.

– Никогда не слышал об Англезарки. А где это? – поинтересовался я.

– На юге Графства. Там я родился и жил, пока отец не решил перебраться в Хоршоу.

Ну о Чипендене я все-таки слышал. От этой мысли мне стало легче. Я понял, что как ученик Ведьмака буду много путешествовать и мне придется изучить дороги в округе.

Сказано – сделано. Мы сменили направление и пошли на северо-восток, к дальним холмам. Я больше не задавал вопросов. Ночью, когда мы снова остановились в холодном хлеву и в качестве ужина я опять получил несколько кусочков сыра, мой желудок, наверное, решил, что у меня горло отрезали, – так я проголодался.

Интересно, где именно мы станем жить в Чипендене, а главное – будет ли там нормальная еда? Я не знал никого, кто бывал там, но слышал, что это отдаленное, глухое место где-то высоко на седых и пурпурных холмах, которые едва виднелись с отцовской фермы. Мне они всегда казались огромными спящими чудовищами. Правда, в этом скорее был виноват мой дядька, который рассказывал всякие байки. Он говорил, будто по ночам эти чудища ходят с места на место и иногда к утру с лица земли пропадают целые деревни, раздавленные тяжестью холмов.