Книга Модельный дом - Фридрих Незнанский

Страшно — и все.

Да еще, пожалуй, ее захлестывало паскуднотошнотное чувство неизвестно откуда надвигающейся опасности, и она, ругнув себя за излишнюю мнительность, дрожащими пальцами ткнулась в кнопочки, набирая код.

Уже поднявшись на свой этаж и открывая ключом входную дверь, нервно засмеялась, представив себя со стороны. Сплошной трагикомизм, и никакого секса.

Включила свет в прихожей и почти без сил опустилась на старенький пуфик, который хозяйка квартиры приобрела еще в те стародавние времена, когда строился этот дом и не надо было копить сотни тысяч баксов, чтобы купить квартиру. Сбросив с ног туфли, позволила себе отдышаться и только после этого прошла на кухню.

Распахнув дверцу полупустого холодильника, прошлась взглядом по его содержимому. Остановилась на початом пакете однопроцентного кефира, который, помнится, покупала в тот самый день, когда так и не дождалась Игоря домой. Оно бы сейчас по-хорошему чашечку кофе выпить или чайку заварить, но на это уже не оставалось сил, и она вылила остатки кефира в любимый бокал Игоря, который все эти дни также сиротливо стоял на столе.

Уже допивая кефир, едва не заплакала от жалости к себе, любимой, но что-то вновь заставило ее насторожиться, и она, сжимая кружку в руке, непроизвольно вжалась в потертую спинку старенького «уголка».

И снова пожалела, что отказалась от охраны, предложенной Турецким. В крайнем случае, можно было бы пригласить на чашечку кофе и кого-нибудь из поклонников. Как говорится, ничего особенного, да и Игорь смог бы понять ее.

Однако, что ушло, то ушло, и Марина, собрав в кулак всю свою волю, попыталась проанализировать накативший приступ почти животного страха, когда хочется забиться в самый темный угол, закрыться старым тряпьем и затаиться надолго, сжавшись в крохотный комочек.

Впрочем, насколько она могла понять, это был даже не страх, а подсознательное чувство скрытой пока что опасности, и это было еще хуже, чем откровенный страх.

— Истеричка! Дура! — попыталась успокоить себя, но от этого лучше не стало, она почти заставила себя проанализировать каждый свой шаг, каждую минуту с того самого момента, когда прикрыла за собой входную дверь и, навесив цепочку, без сил опустилась на пуфик.

На тот момент ее заставило насторожиться обостренное чувство опасности, видимо, развившееся в ней за те годы, что она проработала в театре. Росло Богом данное актерское мастерство, когда надо было научиться чувствовать каждое движение своего партнера на сцене, а вместе с ним и «побочный продукт», чувство неосознанной опасности, когда не знаешь, с какой стороны ждать очередную подлянку, подножку, а то и просто звонкую оплеуху.

Так, это было в прихожей. Но потом она как бы отдышалась, прошла на кухню, открыла дверцу холодильника, достала из его нутра початый пакет кефира…

Выпитый бокал холодного кефира не мог представлять какую-то опасность, а вот распахнутая дверца полупустого холодильника…

— Господи, бред какой-то! — пробормотала Марина. — Не хватало еще собственной тени бояться.

Она поднялась с «уголка», потянула дверцу холодильника, заглянула в морозильную камеру.

Никакой бомбы в холодильнике не было. Еще раз обозвав себя истеричкой и дурой, она хотела уж было захлопнуть дверцу, как вдруг что-то прорезалось в ее сознании, и она даже вздрогнула от неожиданности.

Из холодильника исчезла, будто испарилась, початая бутылка водки, и этому не было объяснения.

В голову мгновенно ударило жаром, и Марина почувствовала, как ее передернуло нервным тиком.

То, что она не доставала бутылку из холодильника — это точно, как божий день, но в таком случае…

Чувствуя, как ее начинает бить истерика, но все еще сдерживая себя, чтобы только не разразиться криком, Марина прислушалась, выглянув в прихожую, и только убедившись, что там никого нет, осторожно, чтобы не скрипнула половица, почти подкралась к трюмо, на котором лежала ее сумочка и, схватив мобильный телефон, снова прошмыгнула на кухню, закрыла за собой дверь.

Руки дрожали.

Надо было кому-то срочно звонить, может быть, просить кого-то подъехать, но она не знала, кто бы мог ей сейчас помочь, и уже чисто интуитивно вытащила из памяти телефон Турецкого. Уже не думая о том, КАК может быть воспринят этот ее телефонный звонок, дождалась, когда мембрана отзовется немного искаженным голосом Турецкого, и, почти задыхаясь от сдавливающего горло страха, произнесла:

— Простите, ради бога, что разбудила, но я… Но вы сами сказали, что я могу звонить вам в любой момент.

— Да, конечно, — насторожился Турецкий. — Что-нибудь случилось?

— Да! В общем…

Она хотела было сказать, что из ее холодильника исчезла початая бутылка водки, которая еще днем стояла там, однако, понимая, насколько дико и по-детски глупо все это будет звучать, заставила себя отдышаться и уже чуть спокойнее сказала:

— Я… Только не подумайте, ради бога, что у меня поехала крыша, или…

— Что случилось, Марина?

Голос Турецкого, спокойный и уверенный, заставил ее собраться, и она уже почти спокойно произнесла:

— У меня в доме кто-то был. А возможно, что и сейчас.

Пропустив мимо ушей «а возможно, что и сейчас», Турецкий спросил:

— С чего бы вдруг такая уверенность?

— У меня… у меня исчезла из холодильника бутылка водки и к тому же… в общем, весь вечер меня не покидает чувство опасности, а когда я шла к дому…

— Что, вы кого-то заметили?

— Нет, но это чувство опасности… Поверьте, я и сама ему порой не рада, но оно еще никогда не подводило меня.

— Хорошо, хорошо, — согласился с ней Турецкий, — ну а что с вашей водкой?

— Она стояла в холодильнике, правда не полная, початая, а сейчас ее там нет.

— Вы в этом уверены?

— Господи! Да что же я, шизофреничка что ли?

— Упаси бог! Даже в мыслях не было обидеть вас. Но согласитесь, исчезнувшая бутылка водки… Кстати, может вы ее достали из холодильника, когда угощали меня чаем?

— Нет! Нет, нет. Она все время была в холодильнике.

Молчание, и наконец:

— В этом точно уверены?

— Да!

— А вы… вы осмотрели свою квартиру? Может, еще что-нибудь пропало?

— В том-то и дело, что нет. Я как вбежала в дверь, так сразу же ее на цепочку, и сижу сейчас на кухне.

— И в комнате, насколько я догадываюсь, еще не были?

— Нет.

В таком случае оставайтесь на кухне, я сейчас подъеду.

Положив мобильник на тумбочку, Александр Борисович покосился на жену, которая даже книгу отложила, прислушиваясь к разговору. На ее лице блуждала язвительная усмешка.