Книга Тайна острова Химер - Мари-Анн Ле Пезеннек

С облегчением повернувшись, Мари вдруг почувствовала чье-то присутствие. Она еще раз быстро огляделась, но не увидела ничего беспокоящего. От легкого ветерка временами шелестели и поблескивали листья развесистого клена, а издалека доносился равномерный шум моря — и ничего больше. Она улыбнулась, сказав себе, что ее бретонский характер, разбавленный ирландским происхождением, доведет ее до того, что она станет суеверной и ей повсюду будет мерещиться нечистая сила. Она вышла с погоста, закрыла за собой скрипучую дверцу и по высокой траве пошла к замку. Ей не терпелось увидеть Лукаса, который должен был ждать ее с книжкой перед накрытым столом.

На этот раз она не придала значения дурным предчувствиям.

День клонился к вечеру, когда Клер Варнье, проехав по перешейку, миновала гранитные монолиты, обозначавшие границу острова Химер.

Она остановила машину в кустарнике, решив дойти до озера пешком, чтобы лучше почувствовать свою связь с Франсуа. По дороге она нагнулась, чтобы сорвать несколько диких цветков, при этом ее муслиновый шарфик зацепился за ветку. Она отцепила его и накинула на плечи, вздрагивая от прохладного воздуха, шедшего из потемневшего леса.

Когда она подошла к краю озера, то, как и всегда, прониклась уверенностью, что именно это место было свидетелем последних минут жизни ее жениха.

Она лишь знала, что он в последний раз погрузился сюда в поисках следов, подтверждающих легенду об Алой Королеве. Его повышенный интерес к мифам никогда не нравился Клер — она была очень впечатлительной. Франсуа даже показал ей план древнего поселения, поглощенного озером, но когда стал рассказывать о могилах пяти убитых Даной пасынков, она больше ничего не захотела знать.

Франсуа пообещал ей, что это погружение будет последним. Через несколько дней они должны были пожениться. Что тогда произошло? Очередные козни Салливанов? Франсуа исчез бесследно. Все поиски оказались безрезультатными.

Клер отважилась ступить на трухлявые мостки, на несколько метров уходившие в озеро. Подобравшись к краю, она стала на колени и по одному бросила цветочки в темную воду. Со слезами на глазах она смотрела, как они медленно поплыли.

Вначале Клер не заметила водоворотиков, начавших тихо морщить воду в центре озера, и лишь несколькими секундами позже свела брови, глядя на два зеленоватых фосфоресцирующих луча, поднимающихся из глубины, подобно двум странным глазам. Зачарованная, она наклонилась пониже, и шарфик, соскользнувший с плеча, коснулся воды.

Глаза остановились примерно в метре от мостков и медленно повернулись к ней. Сгустившиеся сумерки мешали различить что-либо другое, кроме двух зеленых зрачков, вонзившихся в нее.

Шарфик весь оказался в воде, и Клер непроизвольно опустила руку, чтобы поймать его. Вдруг какое-то щупальце, высунувшееся из воды, обвило ее запястье и с необычайной силой потянуло за него. Клер упала и мгновенно исчезла под водой. Через мгновение она вынырнула на поверхность, отчаянно от чего-то отбиваясь, рот ее раскрылся в беззвучном крике, глаза были выпучены от страха… Потом она опять скрылась под водой.

Водоворотики пропали, лопнуло несколько воздушных пузырей на поверхности, на мгновение забурлила вода под мостками, один цветок мягко выбросило на берег… И снова поверхность воды стала ровной и спокойной, словно ничего не произошло.

Этой ночью Мари и Лукас почти не спали. Они были во власти какой-то смутной тревоги, природу которой не могли понять. Они абсолютно не сомневались в своем желании соединить судьбы, а Эдвард лез из кожи вон, предусматривая каждую мелочь и избавляя их от всех хлопот. Все было готово, оставалось только встретить их семьи. Однако мысли Мари упорно обращались к Лендсену и ее приемным родителям, к моменту, когда она сказала им, что выходит замуж…

— Хочешь устроить подлянку, Мари Кермер?

Она резко вздрогнула от грубых слов, которых никогда не ожидала услышать от своего отца, и впервые за прошедший год осознала, как постарел Милик.

Едва свернув расследование в Лендсене, Мари перевелась в департамент криминальной полиции в Париже, чтобы быть поближе к Лукасу, и с головой окунулась в работу. Напрасно она искала себе оправдания, ей хорошо было известно, что это продиктовано стремлением держать призраки прошлого на расстоянии. И хотя она умышленно не взращивала в себе вину, все же иногда проскальзывала мыслишка, что ничего бы не было, не вернись она в Лендсен, чтобы обручиться с Кристианом.

Ее страшила перспектива выйти замуж за Лукаса в том же месте. Конечно, это был неразумный шаг, и она полагала, что отец, чертовски суеверный, тоже понимал это. Но слишком уж близко принял он все к сердцу.

Смешавшись от жестокости Милика, Мари повернулась к матери, которая без лишних движений толкла листья вербены для настойки.

На вид Жанна не постарела, но выражение ее лица было безрадостным, а глаза потускнели. Она будто со всем смирилась.

— Ты ничего не скажешь?

Жанна чуть приподняла голову.

— Со дня, когда ты узнала, что мы не настоящие родители, я всегда была готова к тому, что сейчас происходит.

Мари незаметно вздохнула, расслабилась, но Жанна не закончила.

— Не обманывай себя, Мари, это меня не радует, но я по опыту знаю, что никто тебя не остановит, когда ты что-то вбила себе в голову. — Она замолчала, ополоснула кипятком заварной чайник и продолжила: — И еще я подумала, что лучше будет, если ты сначала узнаешь этих людей, вместо того чтобы идеализировать их.

— Так пусть они приедут сюда на свадьбу! — пробурчал Милик. — И тогда, как сказала мать, выйдет по-твоему. — Он тяжело встал. — Но это будет без меня!

Мари отшатнулась, будто от оплеухи. Она инстинктивно ждала поддержки у матери, но увидела, как Жанна лишь помрачнела и снова принялась за работу, демонстрируя тем самым нежелание вмешиваться.

Слезы отчаяния и обиды подкатили к глазам.

— Ты обманул мои надежды, папа… Так обманул…

Голос ее оборвали приглушенные рыдания, и гнев Милика опал, как пена.

Ему нестерпима была мысль, что его дочь поведет к алтарю кто-то другой, но будь он уверен, что Ирландия поможет Мари обрести покой, он бы смирился.

Согласно обычаю, соединение двух душ должно происходить на земле, откуда родом одна из них, иначе союз распадется. А ведь душа Мари, хочет она того или нет, принадлежит Лендсену.

Никак не Ирландии.

Слезы уже ручьем стекали по щекам Мари.

— Все это сказки, папа, их рассказывают детям, пугают их. Но это неправда…

Он только перекрестился, пробормотав:

— Смилуйся, Господи…

Пронизывающий ветерок вынудил Мари поднять воротник куртки. Внутренний озноб она отнесла на счет недосыпания, но знала, что это не так. Сопровождающий ее Эдвард искоса посматривал на ее напряженное лицо, ее глаза не отрывались от причаливавшего парома. Он взял ее за руку.