Книга Соль - Марк Хаскелл Смит

Сомпорн подошел к Шейле (девушка заметила озорной огонек в глазах, скрытых темными стеклами модных очков, точно это был актер, лишь играющий роль похитителя), дернул за рукав ее рубашки, обнажив татуировку «Метал-ассасин».

— Нравится «Метал-ассасин»?

Шейла кивнула.

— Я очень расстроился, узнав, что группа распалась.

Надеясь обеспечить к себе хорошее отношение главаря похитителей, Шейла произнесла:

— Мой муж играл в группе.

И тут же поняла, что совершила ошибку. В глазах Сомпорна явно защелкали доллары.

— Кто же это? Стив?

Она покачала головой.

— Бруно? — Сомпорн заговорщически подмигнул и добавил: — Мой любимый!

— Нет, Торк. Торк Генри.

Это произвело впечатление. Сомпорн отступил на шаг назад и принялся рассматривать Шейлу.

— Ты — та знаменитая модель, на которой он женился? Да?

— Не такая уж знаменитая.

Сомпорн улыбнулся.

— Скромничаешь. У меня был твой календарь. Ну, тот, с мотоциклами.

Удивительно… Календарь выпустили в Голландии; Шейла тогда снималась ню и полуобнаженная на внедорожниках — всяких «хускварнах» и «бультако» — на фоне знаменитых гоночных трасс по всей Европе. Молодой немец-фотограф (требовательный садист, протеже самого Хельмута Ньютона!) заставил ее упасть на четвереньки, прямо на землю, изогнуться по-собачьи, а потом размазал грязь по прекрасному телу, а голову скрыл шлемом. Сначала Шейла чувствовала, что ее унизили и использовали… но фотографии получились очень интересные и нисколько не повредили карьере. Надо полагать, теперь этот календарь стал гордостью многих коллекций, а в Интернете продается за сотни долларов.

— «Дева мотокросса».

Сомпорн засмеялся.

— Точно, тот самый! У меня на стене висел. — Похититель склонился к девушке, пахнул свежим табаком. — У нас много общего.

Шейла почувствовала, что боится; ноги подкашивались. Она выпрямилась, сдерживая слезы.

— Классно.

Сомпорн рассматривал ее грудь.

— Называй меня Капитан.

Шейла кивнула.

Люди капитана Сомпорна (а с ним была по меньшей мере дюжина вооруженных огнестрельным оружием бандитов) отвели пленников в деревянную хижину. Шейлу и женщину из Сиэтла, шорты которой источали тошнотворную вонь, сковали вместе наручниками и усадили на пол напротив семьи англичан. Заложников оставили в одиночестве. Снаружи доносились разные звуки: люди ходили по лагерю, звучала мелодичная тайская речь, кто-то завел автомобиль. А внутри хижины монотонно и мерзко жужжали мухи, вились над грязными шортами американки. Больно жалили комары.

Женщина из Сиэтла все раскачивалась туда-сюда, бессвязно бормотала, словно молилась. Шейла иногда шептала ей что-то успокаивающее, но по большей части старалась не поворачиваться к соседке, чтобы хоть как-то спастись от зловония.

Удивительно… с тех пор, как их похитили, англичане не сказали ни слова. Шейла посмотрела на них и натянуто улыбнулась.

— Им просто нужны деньги.

Мужчина, стекольщик по имени Чарли, кивнул. Его жена Сандрин (матушка ее по молодости частенько каталась в Кале на пароме) выглядела явно моложе супруга. Лицо у нее было простоватое, но симпатичное. Англичанка вдруг запричитала:

— Ну почему это случилось с нами? Мы же в отпуске!

Муж тихонько шикнул, пытаясь ее урезонить.

— Не волнуйся, дорогая, Руперт все уладит. Обязательно!

И впрямь на сына Руперта всегда можно положиться. Чрезвычайно надежный и способный мальчик.

Впрочем, надежность была их кредо, девизом семейной компании. Они так и на фургоне написали: «Тодд и сын. Специалисты по остеклению. Чисто и надежно. Вызов оценщика бесплатно».

Чарли переделал под офис старый вагончик в районе Крауч-Энд в северной части Лондона. Он упорно работал, чрезвычайно старательно и добросовестно, и наконец сумел скопить достаточно денег, чтобы устроить жене настоящий отпуск. Сандрин хотелось чего-то экзотического. Она всегда ворчала, что у мужа нет «вкуса к приключениям». А теперь отпускники сидели на полу в каком-то бараке в самой топи мангрового болота… похоже, приключение вышло несколько более насыщенным, чем они рассчитывали, бронируя тур.

На плечо Сандрин опустился комар. Чарли принялся изо всех сил дуть на жену, пытаясь прогнать кровососа. Она удивленно обернулась к нему.

— Что ты делаешь?

— Комар. Не дай бог, малярию подхватишь.

Сандрин было все равно.

— Перестань! Меня это раздражает.

— А по-моему, раздражение лучше, чем малярия.

Насекомое напилось крови и взлетело с плеча. Чарли разглядывал открытое окно, грубо вырезанное в бамбуковой стене.

— Знаете, сюда бы хороший кусок поликарбоната… Чтобы мошки не летали. И прохладней было бы.

Шейла перевела взгляд на мужчину.

— Прошу прощения…

— Окно. Двойной стеклопакет из поликарбоната. Заполнять лучше всего аргоном, понимаете? В условиях высокой инсоляции.

Сандрин пихнула мужа в бок.

— Чарли, пожалуйста!

Глава 7

Торк проснулся. Во рту стоял горький привкус пива. Пыхтел кондиционер; снаружи слышался какой-то звон и мяуканье на тайском — как обычно, по вечерам местные танцоры и музыканты устраивали концерт на пляже. В комнате было темно; Торк поискал зажигалку и, освещая путь огоньком, побрел в ванную.

Несмотря на работающий кондиционер, он потел и думал о том, что в Таиланде у человека открываются все поры. Утром просыпаешься в поту (солнце уже жарит вовсю), весь день потеешь, словно в паровой бане, еще больше потеешь от острой еды, а потом, пытаясь заснуть, потеешь всю ночь. Даже странно, что люди еще не высохли от такой потери влаги.

Напомнив себе, что необходимо поддерживать уровень жидкости в организме, музыкант достал из мини-бара банку местного пива «Сингха» и полез под душ. Подставляя грузное тело под струи прохладной воды, намылил редеющие волосы. Ни за что бы не стал включать горячую! Вытерся полотенцем, побрызгал дезодорантом под мышками. Так противно, что дезодорант до конца не сохнет: под мышками постоянно влажно, хотя пахнет вполне приятно.

Торк оделся в черные хлопковые штаны на резинке, натянул футболку. Взглянул на себя в зеркало. На башке точно мокрое гнездо, да и побриться давно пора, только не опаздывать же к шведскому столу — очень проголодался. Подтянув штаны на животе, он расправил футболку — любимый слоган на фоне американского флага: «Наши цвета навсегда — и в жопу всех остальных!» Коротко. Ясно. Патриотично.

Музыкант шагнул из домика в кишащую мошкарой ночь. Луна отражалась в океане, разливая по пляжу серебристо-голубое мерцание. Он побрел по песку на звуки музыки, к зареву нескольких дюжин факелов. Сотни крошечных крабов испуганно бросились из-под ног.