Книга Черная кровь - Лорел Гамильтон

Когда мое тело успокоилось, Натаниэль выдвинулся настолько, чтобы не задевать точку внутри меня. Он сосредоточился на выходе, двигаясь резкими и быстрыми ударами. Он был примерно в той же позе, в которой недавно был Джейсон, но касался моего тела еще меньше, разве что самым краем себя на той заветной точке во мне.

Джейсон стоял уже возле кровати, опираясь на один из низких столбиков. Он наблюдал за нами, и я заметила, что Натаниэль смотрит на него. Натаниэлю нравилась публика.

Он вернул себе мое внимание, и я увидела, как он борется с собственным телом, стараясь удержать ритм. Я провела взглядом вдоль его тела, вдоль живота, паха, бедер, все поддерживало этот ритм, напрягая все силы. И все это время между моими ногами незримым весом рос оргазм. И между следующими ударами оргазм пролился из меня криками удовольствия. Вернулся, заставив выгнуться назад, закрыв глаза и крича.

Я повисла на своих оковах, и это дало мне новый виток удовольствия, заставив кричать еще громче. Я не знаю, в чем фокус, но возможно, мне просто понравилось быть примерно на одном уровне. Что я и сделала. Секс не подвержен логике, он для удовольствия.

Натаниэль дождался, пока мое тело успокоилось, прежде, чем вновь погрузиться в меня снова на всю возможную глубину. Он трахал меня до тех пор, пока меня не накрыл еще один, последний оргазм, и только тогда он позволил себе кончить. Он вздрогнул надо мной и во мне, я ощутила это, и снова и снова билась от удовольствия.

Он склонился ко мне с торсом, покрытым потом, улыбаясь во все лицо.

— Я люблю тебя, Анита, — сказал он, затаив дыхание.

— Натаниэль, я тоже тебя люблю.

Джейсон продолжал опираться на столбик кровати, уставившись на нас очень серьезным взглядом своих голубых глаз. Он наслаждался зрелищем — это было видно по его лицу, по его телу, но было что-то потерянное в его глазах. Мы были его друзьями, возможно, самыми лучшими, но это было не одно и то же. Даже с сексом это была не та самая вещь.

Глава 5

Когда мы снова смогли ходить, мы помылись. После чего все трое вернулись в кровать, чтобы немного придти в себя. Я закончила последней, поскольку я гораздо дольше вожусь.

— Ты настолько стесняешься секса, Анита, насколько самозабвенно ему предаешься. Это просто удивительно, — сказал наконец Джейсон.

— Ты в сексе вполне хорош, — ответила я, и мой голос все еще немного хрипел.

Он рассмеялся, и это был настоящий полноценный смех. Даже если бы секс не был таким хорошим, один звук его смеха сделал бы его намного лучше.

— Мой отец считает меня геем.

Натаниэль и я уставились на него.

— Почему? — спросила я.

— В средней школе я дружил в основном с девчонками, а единственный парень среди моих друзей оказался геем. Еще я не стремился участвовать в спортивных состязаниях. Я оставался в танцевальном классе до старшей школы.

— Единственный парень в комнате, полной девочек, — сказала я.

Он кивнул и усмехнулся:

— Я был единственным, кто мог выполнять поддержки, вести, и единственным, кто добрался до девчонок. Забавно. Я был единственным мальчиком в большинстве школьных музыкальных кружков.

— Я не знала, что ты поешь.

Он рассмеялся.

— Я танцую лучше, чем пою, но могу заниматься и тем, и другим, и петь, и танцевать. Комбинация очень редкая в средней школе, особенно среди парней.

Это была та сторона жизни Джейсона, о которой я ничего не знала.

— Мне казалось, что ты поступил на факультет экономики, когда мы только познакомились, а не на театральный.

— Мои родители не стали бы платить за театральный факультет. Зато заплатили за степень в области экономики.

— Если тебе не надо было платить за колледж, почему ты выбрал работу стриптизера?

— Одни адские вопли моих родителей того стоили. Но еще это был способ учиться в колледже на дневном отделении.

— Остальная часть твоей семьи думает, что ты гей? — спросила я.

— Моя старшая сестра точно так считает. Насчет остальных я не знаю. Возможно. Я стриптизер и живу с Жан-Клодом.

— Они думают, что ты живешь с ним так же, как с Перди, — уточнил Натаниэль.

— Да, — ответил Джейсон.

Я положила свою руку Джейсону на живот, без тени секса, просто ради утешения.

— Проблемы с ней, наверное, напомнили тебе о проблемах с твоей семьей.

— Да уж, времечко выбрано прекрасное, да?

Натаниэль приподнялся на локте, опираясь на мое бедро.

— Что ты будешь делать?

— За исключением смены работы, все то, чего так хотелось моему отцу, буду мужчиной, женюсь, заведу семью, черт возьми. — Он поднялся с подушки, обнял меня поперек живота, спрятав лицо у меня на плече. — Вы не поверите, чего хотела бы от меня моя мама.

— Чего же? — спросил Натаниэль.

Я почувствовала улыбку на лице Джейсона, прижатом к моему плечу.

— Она хотела, чтобы я привел свою подругу домой, чтобы доказать отцу, что я нормальный. Тогда он сможет уйти с миром.

— Очень неудачный момент для вашего с Перди расставания, — заметила я.

— Возможно, я даже привел бы ее домой, Анита. Но ты понятия не имеешь, как глубоко засела в ней ревность. Она взорвалась бы, как только любая из моих старых подружек поздоровалась бы с нами на улице.

— Ревнива до безумия, — согласилась я.

Он кивнул, прижимаясь ближе, будто я его плюшевый мишка в натуральную величину.

— Я сказал ей, что мы с Перди разошлись. Она сказала: «приведи подругу, я знаю, что они у тебя есть. Приведи домой девушку и сделай своего отца счастливым».

— Что она имела в виду под словами «я знаю, что они у тебя есть»? — спросила я.

— Я был неразборчив в средней школе. Спал с любой девчонкой, которая того хотела. Весь город считал меня и моего лучшего друга парой. В лучшем случае они считали меня бисексуалом, а большинству вообще не было до этого дела.

— Для них ты все равно оставался геем, — сказал Натаниэль, и было что-то в его голосе, что заставило меня на него посмотреть.

— У тебя был опыт общения с людьми, которые так думали про тебя? — спросила я.

Натаниэль пожал плечами.

— Было дело, теперь я точно знаю, кто я и примирился с этим. Но когда ты моложе, это все воспринимается намного острее.

— Тебе двадцать один, не так уж ты и стар.

Он улыбнулся и поцеловал меня.

— У меня было длинное и трудное детство, это делает меня старше.

Он попал на улицу, когда ему еще не было десяти. Он стал проституткой, когда был не намного старше. В тринадцать он баловался наркотиками. Он завязал, когда ему было семнадцать, но когда Натаниэль говорил, что у него было трудное детство, это всегда звучало, как сигнал SOS с «Титаника».