Книга Необузданное сердце - Джон Элдридж

Ты ли дал коню силу

и облек шею его гривою?

Можешь ли ты испугать его, как саранчу?

Храпение ноздрей его — ужас;

Роет ногою землю и восхищается силою;

Идет навстречу оружию;

Он смеется над опасностью, и не робеет,

И не отворачивается от меча;

Колчан звучит над ним,

Сверкает копье и дротик;

В порыве и ярости он глотает землю

И не может стоять при звуке трубы;

При трубном звуке он издает голос: «гу! гу!»

И издалека чует битву,

Громкие голоса вождей и крик.

Иов 39:19–25

Боевой жеребец унаследовал отважное сердце своего Создателя. Так же, как и мы; каждый мужчина является «отпрыском победной ветви». Или по крайней мере являлся таковым. Чтобы определить, что за мужчина перед вами, надо лишь обратить внимание на то, какое впечатление он производит на вас. Скучно ли вам с ним? Пугает ли он вас своими богословскими идеями? Хочется ли вам закричать оттого, что он такой «славный» малый? В Гефсиманском саду, темной ночью, толпа убийц «с фонарями и светильниками и оружием» пришла за Христом. Обратите внимание на их малодушие — почему они не пришли за Ним при свете дня, когда Он был в городе? Бросился ли Иисус в страхе прочь? Нет, Он с достоинством вышел встретить их.

Иисус же, зная все, что с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете? Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус говорит им: это Я. Стоял же с ними и Иуда, предатель Его. И когда сказал им: «это Я», — они отступили назад и пали на землю. Опять спросил их: кого ищете? Они сказали: Иисуса Назорея. Иисус отвечал: Я сказал вам, что это Я; итак, если меня ищете, оставьте их, пусть идут…

Ин. 18:4–8; курсив мой. — Дж. Э.

Вот вам и проявление силы. Отважный выход Иисуса поразил толпу убийц, которая пришла за ним. Несколько лет назад один хороший человек дал мне прочитать стихотворение о Христе под названием «Баллада о прекрасном Друге» («Ballad of the Goodly Fere»), написанное Эзрой Паундом. Это стихотворение стало моим любимым. Оно написано от лица одного из мужчин, которые следовали за Христом, возможно, от лица Симона Зилота; стихотворение наполнится для вас особым смыслом, когда вы узнаете, что автор называет Иисуса Fere, что на древнеанглийском языке значит «товарищ» или «друг»:

Разве не потеряли мы прекраснейшего Друга

Из-за священников и преступников?

Конечно, Он любил отважных мужчин,

Корабли и открытое море.

Когда они пришли целой толпой, чтобы забрать нашего Друга,

Было приятно видеть улыбку на Его лице,

«Сначала дайте уйти Моим спутникам», — сказал прекрасный Друг.

«Или быть вам проклятыми», — сказал Он.

Да, Он отправил нас подальше от этой толпы,

И презрение прозвучало в Его смехе:

«Почему вы не схватили Меня, когда Я

Ходил один по городу?» — спросил Он.

Мы пили хорошее красное вино за Его здоровье,

Когда мы последний раз собрались вместе.

Наш прекрасный Друг не был трусливым священником,

Он был самым лучшим Человеком на свете.

Я видел, как Он, размахивая связкой веревок,

Выгнал из храма сотню мужчин

За то, что они превратили святой дом молитвы

В место своего обогащения и торговли…

Я видел, как Он усмирил сотню мужчин

На галилейских холмах.

Они притихли, когда Он спокойно прошел мимо них,

Взгляд Его напоминал мрачное море.

Море, которое не выносит мореплавателей,

На просторах которого гуляют лишь вольные ветры,

Как волны озера Геннисаретского, которые Он усмирил

Несколькими словами, сказанными внезапно.

Прекрасный Друг был нашим Учителем,

Товаришем ветру и морю,

Если они думают, что убили нашего прекрасного Друга,

То они безнадежные глупцы.

Иисус не был ни «трусливым священником», ни бледным служкой с волосами, зачесанными на прямой пробор, говорящим тихо и мягко, избегающим конфликтов, позволившим себя убить, потому что у него не было другого выхода. Он умел плотничать, находил общий язык с рабочим людом. Он — Господь Сил, главнокомандующий армии ангелов, и когда Он вернется, мы увидим Его во главе устрашающего воинства, восседающим на белом коне, с мечом острым, облеченным в одежду, обагренную кровью (см.: Откр. 19). Этот образ больше напоминает нам Уильяма Уоллеса, чем мать Терезу.

Нет сомнений — в Божьем сердце есть что-то неистовое.

А как же приключения?

Если вы хоть немного сомневаетесь в том, что Господь любит дикую природу, проведите ночь в лесу… в полном одиночестве. Отправьтесь на прогулку в грозу, поплавайте вместе со стаей китов, разозлите лося. Кто, в конце концов, создал всех этих животных? Большой Барьерный риф, рядом с которым плавает много белых акул, индийские джунгли, в которых полно тигров, пустыни юго-запада, где водятся гремучие змеи, — можно ли назвать эти места «приятными для отдыха»? Большинство мест на земле небезопасны, но они красивы. Я понял это несколько поздно, когда отправился в верховья реки Кенай на Аляске. Мы с моим приятелем Крейгом хотели поймать лосося и радужную форель, которые водятся в холодных водах этой реки. Нас предупреждали, что в этих краях есть медведи, но мы не поняли всей серьезности этих предупреждений, пока не оказались в глухом лесу. Повсюду были видны следы гризли — рядом с тропой были разбросаны дохлые рыбы с откушенными головами, повсюду кучи помета, следы огромных лап на стволах деревьев на уровне головы. «Нам конец, — подумал я. — Что мы здесь делаем?»

И тут мне пришла на ум такая мысль: когда Бог сотворил наш мир, Он увидел, что «это хорошо», во имя всего святого. Тем самым Он дал нам знать, что Ему очень нравятся приключения, опасность, риск, элемент внезапности. Все творения Божьи непростительно дикие. Богу нравится такая природа. Что же можно сказать о Его собственной жизни? Мы знаем, что Ему предстоит выиграть битву, но любит ли Он приключения? Я хочу сказать, что Бог заранее знает все, что произойдет, так ведь? Тогда откуда взяться хоть капле риска в Его жизни; разве не находится все под Его неослабным контролем?

Пытаясь защитить суверенность Божью, богословы несколько перестарались, представив нам Бога неким шахматистом, Который играет и за белых, и за черных, делая ходы и за Себя, и за нас. Хотя ясно, что это не так. Бог — это Личность, Которая постоянно идет на риск. Без сомнения, самым рискованным шагом было дать ангелам и людям свободную волю, вплоть до свободы отвергнуть Бога — не единожды, а каждый день. Разве Господь ввел человека в грех? «Никак», — говорит апостол Павел (см.: Гал. 2:17). Значит, Бог не может играть всеми фигурами на шахматной доске, ведь люди постоянно грешат. Падшие ангелы и люди используют свою власть, чтобы ежедневно совершать злодеяния, вселяющие ужас. Разве Бог останавливает каждую пулю, выпущенную в невинную жертву? Разве Он препятствует тому, чтобы сексуальная связь подростков приводила к беременности? В нашей жизни гораздо больше риска, чем зачастую мы согласны допустить.