Книга Шоколад для египетского парикмахера - Анна Сызранова

В конце аллеи стоял автомобиль. Действительно, черный. Возле него я увидела четыре силуэта: два в форме охранников отеля, и два в гражданском. Я подслеповата, очки не обеспечивают мне сто процентное зрение. Хорошо вижу в контактных линзах, но от них у меня быстро устают глаза, поэтому, вечером всегда в очках. Фонари для меня, как большие светящиеся шары, количество мужских фигур в конце аллеи точно сосчитать сложно, потому что я путаю их с их же тенями на асфальте.

Было очень страшно и холодно. Не успокаивало даже наличие охранников — эти толстяки не догонят машину, если меня туда сейчас запихнут, и увезут. Я сделала противное лицо и пошла вперед, кутаясь в свитер, производя агрессивные выпады пакетом с гостинчиком.

Когда я подошла уже совсем близко к границе отеля с улицей, охранники ушли в свою будку, а двое из трех мужчин двинулись ко мне. Я остановилась. Египтяне, похожие, как братья-близнецы, белозубые и смуглые, сделали еще несколько шагов. Один был в белой рубашке. Другой — в коричневом свитере. Шагнула назад. Надо быть начеку. Любители подарков из Новосибирска, наконец, поняли, что меня голыми руками не возьмешь, и замерли. Я решила начать переговоры. Но не успела — мужчины рванули ко мне. Тут во мне проснулась немецкая кровь прабабушки Марты Киль:

— Стоять, — скомандовала я, — Марио — ко мне, всем остальным — назад!

Улыбки на лицах египтян потухли. Они явно не понимали, чем вызван такой прием. Мужчина в коричневом свитере двинулся в моем направлении.

— Вы Марио? — удивилась я.

— Да, Марьо, да!

— Вы же говорили, что Марио в белой рубашке!

— В белый рубашка мой друг. Он лучше говорит по-русски. Он хочет с тобой знакомиться.

Как удачно складывается вечер. Наталья взяла на себя труд позаботиться о моем досуге и попросила Марио привести для меня друга. Мысленно представляя себе, что я сделаю с Натальей по приезду в Новосибирск, я решила довести дело до конца. Надо начинать передавать гостинчик, черт побери. Устроили тут ромашку — белая рубашка, коричневая…

— Так, Марио, — командовала я, — давайте-ка я Вас сфотографирую. Меня Наташа просила.

Парень изобразил улыбку.

С моей точки зрения, это был скорее оскал, сквозь который едва проглядывала страдающая в разлуке с Натальей тонкая египетская душа. Впрочем, влюбленным виднее. Однако мне показалось, что Марио не особо рад тому, что я запечатлела его образ.

— Вы приходить в гости, с ваша муж, ко мне, да, — попытался Марио быть вежливым.

— Я не в гости ходить приехала, — отрезала я, — Я с детьми, мамой и свекровью отдыхаю.

Марио испугался окончательно и больше никуда не приглашал. Поэтому я приступила непосредственно к передаче подарка. Сунула ему в руки пакет и сказала:

— Там телефон. Он стоит двести долларов. Наташа сказала, что Вы мне их отдадите, а я передам ей.

Марио сделал вид, что впервые в жизни слышит слово «деньги»:

— Какие денги? У меня нет. Наташа писала смс, но я не поняль. Вы уезжаете через десять дней? Какое число? Я принесу вам в отель, потом.

Потом, суп с котом. Мне захотелось шмякнуть Марио по голове подарочком, однако он уже крепко вцепился в пакет и тянул его на себя. Мне ничего не оставалось, как отдать.

— Сейчас, вы подождати, — сказал Марио, и пошел к своему белорубашечному другу. Он отдал ему пакет с Наташкиными шоколадками, и, взяв у него небольшой неопрятный сверток, снова направился ко мне. «Спокойно, Наталья, будет и на твоей улице праздник», — подумала я. Марио протянул пакет мне и с нажимом сказал:

— Передай Наташе, пожалюста, это египетский сладость, называется «Басбуса», очень вкусно, моя мама делать для нее. Только не разворачивать, а то он высохнет и невкусный потом.

Сверток представлял собой отвратительное зрелище — размером с кусок хозяйственного мыла, на вид и на ощупь — как пластилин, завернутый в промасленную бумагу, а потом — в полиэтилен. Нюхать я его не решилась. Пусть Наташка наслаждается. Обалдеть, кусок непонятно чего вместо двухсотдолларового телефона. Самое неприятное, что влюбленная Наталья даже есть эти сладости не будет, а прилепит в красный угол, и десять лет гостям будет показывать — мол, любимый из Египта прислал, его мама для меня пекла. А у мамы, наверное, казан пахлавы пригорел, вот сынок, вместо того, чтобы выбрасывать, мотается весь вечер, гостинчики собирает, подарочки дарит.

Ладно, надеюсь, это не наркотики и не взрывчатка. Глупо было ожидать, что Марио раскошелится. Мне совсем не верилось, что Марио отдаст деньги. У него было круглое сытое лицо альфонса. Я ощутила, как сильно устала, замерзла и хочу спать, и сказала напоследок:

— Вы знаете, по-моему, Наталья Вас очень сильно любит. Не обижайте ее.

Марио сделал вид, что плохо понимает по-русски. Зубы у меня стучали. Я повернулась и пошла в отель. Оглянувшись, увидела, что Марио медленно отступает к черной машине. Друг в белой рубашке ждет его, облокотившись на капот, третьего друга не видно, наверное, он внутри. Сделав несколько шагов, я обернулась еще раз, услышав за спиной какой-то кашель. То есть, за него я приняла раздавшийся сзади звук.

Машин на пустынной улице было уже две. Рядом с черной стояла вторая, тоже темная, и из нее стреляли. В таких вещах я разбираюсь не особо, тем более что успела отойти на порядочное расстояние, да и очки показывали не в фокусе, однако пятно, расплывающееся на белой рубашке моего несостоявшегося приятеля, разглядела хорошо. Ему попали в грудь, с капота его отбросило на лобовое стекло, где он и остался лежать, удивляя расслабленностью позы и полной неподвижностью конечностей. Марио пытался сесть в машину и захлопнуть за собой дверцу. Раздались сухие щелчки, из его головы брызнул тугой фонтанчик. Он встал на колени и ткнулся лбом в переднюю дверцу машины, куда так и не успел запрыгнуть. Завалился набок. Стало так тихо, что я снова начала слышать шелест пальмовых листьев, которые без устали теребил ветер. Машина, стрелявших медленно двинулась вперед, обогнула ту, на которой приехал Марио и остановилась. Из нее, прикрывая лицо рукой, вышел человек, подошел к лежащему на лобовом стекле телу и потянул на себя пакет, который тот продолжал держать в руках. Когда пакет освободился, человек вернулся обратно, хлопнула дверца и машина сорвалась с места.

Все заняло доли секунды, охранники отеля даже не успели выскочить из будки. Я тоже пребывала в недоумении. Что мне делать? Догонять? Прятаться к себе в номер и делать вид, что я здесь ни при чем? Сфотографировать Марио еще раз? Чтобы Наташке впредь была наука — к чему приводят ее гостинчики.

Еще в голове крутилась мысль: «Все-таки я не права. Вон как у них здесь шоколад любят, какую бойню из-за подарка устроили».

Потом я убежала. Мне хотелось обратно в теплый, сияющий холл отеля, многолюдный и безопасный, где я затеряюсь, и никто не обвинит меня в передаче опасных гостинцев. Взяла у бармена ром с колой и устроилась в соломенном кресле у пустующего столика. «Что за звери, устраивать такую резню, вернее, стрельбу, из-за обыкновенного шоколада, бои без правил на улицах. А если бы в меня попали? Вроде цивилизованные люди, на машинах ездят, а убивать готовы из-за пустяков», — размышляла я.