Книга Бретёр - Андрей Акцынов

Их расставили в колонну, и они одними из последних двинулись, замыкая общий поток. Они шли последними, потому что больше всего раздражали власть, а коммунисты власть не раздражали. За ними шли только анархисты с антифашистами, представляя собой крохотную толпу плохо организованной ребятни.

Во главе, естественно, шли сытые и разрешенные коммунисты, которые ничего лучше в политическом смысле не придумали, как дважды в год выходить на санкционированный карнавал. Что может быть более выгодно режиму, чем ручная, да еще и не семи пядей во лбу оппозиция?.. Тесные сношения с властью превратили коммунистическую партию в неочерносотенцев, в один из оплотов путинского полицейского режима.

Президента – в отставку!

Губернатора – в отставку!

Весело скандировала их колонна. Лозунги, дерзкие, как выстрел без предупреждения в голову, иногда прерывались краткими выступлениями представителей питерской партийной верхушки НБП.

«Мы объявляем сегодняшний день днем русского бунта!» – кричал Барт.

Далее мегафон циркулирует из рук в руки Дмитриева, Песоцкого, депутата Леонова и всех, кто имеет опыт и может внятно сформулировать свои взгляды.

Со стороны само шествие их колонны в чем-то напоминает передвижение военнопленных, потому что их со всех четырех сторон конвоируют менты различных званий и комплекции. Так власть демонстрирует, что готова задушить революцию во младенчестве.

Путин – лыжи, Магадан!

Кричалки от злобного и негодующего стиля иногда скатываются в юмор, озорной и остроумный. Тем временем Бретёр гордо несет флаг и уже обнаруживает себя посередине Невского проспекта. Из окон маленьких кафе на них вылупляются люди различного социального положения и материального достатка, их лица перекошены в гримасе явного недоумения. Слегка испуганы молодые миловидные продавщицы бутиков, их не на шутку взбудоражили красные знамена.

У самого подхода к Дворцовой площади их небольшой отряд устроил торжественную кульминацию революционного праздника. Добрая половина нацболов извлекли из-за пазухи заранее припрятанные фаера, и колонна вся залилась торжественным праздничным светом. И все это на фоне возбужденных и негодующих ментов, которые никак не могут понять, что с ними делать. То ли оставить в покое, то ли немедленно задержать и доставить в отделение, а там избить. Принимают решение не трогать.

На митинг они не пошли, оргкомитет отказался давать слово их лидерам.

Нам нужна другая Россия!

14

Родословная Бретёра была тотально небольшевистской. Прадед по матери – известный и уважаемый начальник вагоностроительных мастерских – был расстрелян революционными рабочими. По отцу и того круче. Все воевали в царской армии, начиная примерно с XVII века. Наиболее близкими были участник Кронштадтского мятежа и главштаба Дикой дивизии барона Унгерна. И еще, что приводило Бретёра в особенный восторг, он приходился прямым потомком брата самопровозглашенного Верховного правителя России адмирала Колчака. Впрочем, он всегда считал героями и белых и красных.

Мысли о съезде партии не покидали Бретёра всю неделю. Стихийное, как пламя, воображение рисовало самые величественные и яркие картины, красные партийные знамена и факельные шествия. Недавно он посмотрел документальный фильм «Триумф воли» Лени Рифеншталь, и его увлекла могучая тоталитарная эстетика.

Из конспиративных соображений на съезд было решено отправляться несколькими группами, используя различные виды транспорта. Их небольшой отряд, одна четверть партийной ячейки, должен был в ночь выехать на автобусе. Вечером он собрал вещи, нацепил охотничью цвета хаки куртку с меховым капюшоном – это потому, что стоял осатанелый холод, – и вышел из дома, чтобы пешком пойти до автобусного вокзала. Денег на предстоящее путешествие едва хватало.

Они выехали в ночь. Бретёр, Андрей Песоцкий, Барт, Женя Павленко и остальные. Среди них был какой-то парень, про которого единственное, что он знал, – это то, что тот вклеил себе в паспорт фотографию Гитлера… С Бретёром рядом сидел довольно молчаливый нацбол Олег Петров, из коротких, обрывочных фраз которого он составил для себя портрет типичного молодого парня из необустроенной семьи. Олег учился в ПТУ на повара. Денег с собой у него было еще меньше, чем у нашего героя.

– Выехали из Питера! – сказал Бретёр маме по телефону.

Мама часто волновалась за него, но никогда не стремилась его контролировать.

– Ты что, совсем мудак?! – Перед ним возникла рыжая борода. Павленко смотрел на него яростными, осуждающими глазами.

– Все нормально. Его же не прослушивают! – крикнул Барт.

Они уносились прочь из города в Москву. Казалось, вся милиция должна быть озабочена только ими и должна бросить все силы, чтобы их поймать. Они, конечно, переоценивали свое значение на тот момент.

Вдоль дороги располагались самые мрачные и таинственные архитектурные сооружения, заброшенные заводы, цеха и кабаки. Вскоре город растворился и место домов заняли жиденькие разнокалиберные деревья. А потом наступила темнота. Самое приятное в ночной дороге – глубоко за полночь выйти где-нибудь на остановке и заказать горячего черного, как русская зимняя ночь, чая у бедняков-торговцев; как только выходишь из автобуса, они сразу набрасываются на тебя, как стая голубей на зерно.

Бретёр включил в плеере свою любимую песню. Она начиналась так:

Я сам себе и небо и луна,

Го-олая довольная луна,

До-олгая дорога,

Да и то не моя.

За мно-ою зажигали города,

Глупые чужие города,

Та-ам меня любили,

Только это не я…

Он закрыл глаза и вспомнил момент из детства. Ему шесть лет, папа забирает его из школы, и они выходят из метро «Горьковская». Прямо в саду, на траве, а точнее, на грязи, потому что весна и травы пока нет, играют уличные музыканты.

Рок-группа имеет двух солистов, маленького и длинного. Маленький, с черной шевелюрой на голове, экзальтированно завывает высоким, чуть картавым голосом. На нем зеленая растянутая и разорванная футболка. Длинный, фронтмен, похожий на циркового клоуна, облаченный в сплошь увешанный орденами и брошками черный пиджак, танцует как сумасшедший посередине огромной грязной лужи, так что брызги летят во все стороны прямо на прохожих. Их слушают всего с десяток зевак. Маленький Бретёр был околдован этой музыкой, и они остались слушать концерт до конца. Тогда он впервые заплакал от счастья.

Текст песни «Дорога» группы «АукцЫон» написан бессознательно, но Бретёр видел его смысл для себя таким: человек одинок и заброшен в этот полный призраков и иллюзий мир, и сам он суть такой же призрак. Потому глупо цепляться за что-либо тут. А лучше, удивляясь и очаровываясь, лететь, как во сне, в поисках новых страстей и приключений.

15

Когда радикалы различных калибров и направлений вдруг соединяются в одной оппозиционной партии, то какой власти это может понравиться? Никакой. Такая политическая организация обречена на вечную борьбу, на гонения и тюрьмы, и так до полной разгромной победы над врагом. Ее ждет революция или смерть! Своей кипучей энергией и личным примером Лимонов навсегда привил партии такой воинственный и наступательный дух.