Книга Влияние морской силы на Французскую революцию и Империю. Том II. 1802-1812 - Альфред Мэхэн

Борьба русских с Турцией в течение лета 1790 года велась вяло. Деятельные операции начались в октябре и продолжались в то время года, суровость которого русские могли переносить лучше турок. Заключительным эпизодом этой кампании и всей войны был штурм Измаила Суворовым – военный подвиг, до того громадный и полный таких ужасов, что краткое описание сопровождавших его обстоятельств позволительно привести даже и в нашем изложении.

Город этот, на который смотрели как на ключ к нижнему Дунаю, окружен был тройной линией стен с отдельным рвом у каждой, гарнизон его состоял из тринадцати тысяч человек. Населения, не считая войска, было около тридцати тысяч. Вследствие позднего времени года – это было в декабре – Суворов решил правильной осады не предпринимать, а попытаться взять город приступом, чего бы это ни стоило. На соответствующих пунктах были по возможности быстро возведены батареи для подготовки атаки и прикрытия штурмующих колонн. В пять часов утра, в день Рождества Христова, все они сразу открыли огонь, и после двухчасовой жестокой канонады русские, построившись в восемь колонн, двинулись вперед. После трехчасового боя они были отброшены назад, но Суворов, имевший безграничное влияние на своих солдат, бросился вперед и, водрузив русское знамя на одном из неприятельских верков, воскликнул: «Неужели этот флаг останется в руках неприятеля?» Благодаря усилиям его и офицеров войска снова бросились в атаку. Сражение, которое должно было разрешиться множеством рукопашных схваток, длилось до полуночи. Только когда, после восемнадцатичасового боя, была взята и третья линия укреплений, сопротивление прекратилось, хотя кровопролитие продолжалось еще всю ночь. По современным расчетам, в тот день Рождества Христова погибло жестокой смертью тридцать тысяч турок, включая женщин и детей, и около двадцати тысяч русских солдат. Военные операции продолжались и в течение весны, но предварительные условия мира между Россией и Турцией были подписаны в Галаце только 11 августа 1791 года.

Этим был положен конец враждебным действиям на всем Востоке, так как между Россией и Швецией мир был заключен уже годом раньше – 11 августа 1790 года. Время для нападения на Россию было выбрано шведским королем весьма удачно, и если бы в общественном мнении Великобритании было какое-нибудь единодушие, то последняя могла бы иметь в своих руках весьма сильный рычаг для противодействия операциям России против Турции, поддерживая диверсию на севере. Русский и шведский флоты были почти равносильны, и поэтому даже небольшой британский отряд мог бы склонить чашу весов на сторону Швеции, дать ей господство на Балтийском море и поддерживать свободу сообщений между Финляндией и шведским побережьем. Между тем английская нация была так далека от единодушия, что, как мы видели, большинство голосов, бывших на стороне главы министерства, постоянно уменьшалось, и он, вероятно, знал, что между теми, которые подавали голос за него открыто, многие действовали не чистосердечно. Пруссия также не помогла Швеции в такой степени, как должна бы была это сделать при том направлении своей политики, какого окончательно решилась держаться, хотя она была и смущена и огорчена совсем для нее неожиданным заключением мира. Нерешительность со стороны союзных государств ограничила их деятельность посредничеством между Швецией и Данией. Она же помешала достижению результатов, которых по справедливости можно было бы ожидать на севере и еще более в восточной части Европы. Однако она не отнимает значения занятого ими положения, так же как и не скрывает переворота в британской политике, характеризующего рассматриваемое нами теперь десятилетие.

Обнаружившиеся таким образом стремления различных держав были внезапно, хотя лишь временно, приостановлены революцией во Франции. Волнения, так долго разгоравшиеся в этой стране, после короткого и обманчивого периода кажущегося покоя возобновились почти в тот момент, как окончилась война. Это видно из сопоставления времени этих важных событий на Востоке и Западе.

Король и королевское семейство были переселены против их воли из Версаля в Париж 6 октября 1789 года. После этого взрыва народных страстей во Франции наступило сравнительное спокойствие, продолжавшееся в течение последних месяцев 1789 года и весь 1790 год, когда на востоке, как в Балтийском море, так и на Дунае, происходили самые важные в этой войне сражения, включая сюда и кровопролитный штурм Измаила. В это время, однако, Людовик XVI подвергся многим горьким оскорблениям, из которых одни были нанесены ему намеренно, а другие неизбежно унижали его королевское достоинство. В июне 1791 года он бежал со всем своим семейством из Парижа, намереваясь отдаться под защиту той части армии, которая стояла в восточной части Франции, под начальством маркиза де Булье, и считалась вполне благонадежной. Но он был узнан прежде, чем достиг безопасного места, и возвращен в Париж пленником. Здесь при встрече членов королевской фамилии выразилась вся перемена, происшедшая в настроении народа за несколько последних лет и получившая еще новый толчок вследствие этой неудачной попытки короля к бегству. Встречены они были полным молчанием, и при этом еще на некотором расстоянии впереди их ехал офицер, приказывавший толпе не обнажать голов. Учредительное собрание, несмотря на царившее в нем чувство недоверия, все-таки продолжало работать над составлением конституции, в которой за королем признавалась определенная власть и которая была формально принята последним 14 сентября 1791 года. Летом того же года был подписан мир между Россией и Турцией. В Пильнице произошло свидание между императором и королем Прусским, после чего они издали декларацию, где говорилось, что положение, в котором находится король Франции, составляет предмет общего интереса для всех правителей Европы. Оба монарха заявили также, что «они надеются, что эта общность интересов побудит их к принятию, совместно с обоими делающими это заявление государями и насколько позволят им силы, самых действительных мер для того, чтобы дать возможность королю Франции обеспечить себе самую полную свободу действий – этот базис монархического правительства, столько же соответствующий правам государей, сколько и полезный для блага французской нации». В заключение, со своей стороны, оба государя выразили готовность снарядить для таких совместных действий силы, достаточные для достижения предположенной цели, и заявили, что отдали приказание своим войскам быть готовыми к военным действиям.

Заметим мимоходом, что близкое совпадение дней Пильницкой декларации, 27 августа 1791 года, и Галацкого мира, подписанного 11 августа, довольно любопытно. Первая дата формально открывает для европейских интересов и для деятельности Европы новое русло, тогда как вторая отмечает закрытие старого русла. Декларация, однако, была составлена именно в том духе, в котором уже несколько времени действовал Наполеон. Европейские державы некоторое время колебались дать на нее ответ. Россия и Швеция согласились снарядить армию, которую Испания должна была субсидировать, но Великобритания под управлением Питта уклонилась от вмешательства во внутренние дела другого государства.

Первое национальное или, как оно чаще называлось – Учредительное собрание было распущено после составления конституции. На следующий день, 1 октября 1791 года, собралось второе собрание, известное под именем Законодательного. Пильницкая декларация сильно взволновала французский народ и увеличила еще, хотя, может быть, и неосновательно, недоверие его к королю. Это настроение отразилось и на собрании. Австрийский и французский министры иностранных дел обменивались энергичнейшими увещаниями и доводами через своих послов при дворах; но не удивительно, что при этом не нашлось почвы, на которой бы конституционное государство и старые империи могли сойтись. Обе стороны следили друг за другом с напряженной подозрительностью, и наконец Франция объявила Австрии войну 20 апреля 1792 года. Первые незначительные столкновения были неблагоприятны для французов, но в самом их отечестве возникла опасность, более серьезная, чем угрожавшая извне. Между собранием и королем произошло столкновение вследствие того, что последний воспользовался своим конституционным правом вето. Волнение распространилось на улицы. 20 июня в зал собрания явилась депутация от парижской черни, прося, чтобы толпившимся перед зданием гражданам было разрешено продефилировать перед собранием, в знак их сочувствия к нему. Эта необыкновенная просьба была уважена, и тогда началось шествие громадной толпы народа, из людей всех возрастов, вооруженных всякого рода оружием, среди которой высилась пика с насаженным на нее воловьим сердцем, украшенным ярлыком, с надписью «сердце аристократа». Из собрания толпа повалила в Лувр и затем, прорвавшись чрез дворцовые ворота, ворвалась к королю. Несчастный Людовик держал себя со спокойным мужеством, чему, быть может, в тот момент и был обязан жизнью. Но все-таки согласился надеть символический красный колпак и пить за здоровье нации из бутылки, поднесенной ему пьяным мятежником.