Книга У Бога всегда есть работа для тебя. 50 уроков, которые помогут тебе открыть свой уникальный талант - Регина Бретт

– Джон сказал, что ты можешь идти домой.

Джон был неравнодушен именно к тому, к чему надо. Он дал мне понять, что человек никогда не бывает слишком маленьким, чтобы иметь значение, и никогда не бывает слишком большим, чтобы не быть благодарным.

Я проработала с ним всего шесть месяцев, и однажды перед самым дедлайном зазвонил телефон. Теперь под звонком пригибался уже другой новичок, посаженный Джоном. До звонка оставались считаные минуты, когда секретарь протянула мне телефонное сообщение с незнакомым именем. Я перезвонила по указанному номеру, и мне ответил Джон Гринман из «Бикон Джорнел». Он не имел никакого отношения к статье, которую я писала, поэтому я сказала ему, что у меня дедлайн, и повесила трубку.

А потом до меня дошло: «О нет, я только что испортила себе будущее!» Да, я послала к черту редактора из той самой газеты, в которой я так хотела работать. Еще одно ужасное первое впечатление.

Когда я снова перезвонила ему, он был впечатлен тем, что я ставлю рабочий дедлайн на первое место, и попросил меня приехать на собеседование.

В том 1986 году сэр Джеймс Голдсмит пытался прибрать к рукам самое крупное предприятие Экрона – компанию Goodyear. Газета отрядила всех своих лучших журналистов на освещение этого великого события. И газете потребовался еще один бизнес-журналист, который освещал бы менее важные новости.

Я ничего не знала о мире бизнеса. Никогда прежде я не читала в газетах разделы, посвященные деловым новостям, поэтому была совершенно не готова. Я пришла на собеседование в своем единственном деловом костюме, стараясь выглядеть как можно умнее и профессиональнее. На этот раз на мне не было никаких черно-белых катастрофических нарядов. Меня проводили в офис редактора. Там оказалось полным-полно мужчин, на которых красовались широкие желтые галстуки. Собеседование шло неплохо – до того момента, пока редактор газеты не спросил меня, как бы я написала биографический очерк на тему «Мартин Мариэтта».

Я никогда не слышала этого имени, но дала ему полный отчет о том, как бы я собирала информацию о мистере Мариэтте. А потом заметила, что редактор выглядит так, будто из него вот-вот вывалится почечный камень. Все остальные чуть ли не корчились, пока я разглагольствовала о «мистере Мариэтте». Наконец один из них сообщил мне новость: «Мартин Мариэтта» – это не человек. Это крупная оборонная корпорация.

О Боже! Какая я дура! Я молилась всю дорогу до собеседования, а во время него держала раскрытой правую ладонь, представляя, что Бог держит меня за ручку… И что теперь? Я мысленно проговорила молитву, сделала глубокий вдох и сказала что-то вроде: «Что же, всем очевидно, что делового мира я не знаю, так что если вам нужен опытный бизнес-репортер, то я не та, кого вам стóит нанять. Но я умею делать репортажи и писать, и я готова учиться всему, что нужно, чтобы получить эту работу».

Они были снисходительны и по очереди пожали мне руку. Один из них проводил меня к лифту. Когда я нажала кнопку, сердце у меня упало. Похоже, я только что профукала лучший шанс в своей жизни – устроиться на работу в прекрасную газету. Но не успела еще открыться дверь лифта, как из кабинета вышел финансовый директор и спросил, когда я смогу приступить к работе.

Что? Они все равно собираются меня взять?!

Именно это они и сделали.

Позже я узнала, что они наняли литературного редактора, которая неправильно написала в резюме собственное имя. Вот и говорите после этого о первом впечатлении…

Как же трудно было мне сообщить моему редактору в Лорейне, что я ухожу от него спустя всего шесть месяцев, проведенных на этой работе – моей первой настоящей работе!

Когда я уходила из его газеты, Джон Коул пожелал мне всех благ, но был не особенно многословен. Спустя неделю мне позвонила мама. Джон Коул послал моим родителям письмо со словами о том, что они отлично справились со своей работой.

Урок 7

Любая работа настолько волшебна, насколько волшебной ее делаешь ты

Какая работа была худшей в твоей жизни? Этот вопрос всегда дает отличную тему для начала разговора. Давай, расспроси об этом людей. Но только осторожно. Худшая работа для тебя может оказаться лучшей работой для кого-то другого.

Разве не здорово было бы обмениваться рабочими местами в космическом масштабе? Если бы каждый отказался от той работы, которую он ненавидит, кто-то другой, кому она по-настоящему нравится, мог бы занять его место и стать счастливым.

Какой была моя худшая работа? Забирать мертвые тела в похоронном бюро.

Когда работаешь в похоронном бюро, занимаешься всем понемногу. Печатаешь мемориальные карточки, моешь катафалки, обслуживаешь панихиды и выезжаешь по вызову. Первое мертвое тело забыть невозможно. Когда я впервые дежурила «на вызовах», я понятия не имела, чего ожидать. Только задремлешь ночью – и звонит телефон, нужны твои услуги. Мой первый звонок раздался в три часа ночи. Жуткое чувство – ехать в катафалке по городу посреди ночи (как в фильме ужасов), чтобы забрать тело.

Если бы каждый отказался от той работы, которую он ненавидит, кто-то другой, кому она по-настоящему нравится, мог бы занять его место и стать счастливым.

Этой женщине было немного за сорок, у нее были густые черные волосы. Прошли десятилетия, а я до сих пор помню ее лицо. Она лежала в постели, глаза ее были открыты. Она тяжело болела, и семейный врач уже приехал, чтобы засвидетельствовать ее смерть. Присутствовали родственники, поэтому мне приходилось вести себя так, будто мне совсем не страшно прикасаться к ней. Я и не представляла, как трудно поднять мертвое тело, пока мне не пришлось это сделать. Это придало новый смысл расхожему выражению «мертвый груз». Когда я вернулась в похоронное агентство, нам пришлось раздеть тело, обмыть его и уложить для предстоящей панихиды.

Временами похоронный бизнес способен полностью выбить из душевного равновесия. Неделю за неделей ты погружаешься в мир смерти и скорби. Приходится обрабатывать уже не похожие на людей разложившиеся тела, найденные через несколько недель после смерти. Приходится маскировать отверстия, оставленные в телах пулями, но никак не удается скрыть раны, оставленные этими самоубийствами в душах выживших. От запаха смерти тебя тошнит, пока его не вытеснит запах бальзамирующей жидкости, от которой слезятся глаза. Но ничто так не выворачивает душу наизнанку, как крохотные гробики. Новорожденные, мертворожденные, надежды и мечты всей жизни, которые закончились пустой детской комнатой и онемевшими от горя родителями, сомневающимися, что могут продолжать называть себя так.

И в чем же здесь волшебство?

Когда видишь смерть так близко, начинаешь испытывать глубокую благодарность за жизнь. Однажды наш бальзамировщик позвал меня ассистировать ему. Он показал мне, как годы нездорового питания способны сузить артерии шеи. Я никогда не забуду зрелище поперечного сечения артерии того мужчины. Я думаю о нем каждый раз, когда меня тянет полакомиться картошкой фри.

Однажды я вошла в комнату для бальзамирования и с порога увидела мужское тело, чья грудная клетка была распахнута, как открытая книга. Тело было подвергнуто аутопсии, и бальзамировщик раскрыл его, чтобы подготовить. На мгновение меня охватил ужас, и я отпрыгнула назад. Но потом это зрелище совершенно зачаровало меня. Я придвинулась ближе и стала пристально всматриваться в каждое ребро и ткань, которые некогда окружали его бьющееся сердце. Это был удивительный момент. Как часто удается заглянуть внутрь человеческого тела?