Книга Сонная реальность - Виталий Вавикин

Глава вторая

Город клонов (бывшая колония № 1). Население 17 526 единиц…

Да, последнее слово особенно сильно раздражало Анику Крейчи и весь ее род, начиная со дня, как только Город клонов начал функционировать. «Измерять население в единицах – это что за бред?» Аника помнила, как ее бабушка, пытаясь, несмотря на старость, вести активную жизнь, сравнивала подобный подход с генетическими фабриками, где в камерах выращивали мясо животных. Они не рождались, не жили. Генетики создавали животных по частям. «Вам нужна свинина? Пройдите в третий цех клонирования. Говядина – в четвертый. За куриным мясом – в восьмой». И уже там цеха были разбиты на секции. «Вот здесь у нас производят куриное сердце. Здесь – печень. А здесь, в самом большом – мясо. Количество – 10 000 единиц в месяц». Самое странное, что считались не отдельные части животных, а фиксированный набор, словно на разных конвейерах выращивались запчасти, а где-то был сборочный цех. Не хватало только конечной продукции.

Когда Аника была маленькой, ей снилось, как на фабрике открываются ворота и оттуда бегут свиньи и коровы, хлопают беспомощно крыльями курицы. Сон был кошмаром, и матери долго приходилось рассказывать ей, что происходит на фабриках в действительности. Да и невозможно было собрать животное, даже если бы медицина имела подобные навыки – комплект был неполным. Мозг животных не пользовался спросом в кулинарии, как и кишечник, желудок, суставы, позвоночник… Но как только маленькая Аника поняла это, сны ее стали более кошмарными. Теперь, когда открывались ворота фабрик, на свободу выползали бескостные коровы и свиньи. Они ползли, извиваясь по земле, как змеи, а безголовые курицы по-прежнему хлопали крыльями, пытаясь подняться в воздух. Но на крыльях не было перьев. Это были голые, готовые к приготовлению тушки. И весь этот парк уродцев преследовал Анику. А потом она услышала о Городе клонов и сны закончились.

Это было странным, потому что когда Аника подслушала разговор своей бабушки и матери, то фантазия нарисовала ей собранных из отдельных частей людей, которые живут где-то, ходят по улицам. Люди без мозга, без кишечника, может быть, без кожи. Всего лишь выпущенные с конвейера производственные единицы. И еще Аника услышала, как ее бабушка говорит, что когда-нибудь настанет день, и клоны станут частью общества, нужно лишь бороться за это. И вот это поставило маленькую Анику в тупик. Снова и снова она пыталась себе представить, как будет жить бок о бок с мешками мяса, и детский разум отказывался воспринять это. «Нет, – решила она, – клонированные единицы не могут жить рядом с людьми». Да все, наверное, тогда так думали. Почти все.

* * *

Еще трижды до переезда в Город клонов Аника Крейчи встречалась с главой колоний. Вспыхнувший интерес журналистов начинал утомлять. Все говорили о предстоящем исследовании и что скоро клонов либо пустят на мясо, либо сделают полноценными гражданами общества. Из женщины, чья наиболее благоприятная роль в системе представлялась комитетом планирования как репродуктивная Аника превратилась в ведущего специалиста, который держит руку на пульсе истории.

Люди изучали под микроскопом ее жизнь и жизнь ее рода. Одни говорили, что подобное исследование должна была проводить еще ее прабабушка, другие считали, что необходимо выждать пару поколений, чтобы «вино настоялось». Именно упоминание о вине и толкнуло Анику на новую встречу с Максом Верноном.

Шум вокруг ее персоны был таким громким, что, казалось, затмил предстоящие выборы. Общество лихорадило, и вместе с ним лихорадило рейтинг главы колоний. Первые недели Зои Мейнард – соперник Вернона на предстоящих выборах – не оглашала свою позицию касательно решения главы колоний изучить жизнь Города клонов, работу ученых и поставить вопрос о гуманности подобной программы, сделав отчеты абсолютно прозрачными, но затем, когда мнение общества по этому вопросу разделилось надвое, приняла решение выступить с критикой. Никто не знал, каким было ее мнение в действительности, потому что как соперник Вернона она не могла поддержать его, потеряв голоса недоброжелателей принятого главой колоний решения. Да и проект не принадлежал ей. Если она поддержит Вернона, то крах на выборах ей обеспечен. Так что вариант был только один – критика программы.

– Мы не готовы к переменам. Еще не время. Нужно подождать, – говорила она, и люди начинали видеть в ней консерватора, коим Зои Мейнард никогда не была в действительности. Но камень был брошен, и приходилось подстраиваться под круги на воде, которые расходились теперь от места падения брошенного камня.

Аника Крейчи встретилась с Зои Мейнард лично в одном из самых популярных ток-шоу, причем о том, что на шоу будет приглашена кандидат на пост главы колоний, Аника не знала. К ее удивлению, Зои Мейнард не пыталась раздавить ее или принизить. Наоборот, казалось, уже сейчас она строит плацдарм для отступления, на случай если идея консерватизма провалится. Но все это было завуалировано. Особенно для зрителей. Официально Зои Мейнард относилась к Анике Крейчи как к элементу сложной политической системы, построенной Максом Верноном, намекая на манипуляцию людьми и Городом клонов в преддверии выборов.

Аника не особенно слушала эти длительные политические заочные перепалки. Из всего происходящего вокруг она поняла одно – до выборов осталось семь месяцев, так что на исследование у нее есть ровно столько времени. После программа будет либо закрыта, либо интерес общества угаснет и мнение социолога никого не будет интересовать. В таком случае это станет провалом всего рода Крейчи. О последнем Аника думала как-то отрешенно. Никогда прежде она не хотела выделиться, но сейчас, в свете всех этих прожекторов и интервью… Сейчас она, словно один из клонов, которому ученые моделируют сознание, поверила в то, о чем говорило большинство, – отчет о жизни в Городе клонов будет кульминацией рода Крейчи за последние поколения. И чувство ответственности возросло.

Анике снова начали сниться оставшиеся в детстве кошмары. Она жила в Городе клонов, где по улицам ходили лишенные костей и мозгов животные. Кошки и собаки мяукали и лаяли, открывая лишенные языков рты. У Аники в руках был список, и она вычеркивала из него всех домашних животных, не понимая целесообразность их клонирования, – вот свиньи, курицы и коровы имели смысл как продукты питания, а на кой черт клонировать детали домашних животных? Как быть с клонами людей, Аника так и не решила. Их ведь нельзя есть и нельзя использовать как механизмы рабочей силы…

Она смотрела на клонов, понимая, что они должны быть похожи на людей, но видела лишь собранные воедино выращенные в цехах запчасти. Даже Лола Бор, с которой встречалась во сне Аника, была какой-то ненастоящей, словно ей не только промыли мозги перед отправкой в Город клонов, но и удалили пару органов и костей, отсутствующих у клонов. Сначала Аника замечала неизбежные отличия – у клонов не было пупков, и у подруги пупок тоже отсутствовал, но потом она заметила отсутствие языка. В брюшной полости зияла дыра, и Аника видела, что у Лолы нет кишечника. «Хорошо еще, мне не снится ее уродливый ребенок», – думала, просыпаясь, Аника, пытаясь подготовить себя к предстоящей косметической операции.