Книга Горькие плоды смерти - Элизабет Джордж

Пока они ехали в Ситаун, откуда открывался вид на залив Лайм-Бэй, у нее из головы не выходил кемпинг. Было не просто холодно – вопреки сезону, было еще и ужасно ветрено. Создавалось такое впечатление, что этот пронизывающий ветер прилетал через всю Европу откуда-то с Уральских гор, замораживая все, что только встречалось у него на пути. О чем Лили и сказала Уильяму.

– Не бери в голову, – ответил тот. – У нас будет палатка, два стеганых одеяла и два спальных мешка, а пока мы заберемся на Голден-Кэп, то успеем согреться. Ты захватила с собой шапку?.. А перчатки?.. Так что не замерзнем.

Несмотря на свое название, Ситаун[1]оказался деревушкой. Расположен он был на приличном расстоянии от бухты, у подножия массивной складки горы, своим гребнем укрывавшей его от зимних штормов и ветров, прилетавших со стороны Ла-Манша. По сути, это было небольшое скопление летних домиков, что характерно для многих приморских городков. В оформлении окон и узких садиков господствовала морская тематика. Перевернутые вверх дном рыбацкие лодки ожидали сезонной покраски. Повсюду, ударяя в нос крепким рыбным духом, были разбросаны крабовые ловушки, поплавки и сети.

Кемпинг располагался за пределами деревни и выходил прямо к морю. Узкая дорога, по которой они ехали, петляла мимо его территории, спускаясь затем вниз по склону, который, в свою очередь, резко заканчивался галечным пляжем. Здесь между камнями журчал ручей, то скрываясь под ними, то появляясь рядом с соленой водой. Пейзаж, как и обещал Уильям, впечатлял.

А все благодаря огромным утесам, закрывающим пляж от ветров. Одним из них и был Голден-Кэп, самая высокая точка во всем графстве. Утес почти на шестьсот футов вздымался над бухтой Лайм-Бэй. По словам Уилла, с него открывается потрясающий вид не только на море и городок Лайм-Реджис, что лежал к западу от них, но и на весь Дорсет, что во всей своей красе простирался в сторону севера.

Голдейкер сказал, что подъем на утес поможет им согреться, но сначала они должны поставить палатку. Кроме того, рассказал он, внизу, ближе к морю есть паб «Якорь» – видишь его, Лил? Они зайдут туда основательно поужинать, после того, как спустятся вниз.

Площадка кемпинга состояла из двух частей – обе находились с восточной стороны дороги, что вела к берегу, напротив утеса Голден-Кэп.

В одной части кемпинга стояли сдававшиеся напрокат трейлеры, а чуть ниже, на террасе естественного происхождения, была устроена палаточная площадка. Несмотря на ветер и холод, на поросшем травой участке стояло с десяток ярких палаток самых разных расцветок.

– Сразу видно, англичане, – сказала Лили, покачав головой.

Уильям рассмеялся. Ничто не способно помешать англичанину, если тот вознамерился отдохнуть.

Они свернули на территорию кемпинга. Припарковав машину, Уилл быстро зашагал к маленькому домику, чтобы заплатить за право пользования крошечным лоскутком земли, на котором они поставят палатку. Минут через пять он вернулся, и они принялись устанавливать свое временное жилище. На это ушло примерно полчаса. Оставив внутри спальные мешки и одеяла, пара приготовилась совершить марш-бросок к утесу Голден-Кэп, чтобы полюбоваться морским – и не только – видом.

Они зашагали вперед, следуя указателю. Уильям шел первым. Рюкзак за спиной, уверенная походка… Время от времени туристы отдыхали – спешить было некуда. Они делали остановки, чтобы нащелкать побольше снимков. Или же покопаться в рюкзаке Уилла, в котором Лили обнаружила плитки шоколада, орешки, фрукты, воду и даже бутылку красного вина и два стакана. Сев спиной к огромному валуну, они любовались долиной Маршвуд-Вейл, что простиралась перед ними, плавно изгибаясь вверх, к древней крепости, которая, как сказал Уилл, называется Пилсдон-Пен. Еще месяц, добавил он, и зеленую мантию Голден-Кэп украсит своим буйным золотым цветением дрок.

Когда они, наконец, поднялись на вершину утеса, там все оказалось так, как и обещал Лили ее друг. Увы, ветер был таким сильным, что они не стали задерживаться слишком долго. И все же с запада, в сером полуденном свете, им подмигивал полумесяц Лайм-Реджис, а на востоке Юрское побережье[2]Дорсета так и манило полюбоваться пляжем Чезил-Бич, протянувшимся на целых восемнадцать миль. Неудивительно, что с такого расстояния самые дальние валуны казались булыжниками, а то и вообще галькой размером с горошину. Изгибаясь, эта длинная береговая линия как будто заключала в объятия огромную лагуну, которая сейчас тускло поблескивала в неярких лучах солнца.

Море в этот день было серым, однако небо – голубым. По небу, как будто убегая от солнца, неслись облака. Птиц почему-то не было, что Лили нашла странным. Она ожидала увидеть здесь чаек, но их нигде не было видно. Единственным звуком был нескончаемый вой ветра.

– Только чокнутый мог привести меня сюда, – сказала она Голдейкеру. – Здесь даже птицы – и те не выдерживают.

На что тот радостно откликнулся.

– Поплывем во Францию? – предложил он. – Мне кажется, я доплыл бы.

Уилл посмотрел на свою спутницу; его лицо было по-мальчишески задорным и лукавым. И тут же импульсивно, хотя и слегка застенчиво – что очень понравилось его подруге – спросил:

– Лили, могу я поцеловать тебя?

– Странный вопрос от парня, с которым я делила стаканчик для зубных щеток, – фыркнула женщина.

– Так это значит «да»?

– Пожалуй, так.

Он наклонился и поцеловал ее. Нежный поцелуй, не предполагавший ничего большего. Что тоже ей понравилось. И она ответила на него, чувствуя, как в глубине ее, как когда-то, проснулось желание.

Ситаун, Дорсет

По пути обратно в кемпинг Голдейкер поцеловал ее снова. На этот раз он не стал спрашивать разрешения – просто внезапно остановился, и Лили по выражению его лица поняла, что за этим последует. Она поймала себя на том, что ей этого хочется, хотя в этом же таилась и опасность.

– Я вернула мою прежнюю жизнь, Уилл, – сказала она. – Не хотелось бы снова ее потерять.

– Давай не будем говорить об этом, – произнес он. – Пока. Я не говорю, что никогда не будем, потому что для меня многое изменилось. Я тоже стал другим.

– Что ты хочешь этим сказать? У тебя кто-то появился?

– Я не стал бы просить тебя приехать сюда, если б у меня кто-то был. Надеюсь, что и ты бы не приехала, будь у тебя кто-то.

– Я же сказала, что у меня никого нет.

– Но ведь был же? За последние месяцы? А вот у меня не было, и…

– Уильям! – В интонации, с которой Лили произнесла его имя, прозвучало предостережение.

– Ладно, проехали, – быстро произнес молодой человек. – Меня это не касается.