Книга Назвать своей - Оливия Гейтс

Кали подошла к Максиму и почувствовала, как он сразу напрягся, не желая ее близости после того, как признался в таких ужасных и постыдных вещах. Нужно дать ему знать, что она всегда чувствовала его надежность и умение владеть собой. Мысль о том, что она так ошибалась в оценке Максима, мучила ее так же сильно, как и влечение к нему. Ведь им двигало лишь стремление защитить ее и Лео.

Максим отступил от Кали на два шага, заклиная ее взглядом не приближаться.

– Это лежало грузом на моих плечах с тех пор, как мы познакомились. Но если ты подойдешь ближе, я забуду обо всем.

Кали остановилась, опустилась на диван и похлопала ладонью рядом с собой. Максим, неохотно повиновавшись, сел.

– Те, кого ты бил, были не слабее тебя. – Это прозвучало утверждением, а не вопросом.

Он кивнул с горящими глазами:

– Да.

– Вы были равными по силам, – продолжила Кали, окинув взглядом его широкие плечи, – либо они превосходили тебя количеством. И сам ты никогда не провоцировал драки.

Максим снова кивнул:

– Я лишь отражал нападения или защищал тех, на кого напали.

– И часто такое бывало?

– На моей родине в некоторых городах закон почти не работает, и люди порой сами решают между собой свои споры. Чаще всего применяя силу. Я приобрел большой опыт по этой части.

– Ты защищал не только себя, но и других – значит, делал то, что необходимо.

– Я был слишком жесток и находил в этом удовольствие.

– Ты терял над собой контроль?

– Нет. Я четко понимал, что делаю.

– Но так же ведут себя солдаты и полицейские: применяют насилие, даже порой убивают, чтобы защитить других.

– Умом я понимал, что у меня хорошие намерения. Но, помня о своих предках, я боялся, что во мне есть склонность к немотивированной агрессии. Моя страсть к тебе росла с каждым часом, но однажды ночью я испугался самого себя. Это была наша последняя ночь вместе. Я ждал тебя в постели, а ты подошла ко мне в прозрачном пеньюаре, поглаживая округлившийся живот. Прекрасная, как никогда. Мое чувство к тебе в тот момент вспыхнуло с такой неистовой силой, что я почти обезумел. Нельзя было допустить, чтобы эта страсть хлынула в другое русло.

Кали помнила ту ночь во всех подробностях. А ут ром она проснулась после нежных и бурных ласк Максима и обнаружила, что тот исчез. Глаза защипало от подступивших слез.

– Ты хорошо это скрывал.

– Мне нечего было скрывать. Я никогда не чувствовал к тебе ничего даже отдаленно похожего на агрессию. Поверь, тебе ничего не угрожало.

– Я имела в виду твою все возрастающую страсть.

– Да, именно ее я и скрывал. И чем больше пытался не выказать своих чувств, тем сильнее они кипели во мне. И если я ощущал такое, пока ты только вынашивала моего ребенка, нельзя было рисковать, пытаясь выяснить, что я буду чувствовать, когда он появится на свет.

– Злодеев не заботит благополучие их жертв. И уж точно они не живут в страхе от того, что могут совершить. Ты совсем не похож на своего отца. Расскажи мне о нем.

Максим резко вдохнул, словно не ожидал такой просьбы и не желал говорить на эту тему.

– Он очень собственнически относился к моей матери. Безумно ревновал ее даже к воздуху, которым она дышала, следил за каждым ее шагом, не хотел, чтобы она проводила время одна или с кем-то другим. Дошло до того, что он впадал в ярость, когда она уделяла внимание его же собственным детям. И в конце концов он убедил себя, что мама проводит столько времени с нами, потому что мы – не от него.

– И тогда он… он…

Максим кивнул.

– Когда он избил нас до полусмерти, то сам же отвез в больницу. А в тот день, когда отец узнал, что моя сестра умерла, он вышел на улицу и бросился под грузовик.

Кали прошептала:

– Сколько… Сколько тебе было тогда лет?

– Девять.

Достаточно много, чтобы все понимать, пребывать в постоянном страхе и так сильно страдать.

– И с тех пор ты боишься стать таким, как твой отец? А твоя мать не знала о его нраве до того, как они поженились?

– Она говорила, что еще до свадьбы замечала какие-то признаки. Но она была молода и бедна, отец казался ей небожителем, его настойчивые ухаживания покорили ее. Мама поняла, что у него нарушения психики, когда он впервые пустил в ход кулаки. Но отец после избиений был всегда таким расстроенным, таким любящим, что она все глубже запутывалась в силках его больной страсти. Это был бесконечный круг страха и насилия. А потом мама неожиданно забеременела Настей. Сначала она хотела сделать аборт, опасаясь, что появление еще одного ребенка только ухудшит ситуацию в семье. Так и случилось. И лучшее, что отец сделал в своей жизни, – это его самоубийство, избавившее маму от его присутствия рядом. Но, учитывая весь причиненный им вред, это случилось слишком поздно.

– То, что он шагнул под тот грузовик, избавило твою маму от угрозы физического насилия, но ее, должно быть, терзало решение твоего отца расплатиться жизнью за свои грехи.

Глаза Максима расширились, словно он получил пощечину.

– Я размышлял об этом миллион раз, но никогда не рассматривал произошедшее с этой точки зрения. Возможно, ты права. Боже мой! – Эти два слова он произнес по-русски. – Вот ублюдок! Даже свою смерть он ухитрился превратить для мамы в пытку.

Без сомнения, Максим очень любил свою мать и готов был не задумываясь защитить ее даже ценой собственной жизни. И это было еще одним доказательством, что он зря боялся себя.

– Как ты можешь считать, что однажды станешь подобием своего отца, если так сильно ненавидишь его?

– Я думал, ненависть не будет препятствием. А три поколения мужчин семьи Волковых являли собой ужасающее подтверждение этому. В ту ночь, когда умерла Настя, я решил никогда не заводить серьезных отношений. И следующие тридцать лет не менял этого решения. А потом появилась ты.

Последнюю фразу он произнес таким тоном, словно Кали изменила его жизнь, словно он… любит ее?

Нет. Ведь Максим был с ней абсолютно честен и если бы любил, то признался бы.

– Я ушел, решив никогда не возвращаться, хотя всем сердцем хотел стать первым, кто возьмет Леонида на руки, быть рядом с вами. Но я не мог остаться из-за приговора, который себе вынес. Я начал следить за тобой. Мне необходимо было знать, все ли у тебя и Леонида в порядке, чтобы оказаться рядом, если я понадоблюсь.

Кали захотелось воскликнуть: «Ты был нам так нужен! Ты был нужен мне каждую секунду». Но она промолчала. Еще не время для таких признаний. Пока ей хотелось получить ответ на еще один вопрос.

– Почему ты появился сейчас, хотя столько месяцев ускользал, стоило мне тебя заметить?

– Ты замечала меня? Мне казалось, я хорошо маскировался.