Книга Пастухи чудовищ - Антон Корнилов

Мы по очереди вертели пистолет в руках – я и Дега. А Губан почему-то даже и дотрагиваться до него не стал.

– Давай пальнем разок?! – загорелся Дега. Он, перехватив «Муромца» обеими руками, крутился на месте, как бы беря на прицел невидимых врагов. – Давай, парни, а?

– Во-первых, ты из него не пальнешь, – подытожил я. – Наверно… Сколько лет он пролежал-то… Его чистить надо. А во-вторых, чего толку зря палить? Можно в шалман снести, за такую пушку прилично отвалить должны.

– Или Чипе отдать, – пробасил Губан. – Чтобы он Дегу не трогал…

Только я хотел сказать, что Губан в кои-то веки из хаоса собственных мозговых извилин извлек и выдал на-гора действительно разумное предложение, и даже обернулся к другану, чтобы лично его с этим поздравить, но споткнулся на полуслове.

– Ты чего под ноги не смотришь?! – заорал Дега, заметив то, что заметил я.

Губан открыл рот и захлопал глазами. Я пихнул его изо всех сил в бок, но сдвинуть эту монументальную тушу с занимаемой ею позиции у меня не получилось.

– Сойди! – рявкнул Дега. – Сойди с трещины, дурак!

Губан встрепенулся и неуклюже отшагнул в сторону.

– И что теперь будет?.. – тоскливо вопросил он, кажется, осознав произошедшее.

Никто ему не ответил. А пес его знает, что теперь с ним будет. Ясно только, что ничего хорошего. Не зря же их замазывают или прикрывают чем-нибудь на городских улицах, трещины эти. Любому малолетке известно: наступишь на трещину в асфальте – жди беды. Какой? Ну, мало ли… Я вот, года три назад сдуру и сослепу вляпавшись в такое же дерьмо, отделался тем, что сломал палец на ноге. Считай, повезло мне. А вот Яше Штыку не повезло. Шел он со своей ватагой, отстал от парней, отвлекся, прикуривая, и прямо на той же трещине, куда наступил, мгновенно сгорел заживо. Полыхнуло, закутало его в огненные языки, он пробежал несколько шагов и черной головешкой рухнул… Потом говорили, что вроде как та трещина лежала как раз над газовой трубой, которая течь давала. Может, и правда…

Радость наша от удачной находки улетучилась мгновенно, как столбик сигаретного пепла на ветру. Дега подобрал промасленную тряпицу, завернул в нее пистолет и спрятал сверток под куртку.

– Валим отсюда, – сказал я.

– Куда? – мрачно поинтересовался Дега.

– Ко мне. Ты ж у меня ночевать собрался.

– А я? – жалобно пробасил Губан.

– И ты, куда ж тебя девать…

Глава 2

Буров щурился от дыма зажатой в углу рта сигареты; пристроив руки на баранке руля, глядел через лобовое стекло, как ныряли и ныряли под колеса его фуры дорожные ухабы. Стрелок, назначенный ему конторой в этот рейс, помалкивал справа на сиденье, свесив голову на грудь. То ли спал, то ли нет…

Странный, чего и говорить, тип этот стрелок. Непонятный. Совсем не похож на тех стрелков, с которыми ездил Буров раньше. Худой, длинный, нескладный какой-то. Годков ему уже под полтинник, как и Бурову, а волосы носит длинные, ниже плеч. Лицо морщинистое и темное, а глаза неожиданно светлые, голубые. Одет он… черт знает как одет – джинсы, на коленях продранные, да байковая клетчатая рубаха, да растоптанные кеды. И еще – оружия у него никакого нет. Это при том, что контора своим стрелкам, дальнобоев сопровождающим, стволы выдает в обязательном порядке.

И главное: молчит, паскуда, все время. Сколько раз Буров ни пытался завести с ним разговор, он то пошутит ни к месту, а то просто подмигнет. И молчит себе дальше.

А три дня назад, в первую ночь рейса, этот стрелок Бурова напугал. Заселились в хорошую, проверенную гостиницу, одну из тех, что контора для дальнобоев держит. Поднялись в номер. Как полагается, окна наглухо законопатили, легли. Буров стрелку вежливенько пожелал: «Скорого рассвета», – тот тоже в ответ: «Скорого рассвета», – и засопел. Буров, надеявшийся потрепаться на сон грядущий, завел было разговор. Дескать, раньше-то желали друг другу перед сном доброй ночи, а теперь ни у кого язык не повернется сказать такое. Ночь – какая же она теперь добрая?.. Но длинноволосый не отвечал. Буров поворочался немного и уснул.

И часов около трех проснулся – резко, аж подпрыгнув. Стрелок со своей койки свалился, дрыгается на полу, хрипит… Буров к нему: «Что случилось?» А тот все хрипит и ногтями по полу скребет, помирать собирается. Так еще пару минут побарахтался и затих. Буров грешным делом подумал, что и вправду кончился, болезный. Зажег свечку, чтобы посмотреть. А стрелок приподнимается, рожа белая, потная, мокрые космы лоб облепили. Проговорил с натугой, с мукой в голосе: «Открыли… Еще одну дверь открыли…» А что это за дверь и кто ее открыл и зачем, ничего пояснять не стал. Взобрался на койку свою и отвернулся к стенке…

Ладно еще рейс выдался на редкость спокойным. То есть прямо-таки необыкновенно спокойным. Раз только привязалась на трассе машина, вроде обгонять начала, жать уже к обочине… Поравнялась с фурой – Буров глянул с тоской в салон той машины, – там, само собой, бандосы: кто не с обрезом, тот с арматуриной. И вдруг водила их носом клюнул в баранку и обмяк… Сердце, что ли, у него прихватило или дрянью какой-нибудь обкололся накануне и теперь вырубило его… Машина вильнула с трассы и ушла в кювет.

Буров тогда даже засмеялся в голос от облегчения – повезло! Кинул в рот сигарету и обернулся к стрелку. А тот как ни в чем не бывало сидит себе, дремлет. Словно произошедшее его вовсе не взволновало. Словно он на это и внимания не обратил. А если бы заваруха случилась? Много бы он, волосатик, навоевал своими безоружными тощими ручонками? Стрелков для чего с водилами посылают? Чтобы они груз охраняли, естественно. А этого-то недомерка сам Буров одним пальцем бы из кабины сковырнул. Что уж тут про бандосов говорить…

Ну а после того случая все пошло тихо-мирно. И вот теперь, в самом конце рейса, подъезжая уже с грузом к родному Заволжску, Буров, расслабившийся и уверовавший, что за эти последние два часа ничего дурного с ним не произойдет, решил малость подкрепиться. Чтобы уж с совсем распрекрасным настроением на базу въехать. И свернул к неприметному придорожному шалманчику, у которого никогда раньше не останавливался.

Уже вкатывая во двор шалманчика, понял Буров, что не стоило этого делать, надо было потерпеть пару часов… Во дворе стояли две машины, два забрызганных грязью стареньких японских джипа. И компания, кучковавшаяся у этих джипов, вида оказалась самого нехорошего.

Моментально Бурова хлестнуло мыслью: резко уйти в разворот и дать по газам. Только тут же откуда-то из живота ледяным фонтанчиком вспухла мысль следующая: если он выкинет такой финт, компания сразу попрыгает в свои джипы и устремится в погоню. У них, бандосов, повадки псиные – если кто-то бежит, значит, надо непременно догнать.

Оставалось лишь одно. Припарковаться во дворе и, не выказывая беспокойства, проследовать в шалманчик. Создать то есть видимость, что фура у него пустая, поэтому и бояться ему нечего. Даст бог, поленятся проверить…