Книга Начало всех начал - Тина Вальен

Мне оставалось только вяло подставить руку для поцелуя её толстячку и кивнуть на последний вопрос.

Дома я свалилась прямо в одежде на кровать и впервые заснула крепким сном. Утром я чувствовала себя превосходно, несмотря на выпитые вчера взрывоопасные коктейли. Затеяв генеральную уборку, я уже совершенно спокойно подошла к лежащему возле открытого сундука платью.

Это платье привёз из Франции для Оли её отец. Проездом, заглянув в Москву, он завалил дочь и мать подарками. Оля кружилась возле них, как бабочка, когда я зашла к ней, не ведая о великом явлении отца.

– Папа, познакомься, это та самая Женя, которую ты очень хотел увидеть. Женя, это мой папа, Марк Викторович.

Отец Оли абсолютно соответствовал моим представлениям: подтянутый, представительный мужчина, с лёгкой сединой на висках и жёсткими складками вокруг рта.

– Вот вы какая, Женечка! Очень рад знакомству. По словам Оли, лучше подруги не найти. Теперь мне за неё будет не так беспокойно, – сказал он бархатным баритоном и улыбнулся мне.

– Спасибо за доверие, – ответствовала я так, как пишут в книгах, чем вызвала ещё одну улыбку.

«Издевается или следует какому-то протоколу?» растерянно подумала я, но через полчаса уже попала в сети его обаяния и совершенно расслабилась.

– Оля, давай сделаем твоей любимой подружке достойный её подарок, – предложил Марк Викторович, и засиявшая от предложения отца Оля потащила меня к блестящим коробкам, разбросанным в спальне.

Я надела светлое, с лёгким палевым оттенком, украшенное старинным кружевом длинное платье, и у меня захватило дух. Из зеркала на меня смотрела юная девушка прошлого века с немного ошеломлённым взглядом.

– Ух, ты, – удивилась и Оля, – это платье словно для тебя шили, и оно твоё! – Пап, посмотри! – закричала она.

– Ну, что ж, кутюр вас, Женя, не испортил… Удивительное перевоплощение, – сказал отец Оли, зайдя в комнату дочери и посмотрев на меня. – В этом платье вы ещё более очаровательны. Примите его, пожалуйста, в подарок… от всей души.

От всей души – я видела это по его глазам.

– Но я не могу! Это, видимо, немыслимо дорого, – попыталась неуверенно возразить я, втайне боясь потерять такое чудо. Куда делась моя гордость в тот момент, не знаю. Барахольщицей я никогда не была. Потом Оля примерила его…

– Платье сшито специально для вас, Женя, – удивлённо заявил тогда Олин отец.

Это платье из тонкого льна, но совершенно не мнущееся, я держала в руках сейчас, полная самых противоречивых чувств. Бабушка, не ведая того, сохранила самый дорогой фетиш моего прошлого, от которого я пытаюсь убежать до сих пор, но возвращаюсь и возвращаюсь к нему…

Начало третьего курса было ознаменовано важным событием: меня назначили главным редактором институтской газеты. Где-то глубоко в подсознании сидела мысль: если у многих сокурсников главной опорой служили родители разных рангов, то мне надо рассчитывать только на себя. Я старалась доказать, что смогу достигнуть вершин успеха самостоятельно. Это назначение очень обрадовало и укрепило веру в себя. Теперь я входила в состав студенческого совета института. Этот студенческий совет стал для меня центром вселенной, потому что я влюбилась в его председателя Сергея. Очень скоро стало понятно, что это та самая долгожданная любовь с большой буквы.

Серёжа Ежов, который учился на последнем курсе иняза, успел разбить не одно девичье сердце. Жертвой пали даже самые яркие представительницы женской элиты, о чём не уставали говорить на всех девичьих посиделках, особенно в общежитии. Одна из последних его жертв была манерная девица, дочь какого-то шишки, возмечтавшая взять его одним ноготком с потрясающим маникюром. Через пару месяцев безуспешной осады она успокоилась другим красавцем, каждый год поступавшим во все театральные вузы с одинаково отрицательным результатом. Последующая девица так легко не сдалась. У неё была бульдожья хватка, немереный запас провинциального нахальства, как ни противоречиво это звучит, и великолепная фигура с ещё более великолепной грудью, валившей с ног всех представителей мужского пола. Она училась на одном курсе с Сергеем. Их всегда и везде видели вместе и уже не сомневались в результате, как неожиданно для всех грянуло известие: Риту исключили из института, и Сергей не только не поддержал её, а первым проголосовал за исключение. Слухов ходило столько, что вся история превратилась в легенду.

– Да у неё же куриные мозги – «хвосты» почти по всем предметам, в институт, скорее всего, пробилась «грудью». Настоящая Эллочка-людоедка, – говорили одни.

Другие, особенно общежитские, звавшие её не иначе как «эта б…», устроили вечеринку в честь знаменательного события: главная конкурентка покидала поле боя.

На эту, последнюю для неё вечеринку в общаге, неожиданно для всех, Рита явилась, одевшись по последнему писку моды и с бутылкой шикарного бренди.

– Пришла проститься и извиниться.

Она знала за что: многих женихов потеряли девчонки в её постели.

– Я, с одной стороны, виновата, с другой стороны, нет – сами лезут.

– Могла прогнать! – завопили все. – Тебе мало было Сергея?! Скажи спасибо, что никто из нас не рассказал ему о твоих проделках здесь.

– Тоже мне проделки, – хмыкнула Рита. – Мелкие шалости здоровья для… Деревня – дотронуться до себя не даёте, поэтому и спасала их от перегрузок.

– А зачем вам, девочки, нужны такие? – спросила уже я, за что Рита чмокнула меня в щёку и сказала:

– Правильно, Женька, все они козлы! Ну и вы сами хороши: одно сплошное серое однообразие. Забыли, что вы в первую очередь женщины! Да если тебя, Женька, одеть по уму, ты затмишь всех нас вместе взятых. Пользуйтесь молодостью, как я.

– Чтобы выгнали?

– Выгнали, увы, за то, за что любят остальные. Завидно! Наша комендант вся слюной изошла: все её любимчики в моей постели. А у неё и власть есть, и молодость, а любви нет, – Рита от души рассмеялась.

– Злорадный смех самый искренний, – заметила я. – Чему завидовать? Спать спали, а никто не защитил.

– Но я так просто не сдамся. Чёрт с ним, с дипломом! Скука жуткая, а жизнь мчится мимо, – наша «девушка» отхлебнула полбокала сразу. – Есть другие пьедесталы. Попляшут и они когда-нибудь передо мной… И защитники найдутся!

– Если бы к постели добавить любовь. Как без неё? – спросила тогда я. – Мы не кролики…

– А для меня это одно и тоже: тащит в постель, значит любит. Всё просто. Вы, серые мышки, оставьте вашу возвышенную любовь себе, умненьким. Страдайте, топитесь, бросайтесь под поезда. Станете Крупской в лучшем случае.

– Кто такая? – выпучила я глазки.

– Не подкалывай. Всё равно мечтать мужики будут о таких, как я. И любить будут! А тебе будут рассказывать об этой любви, плакать в жилетку, если брошу.

– Мужики? Верю. Те, которые с куриными мозгами и большими плечами.