Книга Наталия Гончарова. Любовь или коварство? - Лариса Черкашина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Николай Афанасьевич Гончаров дожил до преклонных лет и умер в сентябре 1861 года.
Дочь Наталия не смогла проводить его в последний путь: ту осень она проводила на берегу Женевского озера. Но была ли Наталия Николаевна счастлива, оказавшись в красивейшем уголке земли? Там, в Женеве, в сентябре, застала ее горькая весть из России о кончине отца.
Тогда же она надела траурное платье, и черный цвет стал с тех пор единственным для всех ее нарядов. Наталия Николаевна и позже, «по окончании траура сохранила привычку ходить в черном, давно отбросив всякие претензии на молодость…»
Родилась в 1785 году. Ее отец, гвардейский генерал-поручик Иван Александрович Загряжский, представитель старинной дворянской фамилии, скончался в год свадьбы дочери, в декабре 1807 года. Мать, лифляндская баронесса Эуфрозина Ульрика фон Поссе, о которой в семье ходили легенды.
Из воспоминаний княгини Е. А. Долгоруковой:
«В молодости Наталья Ивановна являлась при Дворе и по красоте своей была замешана в какую-то историю: в нее влюбился некто Охотников, в которого была влюблена императрица Елизавета Алексеевна, так что тут была ревность».
Кавалергард Алексей Охотников погиб при таинственных обстоятельствах: неизвестный нанес ему смертельную рану кинжалом, когда юноша выходил из театра. В той тёмной и злосчастной истории упоминалось имя петербургской красавицы Наталии Гончаровой, в будущем тёщи поэта. По одной из версий, Алексей Охотников влюбился во фрейлину императрицы Гончарову и хотел связать с ней свою судьбу.
Ходили слухи: Охотников был заколот по наущению великого князя Константина Павловича. Мотивы убийства объяснились двояко: будто бы сам Константин, влюбленный в Елизавету Алексеевну, пожелал убрать соперника, либо же он, столь жестоким образом, хотел спасти честь венценосного брата Александра I и предотвратить назревавший скандал в августейшем семействе.
…Известно, что императрица тайно посетила умиравшего юношу, и прощание то было весьма горьким и трогательным. Она же с разрешения семьи покойного воздвигла на Лазаревском кладбище у стен Александро-Невской лавры памятник: к подножию скалы со сломанным бурей молодым дубком в великой скорби прислонилась женщина с погребальной урной… В беломраморном изваянии, в прекрасных чертах и женской фигуре, легко угадывался облик императрицы Елизаветы.
Эпитафия на памятнике гласит: «Здесь погребено тело Кавалергардского полку Штабс-ротмистра Алексея Яковлевича Охотникова, скончавшегося генваря 30 дня 1807 года, на 26 году от своего рождения».
…В какой из январских дней прощалась Елизавета Алексеевна со своим возлюбленным, неизвестно, но за три дня до его кончины ей предстояло принять участие в светском торжестве: двадцатилетняя фрейлина петербургского Двора Наталия Загряжская стояла под венцом с женихом Николаем Гончаровым, блестяще образованным, одаренным ярким умом и подающим большие надежды на избранном им поприще.
Венчание молодой четы состоялось в Петербурге 27 января 1807 года в присутствии высочайших особ: императора Александра I, его венценосной супруги Елизаветы Алексеевны, вдовствующей императрицы Марии Федоровны, великих князей Николая и Михаила, великих княжон Екатерины и Анны. Невеста удостоилась высочайшей милости: «…препровождена во внутренние покои к Государыне Императрице Марии Федоровне, где от Ея Величества и убираема была бриллиантовыми к венцу наколками».
…Минет пять лет, и в семействе Гончаровых явится на свет дочь Наталия, коей суждено будет стать избранницей поэта. И, свершив свой жизненный круг, она упокоится в Петербурге, на старом Лазаревском кладбище.
Тайные знамения: погребена Наталия Гончарова-Пушкина-Ланская неподалеку от могилы кавалергарда Алексея Охотникова, куда не единожды приходила плакать и молиться безутешная императрица Елизавета…
Молодой кавалергард вполне мог плениться красавицей фрейлиной Гончаровой.
«Наталия Ивановна спорит красотой и изяществом со своим мужем. Жеманно склонив кокетливую голову, она слегка улыбается…; ее выхоленное нежное личико грешит немного деланным выражением; усиливает его и предумышленно небрежно распустившийся локон. Как стебель, выходит нежная длинная шея из газового высокого ворота, а на плечо накинута опалового цвета «дымка», расшитая разноцветными шелками».
Такой она и предстает на миниатюре, сохранившей милый образ юной супруги.
Не дано было знать Наталии Ивановне Гончаровой, сколь много невзгод выпадет в будущем на ее долю: болезнь мужа, заботы о воспитании шести взрослеющих детей, собственная неустроенная судьба…
Как знать, не случись в 1908-м, столетие назад, в Полотняном Заводе наводнения, ставшего причиной гибели владельца усадьбы Дмитрия Гончарова, быть может, и не уцелели бы в водовороте грядущих революционных событий старинные миниатюры? Во всяком случае, судьба их была бы иной.
Еще одно чудо, явленное миру, — миниатюры в частном собрании Гончаровых. История этих старинных крохотных портретов — весьма любопытна и поучительна. Каждая миниатюра хранит образ (порой единственный!) одного из тех, кто дал свою кровь избраннице поэта. И каждый из ее предков — это, по сути, приближение к ней.
Как легко представить миниатюры листьями на раскидистом фамильном древе! Все они звенья одной, самой таинственной в мире, родословной цепи, и без любого из них не свершилось бы чуда рождения красавицы Натали. А значит, — детей, внуков и далеких-далеких потомков Александра Пушкина!
Я жду обещанной тетради…
A.C. Пушкин
Детство Наталии Гончаровой. Что мы знаем о нем? Будто белое пятно в ее биографии, пустые страницы в книге ее бытия. Словно и не было его. А без них, этих самых благодатных лет человеческой жизни, невозможно постичь сущность избранницы поэта, ее характер, пристрастия, душевные порывы…
Все началось с удивительной выставки — посвящалась она миру детства ушедшей эпохи и проходила в начале девяностых в Москве, в Доме художника на Крымском валу.
Чего там только не было! Деревянные лошадки и глиняные свистульки, фарфоровые куклы и картонные лото, потешные шахматы и полки оловянных солдатиков — все эти старые игрушки, столь любимые некогда и безымянными крестьянскими ребятишками, и будущими российскими венценосцами, буквально заполонили огромное выставочное пространство. Старинные буквари, портреты, книжки, рисунки… Поистине, утерянный мир детства иной, неведомой цивилизации каким-то чудом материализовался вдруг в центре Москвы…
Пробродив по залам несколько часов кряду и собравшись было уходить, в самом низу большой стеклянной витрины я увидела раскрытую детскую тетрадку. И, скорее всего, прошла бы мимо, если бы не табличка. Она по музейному скупо уведомляла: «Ученическая тетрадь Натали Гончаровой. 1822 г. Орешковые чернила». Встав почти на колени, попыталась разобрать записи:
