Книга Галки - Кен Фоллетт

— Такому прекрасному телу нельзя причинять никакого ущерба, — сказал он.

Она начала плакать.

Взяв ее за руку, он повел ее через площадь к воротам.

— Давай войдем внутрь, — сказал он. — Ты сможешь там немного посидеть.

Когда они вошли на территорию, Дитер заметил, что в стене церкви зияла дыра. Это объясняло, каким образом главные силы попали внутрь.

Вышедшие из здания солдаты Ваффен СС разоружали атакующих. Дитер пристально рассматривал бойцов Сопротивления. Большинство из них было убито, но некоторые лишь ранены, а один или два как будто сдались в плен невредимыми. Некоторых из них нужно будет допросить.

До сих пор его работа носила оборонительный характер. В сущности, все, что он мог сделать, — это укрепить ключевые объекты против атак Сопротивления, усилив меры безопасности. Случайно захваченные пленники дают немного информации. Но совсем другое дело — когда у вас под рукой несколько пленных, входящих в состав большой и явно хорошо организованной ячейки. Это дает шанс перейти в атаку.

— Вот вы — приведите врача к этим заключенным! — крикнул он сержанту. — Я хочу их допросить. Не дайте им умереть.

Хотя Дитер был не в форме, по его манере поведения сержант признал в нем старшего по званию.

— Есть! — ответил он.

Дитер проводил Стефанию вверх по лестнице и через величественные двери далее в широкий холл. Вид был потрясающий: полы из розового мрамора, высокие окна с вычурными шторами, запыленные стены с этрусскими мотивами на зелено-розовой штукатурке и потолок с поблекшими херувимами. Некогда, решил Дитер, эта комната была уставлена великолепной мебелью: столиками с высокими зеркалами, стоящими между окон, сервантами, покрытыми золоченой бронзой, изящными креслами на позолоченных ножках, картинами, написанными масляными красками, огромными вазами, маленькими мраморными статуэтками. Разумеется, теперь все это исчезло, сменившись рядами наборных панелей, возле которых стояли стулья, и переплетением проводов на полу.

Телефонистки, кажется, выбежали наружу и жались позади дома, но теперь, когда стрельба прекратилась, некоторые из них стояли возле остекленной двери, в наушниках и с нагрудными микрофонами, гадая, можно ли вернуться внутрь. Усадив Стефанию за наборную панель, Дитер подозвал к себе одну из телефонисток.

— Мадам, — вежливым, но повелительным тоном пофранцузски сказал он, — пожалуйста, принесите этой даме чашку кофе.

С ненавистью посмотрев на Стефанию, женщина вышла вперед.

— Конечно, мсье.

— С коньяком. Она испытала шок.

— У нас нет коньяка.

Коньяк у них был, но они не хотели давать его любовнице немца. Дитер не стал спорить.

— Тогда только кофе, но побыстрей, иначе будут неприятности.

Похлопав Стефанию по плечу, он отпустил ее и через двустворчатую дверь прошел в восточное крыло. Как можно было видеть, шато состояло из серии гостиных, переходящих одна в другую — как в Версале. Здесь тоже все было уставлено наборными панелями, но выглядели они более солидно, провода были аккуратно уложены в уходившие вниз, в подвал, деревянные желоба. Дитер решил, что обстановка в холле выглядела такой беспорядочной из-за того, что аппаратуру пришлось перенести сюда после бомбардировки западного крыла. Некоторые из окон были заложены — несомненно, для светомаскировки против воздушных атак, но на остальных тяжелые шторы были открыты, и Дитер предположил, что женщины не любят работать в постоянной темноте.

В конце восточного крыла находился лестничный колодец, и Дитер спустился вниз. В полуметре от лестницы находилась стальная дверь, сразу за ней стояли небольшой стол и стул, и Дитер предположил, что здесь обычно сидит охранник. Вероятно, дежурный оставил свой пост, когда началась стрельба. Дитер беспрепятственно вошел внутрь, про себя отметив допущенное нарушение безопасности.

Обстановка здесь разительно отличалась от пышных верхних этажей. Триста лет назад эти помещения предназначались для размещения кухонь, кладовых и проживания десятков слуг, поэтому здесь были низкие потолки, голые стены и каменные полы, а в некоторых комнатах даже земляные. Дитер двинулся вперед по широкому коридору. На каждой двери красовалась аккуратная табличка с надписью на немецком языке, но Дитер все равно заглядывал внутрь. Слева, вдоль фасада здания, располагалось сложное оборудование большого телефонного узла: генератор, мощные батареи и переплетения проводов. Справа, с задней стороны, находились помещения, принадлежащие гестапо: фотолаборатория, большая комната без проводов для подслушивания разговоров Сопротивления и тюремные камеры с глазками в дверях. Подвал был укреплен на случай воздушной атаки: все окна заложены, стены обложены песком, а потолки усилены стальными балками и залиты бетоном. Очевидно, это было сделано на случай бомбардировки союзников.

В конце коридора находилась дверь с надписью «Допросная». Дитер вошел внутрь. В первой комнате были голые стены, яркое освещение и мебель, характерная для стандартной комнаты для допросов: дешевый стол, жесткие стулья и пепельница. Дитер прошел в следующую комнату. Тут освещение было уже не таким ярким, а стены выложены кирпичом. Здесь находились заляпанный кровью столб с крючками для подвешивания людей, стойка для зонтов с деревянными дубинками и стальными прутьями, больничный хирургический стол с зажимом для головы и ремнями для рук и ног, аппарат для пытки электротоком и запертый ящик, в котором, возможно, находились наркотики и шприцы для подкожных инъекций. Это была камера пыток. Дитер уже не раз посещал подобные помещения, но они все равно вызывали у него чувство отвращения, и ему каждый раз приходилось убеждать себя, что информация, которую собирают в такого рода местах, помогает спасти жизни молодых немецких солдат, чтобы они смогли вернуться к своим женам и детям, а не погибнуть в бою. Но все равно это место вызывало в нем чувство содрогания.

Сзади послышался шум, Дитер вздрогнул и резко обернулся. Увидев, кто стоит в дверях, он испуганно отступил назад.

— Боже мой! — сказал он, глядя на приземистую фигуру, лицо которой из-за резкого освещения в соседней комнате находилось в тени. — Кто вы такой? — спросил Дитер и сам почувствовал, что в его голосе слышится страх.

Фигура вышла из тени и превратилась в человека в форменной рубашке гестаповского сержанта. Он был низеньким и толстым, с пухлым лицом, очень светлые волосы были подстрижены так коротко, что он казался лысым.

— Что вы здесь делаете? — с франкфуртским акцентом спросил он.

Дитер уже пришел в себя и, хотя камера пыток по-прежнему действовала ему на нервы, с привычной властностью сказал:

— Я майор Франк. Ваша фамилия!

Сержант сразу стал почтительным.

— Беккер, господин майор. К вашим услугам.

— Как можно скорее доставьте сюда заключенных, Беккер, — сказал ему Дитер. — Тех, кто может ходить, нужно доставить немедленно, остальных — после того, как их осмотрит врач.