Книга Атлантия - Элли Каунди

– Ты хорошая девочка, Рио, – сказала она.

– Я специально сделала больно Бэй, – призналась я. – Я хотела сделать ей больно.

– Но потом ты об этом пожалела, – возразила мама. – И ты не хочешь делать этого снова.

Мне показалось, что она почувствовала облегчение.

Я кивнула. Она была права.

– Вот в чем тут разница, – продолжала мама так, будто обращалась уже не ко мне. – Именно в этом и заключается принципиальное отличие.

Она взяла мое лицо в ладони и с любовью заглянула мне в глаза.

– Рио, каждый человек в какой-то момент своей жизни хочет сделать больно другому. Такова уж человеческая природа. Но ты от рождения обладаешь большей силой, чем другие. Вот почему ты должна контролировать свой голос.

И конечно, была еще одна, не менее важная причина держать все в тайне: мы не хотели, чтобы меня забрал на воспитание Совет.

Мама очень рано узнала о том, что я сирена, когда я еще только-только начала лепетать первые слова. Ей пришлось уйти с работы, потому что она не могла позволить, чтобы за нами с Бэй присматривал кто-то чужой, пока я не научусь маскировать свой голос. В общем, мама сказала всем, что я заболела.

Мои самые ранние воспоминания связаны с тем, как мама учит меня говорить безопасным голосом, а Бэй помогает мне в этом практиковаться. Я старалась подражать ей, говорила спокойно и тихо, но наши голоса все равно звучали по-разному.

Во сне я неизменно разговариваю своим настоящим голосом, и поэтому я всегда с радостью ждала часа, когда можно будет лечь спать. После смерти мамы, проснувшись, я часто обнаруживала, что Бэй лежит рядом, прижимается ко мне, чтобы согреться, руки у нее холодные, а от кожи пахнет соленой водой. Я никогда не замечала, в какой именно момент сестренка залезала ко мне под одеяло, но была очень рада, что она приходит за теплом ко мне.

Теперь же я лишилась сна. Меня больше не радует собственный голос, я хочу услышать голос Бэй.

Я плачу и стараюсь, чтобы никто этого не заметил. Я знаю, что жрецы озабочены тем, как сильно я переживаю уход сестры. Наступит момент, и они скажут мне, что я должна приять ее выбор, успокоиться и начать снова работать в храме с утра до вечера, а не урывками, как сейчас. Но пока еще жрецы проявляют сочувствие. Они тоже любили Бэй.

Я провожу рукой по стоящей передо мной лакированной деревянной скамье. Скамьи в храме, как и кафедра проповедника, вырезаны из старинного дерева. Они очень дорогие, ведь в Атлантии не так много деревянной мебели. И тем не менее любой прихожанин может потрогать эти скамьи и посидеть на них. Когда мама была Верховной Жрицей, она разрешала мне дотрагиваться до кафедры, и в такие моменты я еще больше проникалась нашей религией. Я испытывала одновременно почтение и смирение, и еще меня переполняло стремление жить праведной и добродетельной жизнью, всегда быть справедливой – ведь все это, думала я, и есть истинная вера, от которой мои мама и сестра не отступают ни на секунду.

Кто-то присаживается рядом со мной, и я чуть-чуть отодвигаюсь в противоположную сторону. В храме достаточно пустых скамей, меня раздражает, что кто-то решил выбрать именно эту, под статуей Эфрама.

«Поищи себе другого бога, – мысленно шепчу я. – Обратись к какому-нибудь богу-льву, – к Кэйлу, например. Попроси его прорычать твои мольбы небесам».

Но незнакомец, наоборот, придвигается ближе ко мне и берет с полочки напротив сборник церковных гимнов. Я чувствую аромат мыла, который, однако, не в силах перебить другой запах – машинного масла, уж его-то ни с чем не спутаешь. А еще я вижу руки своего соседа: натруженные, сильные и уверенные. Думаю, я знаю, чем занимается этот человек. Скорее всего, он механик и ремонтирует разные сломанные машины.

– Я тебя слышал, – говорит мне сосед.

Понятно: какой-то сердобольный тип услышал, что я всхлипываю, и решил узнать, не надо ли чем помочь. Я вытираю рукавом лицо.

– Нет ничего зазорного в том, чтобы плакать, – отвечаю я ровным голосом, хотя, вообще-то, всегда считала, что плакать стыдно.

– Конечно нет, – соглашается он.

На минуту наступает тишина: кажется, даже жрецы перестали шуршать рясами в проходах храма и сама Атлантия затаила дыхание. А потом незнакомец вдруг говорит:

– Меня зовут Тру Бек.

Голос у него глубокий и добрый, но я по-прежнему не гляжу в его сторону. Он перелистывает сборник гимнов, а я думаю: интересно, куда он смотрит – на странички или на меня?

– Я знаю, что твоя сестра ушла Наверх. Мой лучший друг тоже ушел.

Я молчу, меня не особенно интересуют взаимоотношения между людьми, если только это не кровные узы. Ничто не сравнится с узами, которые связывают двух сестер-близняшек.

– Его звали Фэн Кардифф, – поясняет Тру.

Это имя парня, который ушел как раз перед Бэй. Я непроизвольно поворачиваюсь и смотрю на Тру. В первый момент мне кажется, что в его облике всего два цвета: коричневый и синий. Каштановые волосы, карие глаза, синяя рубашка и синие круги под глазами. Я уже видела его прежде. Атлантия – сравнительно небольшой город, так что многие его жители так или иначе сталкиваются на улицах, хотя и далеко не всегда знают друг друга по имени.

– Я понятия не имел, что Фэн собирается это сделать, – говорит Тру.

Он симпатичный, из тех смуглых парней, глядя на которых думаешь, что их лица касались солнечные лучи, хотя на такой глубине это, конечно, невозможно. Глаза у Тру умные, а тело сильное, но сила эта не грубая и агрессивная, а, скорее, энергично-стремительная. Я все это отмечаю чисто автоматически: меня он совершенно не интересует. После ухода Бэй я чувствую только тоску от своей потери и не испытываю больше никаких эмоций.

– Ты моложе или старше Фэна? – спрашиваю я.

Ведь если Тру младше, то ему жаловаться не на что. Подождет до следующего года и выберет жизнь Наверху, а там уж найдет своего друга.

Но Тру словно бы и не слышал моего вопроса.

– Рио, тут такое дело: нам надо поговорить. Только давай не здесь, а где-нибудь в другом месте, – предлагает он.

– О чем?

– О них, – отвечает Тру. – О Бэй и Фэне.

При этом он как-то по-особенному произносит их имена. Как будто они ушли вместе: Бэй и Фэн. Холодный мрак сомнения окутывает мое сердце. Неужели Бэй выбрала жизнь Наверху из-за того парня? А я об этом даже и не подозревала?

– Я видел их вместе, – говорит Тру, словно читая мои мысли. – И не один раз.

– Этого не может быть, – не верю я. – Бэй никогда ничего мне про Фэна не рассказывала.

– Мне кажется, Рио, мы можем помочь друг другу.

– Интересно, чем же я могу тебе помочь? – спрашиваю я. – Ты вроде и без меня все уже знаешь.

– На самом деле я не знаю ничего, – отвечает Тру.