Книга Тайный суд - Вадим Сухачевский

– Что, разве нужен какой-то допуск? – несколько робея, спросил он. – Книга значится в общем каталоге.

– Значит, недоглядели, – сказала девушка. – Кто-то прошляпил – а мне отвечать? Слава богу, я немецкий в техникуме учила. Думаете, не поняла? «Тайный», «секретные». Если секретные – значит, спецдопуск нужен!

– Так секреты же столетней давности! – попытался объяснить он. – Посмотрите на год издания! Тысяча восемьсот…

– Мало ли! – отрезала библиотекарша. – Без допуска не выдам… Отойдите, не задерживайте очередь!

Васильцев уже хотел было попытать счастья у другого окошка выдачи, когда к нему приблизился какой-то лет шестидесяти гражданин – в хорошем костюме, с окладистой бородой. Еще в очереди Юрий обратил на него внимание – тот стоял позади и прислушивался к его разговору с бдительной девушкой. Тогда он принял этого гражданина за иностранца, и причиной тому был не столько его костюм, явно не москвошвеевской работы, не столько массивный золотой перстень-печатка на пальце, сколько нечто неуловимое, присутствовавшее в его глазах.

А точнее, как раз напротив: то, что в его глазах начисто отсутствовало. Страха, вот чего не было в его глазах! Того затаенного страха, по которому в нынешнее время без труда можно было отличить любого соотечественника. И когда, услышав, что некто не имеющий спецдопуска хочет получить книгу про что-то секретное, все стоявшие в очереди тотчас отвели глаза в сторону, сей гражданин (впрочем, Юрий сразу про себя окрестил его господином) один-единственный с любопытством наблюдал за этой сценкой. Умные глаза его смотрели немного насмешливо.

Иностранцем он, однако, все-таки не был, ибо вдруг обратился к Васильцеву на самом что ни есть безукоризненном русском языке, какой с каждым годом все реже можно было услышать даже в Москве и какого не воспроизведет ни один иностранец, если не впитал его с молоком матери.

– Простите великодушно за вмешательство, молодой человек, – сказал он, – вы, насколько я понял, хотели ознакомиться с книгой профессора Ганса фон Герхе об этом самом Тайном Суде?

– Вы знаете ее? – спросил Юрий. Рядом с ним он в своей спецовке почувствовал себя особенно неловко.

– Да, некогда приходилось держать в руках, – ответил господин, или гражданин, или кто бы он там ни был. – Поверьте мне, пустейшая книженция! Домыслы и фантазии романтически настроенного немца о вещах, истинная суть которых для него – за семью печатями. Не более чем беллетристика, к тому же далеко не лучшего вкуса.

«Если не иностранец, то, чего доброго, какой-нибудь белоэмигрант…» – с тоской подумал Васильцев. Только вот этого, связи с белой эмиграцией, ему и недоставало!

На них уже посматривали со всех сторон, человек с печаткой на пальце привлекал всеобщее внимание. Пожалуй, всего разумнее было бы поскорее отойти в сторонку, однако желание узнать что-нибудь про этот суд оказалось сильнее страха, и Юрий все же отважился спросить:

– А вы могли бы порекомендовать что-нибудь лучшее по этой теме?

– Что-то конкретное?.. – тот чуть призадумался. – Ах, едва ли. Кое-какие упоминания об этом Тайном Суде разбросаны по сотням разных трудов, но там все настолько противоречиво, недостоверно. Конечно, если все это собрать воедино и подвергнуть научному анализу, то удалось бы вышелушить какие-то зернышки истины, но, право, далось бы сие ох как нелегко, да и те зернышки, боюсь, не больно-то отличались бы от плевел.

– Но вы, – сказал Васильцев, – как я понял, знаете обо всем этом несколько больше. Позвольте спросить – откуда же?

Тот улыбнулся:

– Не думаете же вы, молодой человек, что все, о чем мы хотим узнать, может быть обнаружено лишь на страницах книг. Нет, поверьте мне! Иногда истина бывает весьма скрытна, ее надо уметь искать.

– И где же? – спросил Юрий. – В рукописях?

– О, не только! Порой она растворена в самом воздухе, надо уметь вслушиваться в него. А порой она бродит где-то совсем рядом, но мы не в силах ее распознать… Что же касается интересующего вас вопроса, то мне удалось некогда провести собственные изыскания – благо, у меня имелись для этого возможности. Без бахвальства могу вам сказать – едва ли на свете найдется очень уж много персон, превосходящих меня в знании этого предмета. И если вы действительно желаете кое-что об этом узнать, то мы с вами могли бы пройтись в какое-нибудь более подходящее для разговора место…

«Да, скорее всего бывший белогвардеец… – подумал Васильцев. – А может, просто подосланный провокатор… Ну да будь что будет!..» Все эти мысли пронеслись у него в голове, но вслух он проговорил:

– Что ж, буду рад.

«Что я делаю, боже правый, что я, дурак, делаю?!» – думал он, когда через несколько минут выходил вместе с незнакомцем из нового библиотечного здания и при этом спиной ощущал упершийся в них бдительный взгляд дежурного милиционера. Уж милиционер-то запомнит их наверняка! Трудно не запомнить такую пару – вальяжного господина в лаковых штиблетах, в шубе с бобровым воротником и его, Юрия, прихрамывавшего рядом в кирзовых сапогах и в старом ватнике.

– Предлагаю – в «Националь», вы не возражаете? – спросил его спутник.

Не дожидаясь ответа, он помахал рукой, и тут же к крыльцу подъехал роскошный черный автомобиль. Шофер с борцовской фигурой выскочил из кабины и распахнул перед Юрием дверцу.

– Прошу, – произнес господин.

«Вот и всё…» – садясь в машину, обреченно подумал Васильцев. Он уже от кого-то слышал, что именно так у них это обычно и делается: человека невзначай берутся куда-нибудь подвезти, и с этого момента он для окружающих навсегда исчезает. Да, видимо, так будет и с ним. Едва ли машина стояла наготове лишь для того, чтобы отвезти их в «Националь», до которого от библиотеки всего-то пять минут ходу.

– К «Националю», – бросил, однако, усаживаясь, господин, и машина тронулась.

Доро2гой он говорил о чем-то совершенно малозначительном – кажется, о погоде, об этой зиме затянувшейся, – Васильцев не слушал его, думал о своем: если, миновав «Националь», поедут прямо, в сторону Театральной площади, стало быть, везут на Лубянку, а если свернут на Тверскую – значит, в Бутырку.

О чем он, однако, вещает?.. Наконец Васильцев все же прислушался и поймал какой-то обрывок его монолога:

– …тоже наша беда, хотя далеко не самая страшная, – зимы эти бесконечные. Вот помню, год назад, когда я как раз в эту пору прогуливался по Унтер-ден-Линден в Берлине…

Почему он так откровенно в этом признавался? Какие дьявольские сети плел?..

Поймав на себе взгляд Юрия, видимо, весьма красноречивый, господин-гражданин улыбнулся:

– Да не пугайтесь вы, не пугайтесь, молодой человек! Могу вам паспорт показать, дабы удостоверились: я – гражданин Советского… Как бишь там у нашего новоявленного классика? «Читайте, завидуйте!..»

Он в самом деле протянул Васильцеву паспорт, которого тот, разумеется, брать в руки не стал, а лишь подумал: «Если он с нашим паспортом вот так вот запросто разъезжает по берлинам – то, стало быть, он…» Легко угадав его мысли, бородатый господин с улыбкой сказал: