Книга Принц шутов - Марк Лоуренс

— Недосмотр, — кивнул я. — Сейчас исправим. — Впереди Дубль, похоже, оживленно спорил с кем-то через зарешеченное окошечко Боевых ворот. — Можешь выпускать, — крикнул я ему, — мы готовы!

— Выглядишь на удивление довольным собой.

Дарин прошествовал в Высокий зал, обеденную галерею, названную так скорее в силу ее расположения, чем из-за высоких потолков. Мне нравится есть там — уж больно вид хорош: и сам дворец, и — в узких окнах — большой вход в дом моего отца.

— Фазан, засоленная форель, куриные яйца. — Я показал на серебряные блюда на длинном столе. — Все, что душе угодно. Угощайся.

Дарин — самодовольный тип и слишком уж лезет в мои дела, но все же это не такая отборная заноза в заднице, как Мартус, поэтому он и носит звание любимого брата.

— Мажордом говорит, в последнее время с кухни то и дело пропадает еда.

Дарин взял яйцо и уселся в дальнем конце стола.

— Странно. — Явно это Юла, наша востроглазая главная кухарка, рассказывает мажордому, но как подобные сплетни достигают ушей Дарина? — Пора бы задать трепку поварятам и положить этому конец.

— А доказательства есть?

Он посолил яйцо и смачно откусил.

— К черту доказательства! Высечь работников — и всякий побоится воровать. Так бы поступила бабушка. Ловкие руки легко ломаются, как она говорит.

Я честно бушевал, пользуясь своим недовольством, чтобы произвести должное впечатление. Все, Ял больше не сможет продавать фамильное серебро, этот источник кредитования иссяк. Но у меня есть норсиец в Марсельской башне. Ее было видно с моего места за столом, где я сидел, — кособокое каменное строение, самое древнее во всем дворцовом комплексе, изуродованное в ходе бесконечных и безуспешных попыток былых королей снести его. Ряд крошечных окошек с толстыми решетками опоясывал башню. Снорри вер Снагасон наверняка смотрел в одно из них с пола своей камеры. Я велел давать ему сырое мясо с кровью. Бойцам мясо идет на пользу.

Долго-долго смотрел я в окно на башню и бескрайние небеса позади нее, бело-голубые, в непрестанном движении, так что казалось, будто движется башня, как каменный корабль, бороздящий белые волны, а облака стоят на месте.

— И что ты думаешь обо всей этой ерунде сегодня утром?

Я задал вопрос, не ожидая ответа, будучи уверенным, что Дарин уже ушел.

— Думаю, если бабушка обеспокоена, нам тоже следует насторожиться, — сказал Дарин.

— Дверь в смерть? Трупы? Некромантия? — Я легко стянул губами мякоть с фазаньих костей. — Мне надо бояться вот этого? — Я постучал костью по столу, отвел взгляд от окна и ухмыльнулся. — Оно будет преследовать меня, желая отомстить?

Я изобразил, будто кость идет.

— Ты слышал этих людей…

— А ты вообще сам хоть раз видел, чтобы мертвецы ходили? Забудь о далеких пустынях и ледяных пустошах. Здесь, в Красной Марке, кто-нибудь видел такое?

Дарин пожал плечами.

— Бабушка говорит: по крайней мере один нерожденный появился в городе. Это следует воспринимать серьезно.

— Что?

— Боже! Ты же ее не слушал. Она королева, понимаешь ли. Время от времени не вредно обращать внимание!

— Нерожденный?

Это слово ни о чем мне не говорило. Вообще.

— Нечто, рожденное не в жизнь, а в смерть, помнишь? — Заметив мой отсутствующий взгляд, Дарин покачал головой. — Забудь! Слушай, отец ждет тебя вечером в этой своей опере. И не вздумай опоздать или заявиться пьяным. Не притворяйся, что тебя не предупредили.

— Опера? Божечки, за что?

Вот только этого мне не хватало — кучки толстых размалеванных идиотов, несколько часов кряду завывающих со сцены.

— Просто приходи. Ожидается, что кардинал будет время от времени финансировать подобные проекты. А в таком случае его семейству лучше держать лицо, иначе сплетники проявят нездоровый интерес.

Я открыл было рот, чтобы запротестовать, но сообразил, что среди этих сплетников могут оказаться сестры де Вир. И недавно приехавшая Фенелла Маитус — по слухам, ослепительная дочь Ортуса Маитуса, чьи карманы были столь глубоки, что доступ к ним стоил, может статься, брачного договора. И разумеется, если я организую дебют Снорри как бойца до начала представления, то, по всей вероятности, в антрактах множество аристократов и купцов откроет кошельки, желая поставить на него. Если и можно сказать об опере что-то хорошее, так это то, что она позволяет куда лучше оценить прочие виды развлечений. Я закрыл рот и кивнул. Дарин ушел, продолжая жевать яйцо.

У меня пропал аппетит. Я оттолкнул тарелку. Пальцы нащупали старый медальон под плащом, выудили и постучали им по столу. Недорогая вещица из металла и стекла открылась — внутри был портрет моей матери. Я снова захлопнул ее. Последний раз мать видела меня семилетним, а потом поток унес ее. Это говорят так — поток, а на самом-то деле понос. Слабеешь, лежишь в лихорадке, воняешь и умираешь. Предполагается, что принцессы и матери умирают не так. Я убрал медальон подальше. Лучше пусть она так и помнит меня семилетним и не знает, какой я сейчас.

Прежде чем покинуть дворец, я вызвал сопровождение — двоих пожилых гвардейцев, призванных охранять мою королевскую шкуру по приказу отца. Они шли за мной по пятам, когда я пересек Красный зал и прихватил нескольких приятелей. Руст и Лон Грейяры, кузены принца Арроу, сослались на другие дела, что, надо полагать, означало планы сожрать все самое вкусное и гоняться за горничными. Еще — Омар, седьмой сын калифа Либа и отличный товарищ для азартных игр. Я познакомился с ним во время своего краткого и бесславного пребывания в Матеме, и он убедил калифа отправить его на континент продолжить образование! С Омаром и Грейярами я направился в помещения для гостей, в то крыло Внутреннего дворца, где жили наиболее важные особы и где находились покои отца Барраса Йона, посла Вьены при дворе. Мы послали за Баррасом слугу, и тот живо явился в сопровождении Ролласа — не то приятеля, не то телохранителя.

— Какая отличная ночь, чтобы напиться! — приветствовал меня Баррас, спускаясь по ступеням. Для него все ночи были хороши, чтобы напиться.

— А для этого нужно вино, — развел руками я.

Баррас отодвинулся в сторону, и показался Роллас с большой флягой.

— При дворе нынче оживленно.

— Клан собрался.

Баррас вечно гонялся за новостями. Подозреваю, половина его жалования зависела от передачи сплетен его отцу.

— Синяя Госпожа опять играет в свои игры?

Он закинул руку мне на плечи и повел меня к Общим воротам. Послушать Барраса, так кругом сплошные заговоры народов, а то и похуже — заговор, призванный подорвать остатки мира в Разрушенной Империи.

— Если б я знал. — Он упомянул о Синей Госпоже, о которой говорили все вокруг. Баррас всегда настаивал, что бабушка и эта колдунья ведут какую-то собственную войну, причем уже не один десяток лет. Если это правда, то, на мой взгляд, это хреновое оправдание, учитывая, что я не замечал ничего такого. Истории про Синюю Госпожу казались такими же сомнительными, как те, что рассказывали про магов, заполонивших западные дворы, — Келема, Кориона и еще полдюжины других, по большей части шарлатанов. Лишь существование бабушкиной Молчаливой Сестры придавало слухам толику достоверности. — Последний раз я слышал, что наша подруга в синем бежала с одного тевтонского двора на другой. Возможно, ее уже повесили за ведовство.