Книга Маленький белый "фиат" - Данута де Родес

— Так…

— Так я звоню Клеману, он подойдет и купит эту штуку, — она указала на маленький и дорогой стереопроигрыватель Жан-Пьера. Он притворялся равнодушным к нему, но Вероника знала, что он безумно его любит.

— Нет, это слишком жестоко, — сама мысль ее покоробила. — Это все равно что украсть у него глаз или ткнуть палочкой в барабанные перепонки. — И она показала, как это делается.

Эстелла покачала головой.

— Слишком уж ты нежная. Что с тобой?

— Но это — его гордость и отрада. Он этого не переживет.

— Ты уже забыла, что ты натворила? Как бы то ни было, у него — твои шесть тысяч франков. Ты думаешь, он когда-нибудь тебе их вернет? Ты ему ничем не обязана, он — дерьмо.

Вероника тяжко вздохнула и приложила руку ко лбу. Ей ужасно хотелось выбраться из заморочки, в которую она попала, и вернуться к нормальной жизни.

— Ладно, звони своему другу Клеману.

— Но он мне не друг, ни капельки. Мне надо позвонить ему из автомата: не могу же я звонить ему отсюда. Посиди пока здесь, я быстро вернусь.

Убедившись, что входная дверь заперта, Вероника присела на диван и, потягивая пиво, старалась отогнать от себя тяжелые мысли о том, в какую историю она попала. Будучи не в силах успокоиться, она встала и прошла к подстилке Цезаря, — она вся в собачьей шерсти. Это напомнило ей о волосах на подушке Жан-Пьера. Она увидела миску Цезаря, большую, светло-коричневую, с его кличкой, написанной большими черными буквами. Она хотела забрать ее с собой, но не смогла, ведь из нее сенбернар пил в последний раз.

Она вспомнила, как Жан-Пьер подарил ей эту миску.

— У меня есть кое-что для тебя, — сказал он тогда, а она спросила, не думает ли он, что у нее день рождения.

— Нет, — сказал он, — я просто хотел подарить тебе вот это, без всякого повода. — Он вручил ей миску и рассказал, что проходил мимо лавки, где их расписывают на заказ, и вспомнил о ней и о Цезаре, и не удержался — купил ее. Такая щедрость и забота выставляли его в новом, таинственном и радужном свете. Но в ту ночь, когда она ушла, он был совсем другим — безжизненным и ушедшим в себя.

Зазвонил телефон, и она чуть не умерла от страха. Но это был лишь телефон, а не полицейская сирена — и она немного успокоилась. Она дождалась включения автоответчика: раздался деревянный голос Жан-Пьера на фоне записей Майлза Дэвиса. Затем она с облегчением услышала голос Эстеллы и подняла трубку.

— Мне пришлось дойти до метро, чтобы найти телефон. Я постою здесь и дождусь Клемана, он меня подвезет. Сейчас он занят, так что мы будем примерно через полчаса.

— Ладно, увидимся. Не забудь: четвертая квартира, нажмешь звонок.

Желая убедиться, что их разговор не записан, Вероника пробежалась по кнопкам, затем присела на диван и принялась заплетать косичку. Она старалась ни о чем не думать — прежде всего о Жан-Пьере.

_____

«Примерно через полчаса», — говорила Эстелла, так почему же всего через несколько минут Вероника услышала, как в замке зашевелился ключ? Эстелла не брала с собой ключей — значит, это не могла быть она с Клеманом, пришедшим за стерео. Вероника поднялась, чтобы убежать в спальню и там спрятаться, но ноги одеревенели, и она осталась стоять как вкопанная, с бутылкой пива в одной руке и сигаретой в другой, глядя на медленно открывающуюся дверь. Она никогда не обращала внимание на то, как скрипят дверные петли, но теперь звук казался ей оглушительным. Несмотря на объявший ее страх, она отрепетировала в уме вступление: «А, Жан-Пьер, прости за тот вечер, может — помиримся…» У нее не было времени придумать объяснение, почему она оказалась в его квартире после того, как он сказал ей, что уезжает в Марсель.

Но в квартиру входил не Жан-Пьер и не Эстелла с Клеманом. В дверях показался огромный неулыбчивый мужчина, которому пришлось нагнуться, чтобы пройти в проем. Войдя в квартиру, он замер, подобно ледяной статуе, опустив на нее неподвижный взгляд.

Глава 7

Он был не менее шести с половиной футов ростом, с седой шевелюрой и пышными седыми усами. Мужчина медленно двинулся на Веронику. Она подняла глаза и поймала его ответный взгляд из-под тяжелых седых бровей. На плече у него висела сумка, в руках он держал по деревянной коробке.

— А, здравствуйте, дядюшка Тьерри, — наконец-то улыбнулась она.

Дядюшка Тьерри молча обошел ее и направился в комнату Жан-Пьера. Дверь туда была все еще открыта после обыска. Вероника затушила сигарету и направилась за ним. Прислонившись к дверному косяку, она молча наблюдала, как он открыл ставни и, оценив вид из окна, поставил на подоконник одну из деревянных коробок, а затем, так же не спеша, поставил рядом другую.

Дядюшка Тьерри посмотрел на часы, полез в карман и достал оттуда карандаш и блокнот, где записал время. Затем он поднял проволочные решетки, которые служили крышками коробок. Никакого результата. Тогда он постучал по левой коробке, оттуда вылетел голубь и взмыл к конькам крыш. Дядюшка Тьерри тут же постучал по правой коробке, и оттуда тоже вылетел голубь. Он проводил их взглядом, пока они не скрылись из виду, забрал коробки и прошел мимо Вероники в гостиную. Он сел на диван. Вероника подошла и встала перед ним.

— Ну, как ваши дела, дядюшка Тьерри? — спросила она. — Все в порядке? Вы хорошо выглядите.

Он молча перебросил ремень сумки через голову и положил сумку на колени. Покопавшись в ней, он извлек пластиковую коробку, открыл ее и достал толстый бутерброд. Освободив его из фольги, он начал его есть, редко и помногу откусывая.

— С чем у вас сегодня бутерброды, дядюшка Тьерри? — спросила Вероника, когда он уже осилил половину.

Дядюшка Тьерри продолжал жевать.

— Кажется, с латуком, — сказала она.

Дядюшка Тьерри поднял верхний кусок хлеба и посмотрел на открытый бутерброд.

— И с помидорами, — сказала Вероника, — и, думаю, с мясом. Это ветчина?

Дядюшка Тьерри сложил бутерброд и куснул еще раз.

— Жан-Пьера нет, — сказала она. — Сегодня только я.

Дядюшка Тьерри почти покончил с бутербродом.

— Вы хорошо добрались? — спросила она.

Он проглотил остатки бутерброда и развернул еще один.

— У вас сегодня все бутерброды одинаковые, дядюшка Тьерри? — спросила она. — Или, может, разные?

Дядюшка Тьерри продолжал молча жевать. Обычно в таких случаях выручал Жан-Пьер: это он поддерживал разговор. На сей раз Вероника посчитала, что уделила достаточно внимания взятому с собой завтраку.

Он поднял на нее глаза.

— Как твои дела, Вероника? — тихо спросил он.

— Прекрасно, спасибо. Хорошо, что вы пришли, — она и в самом деле так думала.

Дядюшка Тьерри продолжил трапезу.