Книга Жаркий сезон - Пенелопа Лайвли

— О да, — ответил Хью, — любители клубнички всегда предпочитали красивые книги.

Полина сильно огорчилась бы, если бы узнала, что у Хью есть женщина, хотя первая бы признала, что это нелепое собственническое чувство. Впрочем, скорее всего, у него никого нет. Полине хорошо известна его размеренная жизнь: обеды в клубах, поездки на провинциальные аукционы, встречи с клиентами. Разумеется, в Америке или во Франции может происходить все что угодно — в конце концов, он ничем ей не обязан. Как и она ему. Они дорожат друг другом, но еще больше дорожат своей независимостью, которой окружили себя, словно крепостной стеной.

— На прошлой неделе я был в Париже, — говорит Хью. — Нашел новое местечко, где замечательно кормят.

Он подробно рассказывает о двух ленчах и одном обеде. Полина терпеливо слушает. Она никогда не понимала гурманских наклонностей Хью. Иногда ей кажется, что он ищет в еде утешения, компенсации за то, чего недополучил в жизни. А может, изысканная кухня вызывает у него те же чувства, что и полиграфическое искусство. И его рассказы о съеденном не утомляют, в них есть даже что-то заразительное. Полина любит обедать с ним в хорошем ресторане, хотя и понимает, что не может разделить все тонкости ценительства, и Хью это известно.

— Сходил на замечательную выставку русских икон. Тебе бы понравилось.

— Не сомневаюсь. У нас тут только сельские ярмарки и распродажи из машин. Боюсь, мне предстоит все лето кататься по старым поместьям — Морис собирает материал для своей книги о туризме.

— Приезжай на выходные. Я попробую добыть билеты на «Парсифаля» в Национальную оперу.

— Мм… может быть, чуть позже. Я тут пока так хорошо акклиматизировалась.

— Вот что, дорогая. Если ты вздумала окончательно похоронить себя в глуши, я ничего поделать не могу. Придется как-нибудь заехать и вытащить тебя в приличный ресторан.

Полина смеется. Она слышит на заднем плане голос Марджери. Значит, Хью у себя в кабинете при магазинчике.

— Мне надо будет сейчас отойти, — говорит Хью.

Они болтают еще минуты две, потом она вешает трубку.

Хью был бы хорошим отцом, но у них с Элейн детей нет. Иногда, когда речь заходит о детях, Полина видит у него на лице странное выражение. Он любит молодежь, всегда интересуется, как дела у Терезы.

Без сомнения, Хью был бы Терезе хорошим отцом.

Первые годы после того, как они с Гарри расстались, Тереза время от времени спрашивала:

— А папа вернется?

— Нет, — отвечала Полина. — Боюсь, что нет.

И детское личико дочери грустнело.

Тереза давно перестала ждать отцовского возвращения, однако сохранила ту же опасную веру в лучшее. Она сама бесхитростна и никому не желает зла, поэтому ждет того же от других, а сталкиваясь с подлостью, только удивляется. Опыт ничему ее не учит. Ей по-прежнему невдомек, как можно поступать дурно. Она не видит рифы, когда они внезапно проступают из тьмы.

Тереза всегда плыла по течению. В детстве она двигалась как во сне, проживая день за днем в некоем подобии зачарованного транса. Полина изо всех сил пыталась ее расшевелить, настроить на более решительный лад. По контрасту с ней одноклассники Терезы выглядели целеустремленными и активными: они пробивались в университеты, осаждали рекрутинговые агентства. Тереза сказала, что хочет учиться в художественном колледже.

— Ну так сделай что-нибудь, — убеждала Полина. — Напиши заявление, заполни анкету. Шевелись. Сама знаешь, никто не пришлет за тобой машину с шофером.

Вид у Терезы становился несчастный.

И все же она не безвольна. Не лентяйка, которой хочется только лежать на диване. Беда в этой ее нелепой вере, что все будет хорошо.

У Терезы дизайнерский талант, который начался с детского увлечения красками и бумагой и вырос в умение творить поразительные вещи из самых неожиданных материалов. Их дом всегда был наполнен эффектными скульптурами из оберток и упаковок: сказочными птицами, фантастическими замками. В школе она почти все время проводила в кабинете рисования и лепки, и все в том же сосредоточенном трансе. Именно этим она собиралась заниматься в жизни — так из-за чего переживать?

Тереза все-таки поступила в художественный колледж и научилась приноравливать свои устремления к требованиям системы. Если хочешь зарабатывать тем, что тебе нравится, научись себя продавать. Она преодолела заполнение анкеты и собеседование, поступила в колледж и вышла оттуда с востребованной профессией, так что ко времени знакомства с Морисом успешно работала независимым дизайнером. Бралась за любые заказы — от оформления ресторанной витрины до театрального реквизита.

Теперь из-за Люка Тереза временно забросила карьеру и нисколько об этом не жалеет — пока. И возможно, думает Полина, они решатся родить второго. Возможно.

Когда Тереза сообщила, что выходит за Мориса, и добавила с абсолютной искренностью: «Я и не подозревала, что можно быть такой счастливой!», у Полины упало сердце. Не только из-за Мориса («Ты не так уж хорошо его знаешь, — сказала она себе, — может, он гораздо лучше, чем кажется. И пятнадцать лет — не настолько большая разница»), но именно из-за убежденности Терезы в собственных словах. Она говорила так, будто обрела шестое чувство, а Полина не видела ничего, кроме пугающей неприспособленности к жизни. Тереза, исполненная радужных надежд, вновь казалась ребенком — ребенком, не ждущим от жизни подлостей.

Внизу хлопает дверь. Из коттеджа выходит Морис. Идет к машине, усаживается за руль, включает двигатель, разворачивается, выезжает на проселок. Едет чересчур быстро. Куда это он собрался? Видимо, работа с утра не заладилась. А Морис всегда непоседлив. Вечно срывается куда-то, не предупредив.

— Я никогда не знаю, где он, — спокойно говорит Тереза.

Сейчас он, наверное, поехал в ближайший поселок за еще одной газетой или по какой-нибудь другой своей надобности. Полина выкидывает Мориса из головы и берется наконец за письма. Там счет за электричество, банковский баланс, чек за редактуру, две просьбы о пожертвованиях от благотворительных фондов и авиаконверт с калифорнийской маркой.

4

Метеопрогноз почтальона, как всегда, точен. С утра в субботу на небе ни облачка. Свежее майское утро переливается зеленью и голубизной. Полина, выйдя из дома после завтрака, решает наконец заняться садом — по весне на нее всегда накатывает цветоводческий раж, который к лету сходит на нет. В итоге две ее клумбы — целый лес бурьяна, в котором проглядывают длинная тощая лаванда, роза, которую давно надо обрезать, и лапчатка, наполовину задушенная сорняками. Полина смотрит на это все и чувствует сезонный прилив активности. Она надевает плотные штаны и свободный свитер, приносит садовый инструмент и деловито склоняется над клумбой. Солнце припекает спину, ветер треплет волосы…

Она все еще в трудах, когда на проселке появляется машина. Полина совершенно забыла, что у Мориса сегодня гости. Разумеется, это они. А вот и Тереза, выходит с Люком, приветственно машет рукой. Самого Мориса не видно — наверное, он у себя в кабинете.