Книга Теневой дозор - Аркадий Шушпанов

Дреер с Евстафием попали в обычный тюремный коридор – похожий на те, что Дмитрий однажды видел в Петропавловской крепости. Несколько железных дверей со смотровым окошком и еще отдельным, пониже, чтобы передавать скудное арестантское пропитание. Антикварные стул и стол для надзирателя. Печные дверки, куда подбрасывали дрова, чтобы отапливать мерзнущих Иных в суровые зимы.

Дмитрий сперва не понял, почему вдруг ему стало не по себе, думал, от холода и сырости, но нет, микроклимат оказался вполне сносным. Зато тут совсем не было ауры. Ну почти. Сила просачивалась с верхнего, наземного этажа, будто крошечный сквозняк через плохо заделанное окно. Остаточные эмоции узников монастырской тюрьмы еще ощущались в этом месте, пропитали стены и доски пола. Если взглянуть через Сумрак, можно было увидеть даже небольшую щетину синего мха по углам. В остальном же стены, казалось, обшили некоей магической изоляцией.

Темным хватало бы здесь Силы только на поддержание слабого тонуса. Все равно что заядлому курильщику выдавать по сигарете в день. Или обыкновенному человеку по стакану воды.

Евстафий подошел к средней двери, постучал:

– Матвей! Приехали за тобой наконец-то!

Позвенел ключами, лязгнул засовом.

– Не мо…

Дмитрий мгновенно оказался у него за спиной.

Камера, похожая на монастырскую келью, только просторнее. Старая железная кровать. Одеяло сбито, как будто из него пытались сотворить укрытие, прячась от ночных кошмаров.

На грубом деревянном столе – графин с водой, электрический чайник, стальная кружка, коробка с белыми хвостатыми пакетиками и даже пряники. Нет, Евстафий не держал арестованного на голодном пайке. Рукомойник в углу, а рядом – компактный дачный биотуалет. В другом углу – небольшой серебристый телевизор.

Из-под кровати выглядывали расшнурованные кроссовки. Вот только их владельца нигде не было видно. Камера была пуста.

Евстафий ворвался внутрь, оглядываясь – не спрятался ли арестованный. Помедлив секунду, Дреер впрыгнул за ним, одновременно погружаясь в Сумрак.

Никого.

Стены здесь более шершавые, сложены из разнокалиберных серых камней, а не из кирпича. Вместо кровати – деревянные нары. Другой мебели нет и в помине, удобств, понятное дело, тоже. А окон не было и в привычной реальности, одно лишь забранное решеткой вентиляционное отверстие.

В Сумраке отверстие буквально искрилось от заклинаний. Уйти через него парень точно не мог, даже если бы вдруг научился оборачиваться в ужа.

На первом слое появился и дозорный.

– Это невозможно, – сказал Евстафий.

– У кого еще был ключ? – с ходу задал вопрос Дреер.

– Ни у кого. Только я могу снять все запоры. Это передал мне куратор. Кое-что я сам не знаю как делается. Он просто наложил мне печать, Темный не может ее скопировать…

– А Светлый?

– Кроме меня, тут всего один Светлый. Вернее, одна. Сейчас она учится во Владимире, на втором курсе физмата. Была бы в городе, я бы знал. Видите символы?

Дмитрий рассмотрел, что стены и потолок испещрены невидимыми человеческим глазом письменами. На двери и кое-где еще были нарисованы «следящие руны» – фактически датчики движения, изобретенные еще до заключения Великого Договора.

– Если бы сюда проник кто-то еще, они бы считали ауру и сохранили ее. Но они ничего не сохранили.

– Он мог пролезть в соседнюю камеру? – Дреер почувствовал себя крайне глупо. Но не следовало упускать из виду ничего, даже самого абсурдного.

– Как? Они изолированы. Каждая – это, по сути, вывернутая наизнанку «сфера отрицания», ее нельзя пробить изнутри.

– На всех слоях?

– На двух точно. Ниже я не умею входить.

– Я тоже. – Дмитрий вспомнил, что у них с Евстафием одинаковый уровень.

Он потер несколько раз свой инквизиторский перстень. Из перстня вышел широкий пучок голубоватого свечения, и Дреер медленно просканировал им весь каменный мешок.

Никаких скрытых порталов и ходов.

– Как давно вы навещали мальчика? – Дмитрий опустил руку в карман и коснулся совсем небольшого жезла, длиной с огрызок карандаша.

Модифицированная «Последняя Исповедь», осталось три заряда. С разрядкой каждого жезл становился все короче и короче, вытягивая правду, словно нос Пиноккио, действующий наоборот.

Сейчас Дмитрий нарушал полномочия нагло и беспардонно. Светлый мог потом нажаловаться в Бюро. Однако сопротивляться Евстафий точно не сумел бы, и это было главным. Заряжал артефакт маг куда более высокого ранга, чем Дреер.

– Утром, – спокойно проговорил дозорный. – Приносил завтрак. Сказал, что вы приедете сегодня. Подозрительного ничего не заметил. Вернее, мальчик был взволнован, но я думал, это подействовало место и скорая поездка.

– Вы замешаны в этом? – Дреер растратил еще одну «Исповедь».

– Нет, – покачал головой Евстафий.

– Можете направить официальную жалобу. – Дмитрий вытащил руку из кармана, отпустив жезл. – Она будет рассмотрена в трехдневный срок.

– Я не буду, Инквизитор, – серьезно ответил Евстафий.

«Напрасно, – подумал Дмитрий. – Руководитель нашего городского Дозора такого бы не спустил».

А вслух распорядился:

– Тогда проверьте остаточное действие заклинаний. Во всех камерах. Любая зацепка. Я скоро вернусь.

Глава 2

Дреер экипировался.

Из глубоких недр багажника он вытянул потрепанный «дипломат». Тот снаряжал лично шеф Одноглазое Лихо. Но за все время своих командировок младший надзиратель школы еще ни разу не забирался в тайничок.

Вместо часов словесник защелкнул на каждом запястье по медному браслету с гравировкой в виде рунной вязи. Рассовал по карманам несколько амулетов, один надел на шею. Мельком подумал, что при всем его отношении к религии как-то не слишком удобно возвращаться в бывший монастырь обвешанным колдовскими гаджетами, словно шаман туземного племени. Однако ничего не поделаешь.

Затем Дреер надел под пиджак кобуру. Проверил обойму. Обычные пули не попадают в Сумрак, а стрельба даже на первом слое затруднена. Но в этих пулях не было ни миллиграмма свинца, как, впрочем, и серебра. Пороховая смесь тоже была специально обработана магией.

Даже из снайперской винтовки пуля не летит по идеальной прямой, ее траекторию сбивают ветер и гравитация. Инквизиторские же после всех заговоров и наговоров выделывали поистине акробатические кульбиты. Дреер помнил самое первое занятие в подвальном тире, когда нужно было попасть выстрелом в простую бумажную мишень, обогнув и не задев подвешенную перед ней коровью тушу.

Билетерша и охрана при входе в монастырь равнодушно посмотрели сквозь Дмитрия, как не обратили внимания на его сборы ни прохожие на улице, ни водители редких авто.