Книга Закат Америки. Уже скоро - Чарльз Капхен

Возрастание агрессивности Германии в течение 1930-х годов должно было подтолкнуть к пересмотру британской главной стратегии, как во время первого десятилетия века. Но этого не случилось. Когда Япония и Германия начали выказывать признаки враждебных намерений в начале 1930-х годов, стремления приступить к перевооружению Британии были быстро отвергнуты казначейством: «Дело в том, что в настоящих обстоятельствах, финансово и экономически, мы находимся не в той позиции, чтобы вступать в большую войну… Казначейство подтверждает, что в настоящее время финансовые риски больше, чем любые другие, насколько мы можем судить». Премьер-министр Рамсей Макдональд согласился с этим: «Мы должны ясно понимать, что нельзя намного увеличивать расходы, поэтому данный вопрос не подлежит обсуждению».[10]

В 1932 году Комитет обороны империи отказался от «десятилетнего плана», признав, что большая война больше не является далекой перспективой. Но кабинет министров все еще отказывался выделить средства на перевооружение армии и флота. В 1935 году Британский средиземноморский флот имел запас противовоздушных боеприпасов только на одну неделю. В 1936 году Британия расходовала 4 % валового внутреннего продукта на оборону в сравнении с 13 % ВВП в Германии. Превосходство нацистской военной машины и сила германского национализма росли день ото дня.

Географическое многообразие дислокации армейских подразделений и флотских отрядов означало распыление финансирования. К чести казначейства надо сказать, что, даже возражая против полномасштабного перевооружения, оно советовало, чтобы Британия использовала ограниченные оборонные расходы на подготовку к войне с Германией. В 1934 году министр финансов Британии Невилл Чемберлен настаивал на том, что «в ближайшие пять лет наши усилия должны быть главным образом сосредоточены на мерах по разработке защиты для Британских островов».[11]

Голос Чемберлена, однако, затерялся в общем «шуме», и кабинет министров принял решение о концентрации оборонных усилий Британии почти исключительно на дальних оплотах империи. Морское министерство в особенности не поддержало уход флота с Дальнего Востока и отказалось оставлять военно-морскую базу в Сингапуре, аргументируя свои действия тем, что это «главное звено, которое связывает всю империю воедино».[12]Во второй половине 1930-х годов, даже когда гитлеровские войска оккупировали Австрию и Чехословакию, Королевский военно-морской флот строил крейсера и линкоры, чтобы послать их в Сингапур для нападения на японский флот, и не требовал кораблей меньшего водоизмещения, необходимых для противовоздушных операций и операций против подводных лодок на европейском театре. Рассел Гренфелл, влиятельный британский комментатор по военно-морским делам, отмечал в 1938 году, что стратеги Военно-морского министерства «кажется, впадают в печальную ошибку, готовясь к амбициозным далеким операциям вместо того, чтобы сначала предпринять шаги для обеспечения безопасности собственного дома».[13]

Британские приготовления к сдерживанию продвижения Германии на суше были еще более неуклюжими. Хотя в это трудно поверить, но до вторжения Германии в Чехословакию в 1939 году Британия Не приступала к созданию армии, способной действовать на континенте. В течение 1920-х годов Военное министерство утверждало, что военные силы, предназначенные для использования на континенте, «представлены отдельными частями нашей заморской военной машины и их размер не идет ни в какое сравнение со стратегической проблемой франко-германского конфликта».[14]Несмотря на постоянное ускорение германского перевооружения с 1933 года и далее, Британия мало что сделала. Анализируя состояние дел в британской армии, генерал Уильям Эдмунд Айронсайд дал следующий комментарий: «Статьи о нашем перевооружении… поистине самое ужасное чтение. Как мы смогли дойти до этого — вне понимания. Ни одна другая нация не сможет этого понять».[15]В 1937 году главнокомандующий подтверждал, что «регулярная армия создается в строгом соответствии с ее обязанностями пополнять гарнизоны и охранять заморские владения».[16]Даже после германской оккупации Австрии и вливании 100 000 солдат австрийской армии в вермахт кабинет министров утверждал, что британская армия не нужна на континенте, и рекомендовал военному министерству продолжать снабжение оборудованием и припасами колониальных миссий.

После падения Чехословакии в марте 1939 года кабинет, наконец-таки убедившийся в правоте Невилла Чемберлена, который стал премьер-министром, начал полномасштабные приготовления для переброски войск во Францию. Но было слишком поздно, силы Франции находились в столь отчаянном состоянии, что Британия могла мало что сделать, чтобы помешать гитлеровской армии захватить Западную Европу в течение нескольких месяцев 1940 года.

Озабоченная благополучием собственной экономики и преследуемая воспоминаниями о кровавых боях Первой мировой войны, Британия обманывала себя мыслями о том, что сможет избежать конфронтации с нацистской Германией. Британия пыталась погрузиться в дела империи и держать Гитлера на расстоянии, постоянно примиряясь с его растущими аппетитами и агрессивностью. Чемберлен был, возможно, прав, уступив нацистскому лидеру на встрече в Мюнхене в сентябре 1938 года, но лишь потому, что Британия была настолько слаба в военном отношении, что у нее не имелось шанса выстоять перед германскими силами. Главнокомандующий предостерегал кабинет, когда члены последнего рассматривали претензии Гитлера на Судетскую область, от осуществления способных обозлить Германию действий: «Это равносильно тому, как если бы охотник, не зарядив винтовки, пытался бы показать, какой он храбрый, дергая за хвост тигра, готового к прыжку».[17]Лидеры Британии в полной мере заслужили позор, которым наградила их история, но не потому, что капитулировали перед Гитлером, а потому, что придумали главную стратегию, которая не оставила им другого выбора, и строго ее придерживались. Как прокомментировал историк Мартин Гилберт, «Мюнхен был не самым лучшим моментом для примирения, а самым неподходящим».[18]