Книга Особо опасен - Джон Ле Карре

Вранье, с грустью подумал Брю, сцепив руки за спиной и глядя через эркерное окно на улицу.

Мы не делаем лучше, потому что великие люди с годами выживают из ума и умирают; потому что деньги переезжают с места на место и банки тоже; и потому что вдруг появляются особые люди, специалисты по урегулированию проблем, и твое прошлое исчезает бесследно. Ой ли? Неожиданно в трубке раздается ангельский голос мальчика-певчего, и прошлое врывается в твой дом.

#

Внизу, в каких-то двадцати метрах под ним, четырехколесные всадники богатейшего города Европы с ревом мчались домой, чтобы обнять детей, поесть, посмотреть телевизор, заняться любовью и отойти ко сну. По глади озера в кровавых сумерках скользили скифы и яхты.

Она стоит где-то там, подумал он. Она видела свет в моем окне.

Она и ее так называемый клиент, вооружившись весами, спорят сейчас о том, на сколько потянет чаша, когда они предложат мне откупиться в обмен на обещание помалкивать о липицанских счетах.

Возможно, о его статусе вы осведомлены лучше, чем я.

Обратное тоже возможно, фрау Аннабель Рихтер. Откровенно говоря, я совсем не горю желанием быть более осведомленным, хоть вы и пытаетесь представить дело именно таким образом.

А поскольку по телефону вы мне больше ничего не скажете о своем клиенте — благоразумно, согласен, — и поскольку я не обладаю сверхъестественными способностями и, следовательно, едва ли смогу опознать его среди полудюжины выживших Липицанов — если предположить, что кто-то из них выжил, — не застреленных, не брошенных за решетку, да просто не забывших в своем печальном уделе, где, черт возьми, они когда-то заперли несколько случайных миллионов, мне не остается ничего другого, в лучших традициях шантажа, кроме как принять ваши условия.

Он набрал номер.

— Рихтер слушает.

— Говорит Томми Брю, банк «Брю Фрэры». Добрый вечер, фрау Рихтер.

— Добрый вечер, мистер Брю. Я бы хотела переговорить с вами при первом удобном случае, если не возражаете.

Например, сейчас. Чуть менее мелодичный голос и чуть более нервный тон, чем когда она его разыскивала.

#

К отелю «Атлантик», в десяти минутах ходьбы от банка, вела многолюдная гравиевая дорожка, опоясывавшая озеро. Рядом тянулась другая, наполненная шуршанием шин и стуком спиц, — это велосипедисты, тихо чертыхаясь, возвращались по домам. Холодный бриз усиливался, сизоватое небо почернело. А вот и морось, прозванная жителями Гамбурга «серой пряжей». Семь лет назад, когда Брю был здесь новичок, остатки британской чопорности не позволили бы ему смело врезаться в толпу. Сегодня же он прокладывал себе путь, выставив вперед локоть в качестве защиты от нахальных зонтов.

У парадного входа в отель швейцар в красной накидке приподнял перед ним цилиндр. В вестибюле к нему подлетел консьерж, герр Шварц, и повел его к столику, за которым Брю встречался с клиентами, предпочитавшими беседовать о делах не в стенах банка. Столик находился в дальнем углу, между мраморной колонной и написанной маслом картиной, изображавшей ганзейские корабли под желчным взглядом кайзера Вильгельма II, в обрамлении кафельной плитки цвета лазури.

— Петер, у меня здесь встреча с дамой, которую я не имел счастья прежде видеть, — доверительно сказал Брю как мужчина мужчине, с улыбкой заговорщика. — Ее зовут фрау Рихтер. У меня есть подозрение, что она молода. Постарайтесь, чтобы она оказалась также красивой.

— Я сделаю все, что от меня зависит, — торжественно пообещал герр Шварц, ставший богаче на двадцать евро.

Неизвестно почему Брю вдруг вспомнился болезненный разговор с дочерью Джорджи, когда той было девять лет. Он втолковывал ей, что мама и папа, хотя они по-прежнему любят друг друга, теперь будут жить врозь. Что лучше жить врозь в любви, чем постоянно ссориться, объяснял он ей по совету психиатра, которого терпеть не мог. Что два счастливых дома — это лучше, чем один несчастный. И что Джорджи сможет видеть маму и папу, когда захочет, только не вместе, как раньше. Но Джорджи в этот момент больше занимал ее новый щенок.

— Если бы у тебя остался один-единственный австрийский шиллинг, что бы ты с ним сделал? — спросила она, в задумчивости почесывая щенячий животик.

— Разумеется, вложил бы его. А что бы, дорогая, ты с ним сделала?

— Дала бы его кому-нибудь на чай, — был ему ответ.

Больше озадаченный собственным, чем ее ответом, Брю пытался понять, почему он именно сейчас вспомнил эту больную тему. Вероятно, из-за схожести голосов, решил он, не спуская глаз с вращающихся дверей. Будет ли на ней прослушка? Будет ли прослушка на ее «клиенте», если она его приведет с собой? Если да, то им ничего не светит.

Он припомнил последний случай, когда он имел дело с шантажистом: другой отель, другая женщина, англичанка, живущая в Вене. По настоянию клиента банка, который не мог доверить эту деликатную проблему никому больше, Брю встретился с ней за чаем в незаметном павильончике отеля «Сашэ». Это была респектабельная матрона во вдовьем одеянии и при ней молоденькая дочь Софи.

— Софи — для меня всё, поэтому у меня язык бы не повернулся обсуждать эту тему, — начала дама в черной соломенной шляпке. — Но, видите ли, она подумывает о том, чтобы обратиться в газеты. Я ей говорю — не надо, но она еще совсем молоденькая, разве она меня послушается? Он позволил себе грубые вольности, ваш друг, вполне предосудительные. А ведь никто не хочет прочитать о себе в газетах что-то такое, правда? Особенно когда ты управляешь большой публичной компанией. Это удар по репутации.

Но Брю заранее проконсультировался с шефом венской полиции, который, по счастливому совпадению, был клиентом его банка. По совету полицейского он покорно согласился на громадную сумму отступных, а в это время переодетый детектив за соседним столиком записал на магнитофон весь их разговор.

Увы, в этот раз на его стороне не было шефа полиции. В этот раз мишенью был не его клиент, а он сам.

#

В огромном холле отеля «Атлантик», как и снаружи, в разгаре был час пик. С выигрышной позиции Брю легко просматривались прибывающие и уходящие гости. Кто-то был в мехах и боа, кто-то в строгом костюме топ-менеджера, а какой-нибудь странствующий миллионер прогуливался в рваных джинсах.

Из внутреннего коридора появилась процессия пожилых мужчин в смокингах и женщин в бальных платьях с блестками, возглавляемая мальчиком-рассыльным, который толкал перед собой тележку с букетами, завернутыми в целлофан. Празднуют день рождения какого-то богатого старика, подумал Брю, и тут же в голове промелькнули мысли, уж не его ли клиента и не забыла ли фрау Элли прислать бутылку вина? Возможно, мой ровесник, подумал он бесстрашно.

Неужели люди считают его старым? Очень может быть. Его первая жена Сью частенько сетовала на то, что он старым родился. Что ж, шестьдесят — это человеку на роду написано, и до них-то надо еще дожить. Как однажды сказала Джорджи, подавшись в буддистки? «Причиной смерти является рождение».