Книга Сломя голову - Дэм Джули

— Пардон, — извинилась я. Какое-то время малышка таращила на меня глаза, а потом побежала, призывая свою маму.

— Maman, maman! C'est la folle qui a attaque cette mannequin sympa a la tulu![5]

Не по годам развитые дети в этом городе меня давно уже не удивляли.

Через двести семнадцать ступеней — я считала! — Я очутилась перед дверью главного входа гостиницы, по пути поймав несколько странных взглядов, брошенных на меня посыльным, горничной и лифтером. Может быть, у меня началась легкая паранойя, но я точно не ошиблась в толковании ухмылки шофера такси, которое медленно-медленно проехало мимо меня всего в паре дюймов от тротуара. Если раньше меня интересовало, что может быть более нелепым, чем вопрос водителя о том, не модель ли я, то теперь, вероятно, меня могли спросить, не смогу ли я сбить с ног Наоми Кэмпбелл. Честное слово! Да, к моде в Париже относились серьезно.

Я миновала четыре газетных киоска, обнаружив, что заголовки передовиц «Трибюн» посвящены моему позору. Слава Богу, что хоть фото были ниже линии сгиба. Я и представить себе не могла, что когда-либо буду о таком думать. Вот если бы я получила Пулитцеровскую премию или вышла замуж за члена королевской семьи одной из европейских стран или за крупного промышленника, мне уж точно захотелось бы оказаться над сгибом. И чтобы событие получило заголовок из двух строк. Хотя, вдруг пришло мне на ум, я могу никогда не избавиться от этого. Если делаешь большое дело — все равно, будь то лечение рака, или ограбление банка, или выигрыш в каком-нибудь телевизионном реалити-шоу, — газеты, похоже, всегда постараются откопать наиболее возмутительные фото, чтобы оживить статью. Проклятие, именно этому и учит таблоид — «журналистика 101»! (Нет, я этому никогда не обучалась.) И если я думала, что мои фотографии в школьном ежегоднике ужасны (Привет, длинные волосы! Дайте мне шанс, это были 1980-е, к тому же Техас!), то сегодняшние, вполне вероятно, могли бы побить их по уровню низкопробности. Когда кто-то становится богатым и знаменитым, он должен обязательно уничтожить все негативы. И еще быть чрезвычайно любезным со всеми на каждой встрече одноклассников. И совершенно открытым для всех папарацци!

Но ничто не могло испортить мне настроение, несмотря на все удары судьбы. На душе стало легче, лишь только я нырнула в «Ле Бон Марше». Я могла бы приготовить лимонный сок из тех кислых взглядов, которые бросали в мой адрес вчера. Что за черт — неужели на один день я не могу забыть о своих профессиональных неприятностях и вернуться назад в сладкие шестнадцать лет! Я представила себе, как я была бы взволнованна, если бы мсье Жак ждал меня тогда и у нас состоялось бы свидание, самое романтическое из всех свиданий, которые у меня когда-либо были. В Париже!

Если даже продолжения не последует, то уже это — готовая смешная история, которой можно поделиться с Джиллиан.

Я поскакала вверх по эскалатору, перепрыгивая через ступеньки, в полной уверенности, что буду выглядеть спокойно и невозмутимо к моменту входа в отдел обуви. Когда я увидела, что Жак смотрит, как я приближаюсь, то с трудом смогла взглянуть на него во второй раз. Может быть, это все же была неудачная идея. Возможно, мне лучше было бы, оставаясь в комфорте и уединении гостиничного номера, заказать доставку еды и напитков в номер.

Мне вспомнилось, как бессчетное количество раз я специально заворачивала в школьный коридор, чтобы «случайно» наткнуться на самого привлекательного парня из десятого класса и запаниковать, когда он, ох, вдруг неожиданно окажется прямо передо мной. Что делать? Отвести взгляд? Сделать вид, что не заметила его? Вдруг смутиться из-за пары туфель? Не дай Бог, встретиться глазами?

Как насчет вышесказанного? Я обнаружила, что вот уже тридцать секунд верчу в руках пару четырехдюймовых ботинок из кожи золотистого леопарда, которые разве что Мэрайа Кэри смогла бы носить, прежде чем преодолела последние кажущиеся бесконечными сорок футов, бросая взгляды вверх, вниз, влево, вправо — куда угодно, только не вперед. Смущенно улыбаясь, я, наконец, достигла Жака, украдкой глянула на него и промямлила «привет». Он доброжелательно смотрел на меня. Я была довольна хотя бы потому, что не споткнулась, не запуталась в супермодели или в чем-нибудь еще.

— Алекс, очень рад видеть тебя снова! — Он по-европейски поцеловал меня в обе щеки. Кажется, я покраснела.

— Надеюсь, я не слишком рано? — Ответила я, слегка помедлив.

— Вовсе нет. Идем?

Я позволила ему положить руку мне на спину и проводить к эскалатору. Не то чтобы я не до конца была здесь, в этом свидании, просто у меня не было никаких мыслей по поводу того, о чем разговаривать с Жаком. Как же долго я не видела его, лет десять? Так, ладно, нам надо многое наверстать… как если бы надо было наверстать пропущенное в школе. Я имею в виду время, когда я была ученицей, а он учителем. Не поставит ли он мне в конце дня оценку за понимание или произношение? Или за контрольную без предупреждения?

Во время этой маленькой беседы с самой собой я лишь улыбалась Жаку. Возможно, он сказал что-нибудь, но я была слишком смущена, чтобы делать что-либо еще.

Мы уже почти вышли из дверей, когда я, наконец, заставила себя включиться в беседу. Поправила свою шаль, предприняла попытку изобразить бодрую улыбку, откашлялась и…

Боже, только не это! Краешком глаза я увидела огромный телеэкран рядом со станцией метро на противоположной стороне улицы, и там была я на канале Си-эн-эн, выставленная на обозрение всего мира — и, что намного важнее, Жака — в переплетении с супермоделью. Только сейчас я впервые увидела отснятый видеоматериал и не смогла не вытаращить глаза, как зевака не может пропустить сцену ужасной автокатастрофы.

«Проклятый Си-эн-эн, — думала я. — Канал с треском провалился, после того как «скинули» Эльзу Кленш. Можно было рассчитывать, что она скорее станет превозносить какого-нибудь стеклодува, создающего украшения из старых бутылок где-то в крохотной деревушке под Вероной, вместо того чтобы нести эту низкопробную чушь. О, смотрите-ка, хорошо узнаваемые красные подошвы… Ладно, по крайней мере, никто не может обвинить меня в том, что я веду себя невнимательно в обувном отделе… Великий Боже, тут еще и демонстрация моего нижнего белья? Ха, зато смогу похвастаться мамочке, что я не просто ношу чистое белье, а ношу «Ла Перла»».

Когда я смогла, наконец, отвести глаза от свалки, то взглянула на Жака, который, обнаружив пару малиновок в зелени листвы, старательно их изучал.

— Кажется, я забыла упомянуть об этом? — сказала я глуповато.

Мое публичное унижение, как оказалось, сломало лед.

— Замечательный трюк. — Жак, ничуть не скрывая своего отношения к происходящему, всем своим видом показывал, что это нормально — шутить над нелепостью подобной ситуации. Я взглянула в его лицо, и единственное, что заметила, было тепло смеющихся морщинок.

— Да, хотя это не было специально запланировано, или все же было? Вряд ли меня можно назвать хорошей артисткой.