Книга В стиле "фьюжн" - Иван Жагель

Вдохновляла его не только перспектива срубить большие деньги. Чернову действительно было интересно сформировать пространство, как бы закручивавшееся вокруг бронзовых танцовщиц. Это был своеобразный вызов, брошенный ему через века великим художником, и он хотел сделать что-то такое, что было бы достойно творения гения. Профессионализм брал свое.

Конечно, Федор мог бы пойти по самому простому пути: за годы, проведенные в этом бизнесе, он наработал немало стандартных приемов, безотказно действовавших на состоятельных клиентов, и уже знал, кого и на что можно купить. Тех, кто кичился своим богатством, он добивал эпикурейскими интерьерами, где было много золотого, красного и даже розового с зеленым. Ну а если заказчик испытывал щенячий восторг перед техническим прогрессом и любил баловаться всякими взрослыми игрушками, — дорогими машинами, скутерами, яхтами, — на него безотказно действовал хай-тек — стиль, больше подходящий для современного градостроительства и общественных мест, но плохо пригодный для частного дома, так как любая безделушка, которыми свойственно обрастать человеку, кажется здесь инородной, вносит в такой интерьер оглушающий диссонанс.

Однако в данном случае халтурить Чернов не собирался. Тем более что ему фактически был выдан карт-бланш, а это всегда очень соблазнительно для настоящего художника. Он, что называется, дорвался. Не ограничивала полет его мысли и заурядная бытовуха: в громадном доме было множество самых разных помещений и никто не требовал от него совместить в одной комнате и гостиную, и столовую, и домашний кинотеатр, да еще полить все это вареньем.

В соответствии с единственным пожеланием Кисина Федор в своем проекте действительно заключил статуэтки в стеклянный куб, который подвесил в центре. Кроме того, в справочниках он отыскал фотографии других бронзовых танцовщиц Дега в тюлевых юбках, находившихся в коллекциях Метрополитен-музея и музея д’Орсэ, и поместил их изображение на фризе. А вдоль стен он предложил сделать что-то вроде перил, что вызывало ассоциации с балетным станком и вообще с танцклассом. Это впечатление усиливалось небольшой витриной с коллекцией балетных туфель, якобы принадлежавших когда-то известным балеринам. Конечно, были в спланированной им гостиной и мягкие диваны, и кресла, да и другая мебель, но они были выдержаны в стиле «ар деко» — функциональном и достаточно сдержанном, в общем, не убивавшим главную тему.

Использовал Чернов и одну изюминку, имевшуюся во владениях заказчика. За домом Кисина росло с десяток прекрасных елей, и как раз туда выходили окна гостиной и кабинета хозяина. Поэтому Федор решил расширить оконные проемы в этих комнатах, заодно передвинув пару стен, и тем самым создать иллюзию, что дом стоит в вековом лесу, а не в дорогом подмосковном поселке, где все участки разгорожены высокими заборами, что хвойные деревья буквально входят в жилое пространство. Затевая масштабную перестройку, он к тому же и выполнял требование Сухорукова, настаивавшего, что обязательно должны быть строительные работы, так как это поможет выбить из Кисина по максимуму.

Кстати, Арнольд теперь чуть ли не ежедневно появлялся в дизайнерском бюро, находя для этого разнообразные причины: то он проезжал мимо, то должен был передать какие-то бумаги от шефа, то ему не с кем было выпить вечером кружку пива. Однако складывалось впечатление, что Сухоруков просто стережет причитающиеся ему деньги и пытается быть в курсе всего происходящего.

Из-за этого Чернов держался с помощником Кисина довольно прохладно, но Арнольд, казалось, ничего не замечал. Когда же Федор делал вид, будто бы занят делами, гость болтал с Ритой, и эта маленькая негодница охотно реагировала на его шутки, да еще и угощала чаем. Она явно пыталась разбудить ревность Чернова, что ей нередко удавалось.

В конце второй недели Федор поехал со своими набросками к Кисину. Конечно, его дизайнерский проект еще требовал доработки, уточнения деталей, однако уже можно было представить, что получится в конечном итоге.

Как и большинство его коллег, он не любил делать эскизы с помощью компьютера. Хотя компьютер позволял соблюсти идеальные пропорции, но плохо передавал тот образ, цветовую гамму, которые складывались в голове Чернова. Поэтому он предпочитал карандашные наброски, раскрашиваемые потом акварелью.

От увиденного Михаил Михайлович пришел в полный восторг. Он заявил, что его смутные, расплывчатые мечты теперь получили реальное воплощение, что Чернов действительно стоит заломленной им суммы и что ради будущего дома можно перетерпеть любые неудобства, неизбежно возникающие при капитальном ремонте.

— Тогда давайте официально оформим наши отношения, — немедленно предложил Федор. — Вы еще раз убедились в моей высокой квалификации, а мне больше не хочется работать бесплатно. И так я сделал для вас большое исключение, засев за проект до заключения договора. Такое со мной бывало разве что в первые годы после окончания архитектурного института, когда я был гол и бос.

— Нет вопросов! — лучезарно улыбнулся ему в ответ Кисин.

Еще примерно дня три у них ушло на составление и выверку деталей соглашения, и наконец оно было подписано. Общая стоимость работ была оценена в миллион долларов, а это означало, что даже с учетом всех предстоящих и весьма немалых затрат, с удовлетворением всех требований Арнольда Чернов должен был получить около двухсот пятидесяти тысяч.

Вечером того же знаменательного дня Сухорукое опять приехал в дизайнерское бюро. Он привез бутылку шампанского, которую открыл еще у порога, запустив пробку в потолок и облив лежавший на полу ковер. Фужеров не нашлось, поэтому искрящийся напиток разлили по стаканам и чашкам.

— Знал бы мой любимый начальник, с кем и за что сейчас я пью, он бы лопнул от злости! — сказал Арнольд вместо тоста, чокаясь с Федором и Ритой.

Эта фраза была встречена одобрительными возгласами присутствующих. Шампанским они, естественно, не ограничились. У Чернова нашлась еще едва початая бутылка виски.

— А почему не «Метаксы»?! — удивленно поинтересовался Сухорукое, вызвав очередной дружный взрыв смеха, так как Рита тоже знала все приколы Федора.

Потом они перебрались в какой-то клуб, где продолжали пить за успех их совместного предприятия, обещавшего скорое обогащение. Когда все уже хорошенько поднабрались, Арнольд предложил выпить лично за него.

— Это почему же?! — грубовато спросил Чернов.

— Потому, что именно я буквально за уши втащил в это дело одного гения отечественного дизайна. Задача была совсем не из легких.

— Ты хочешь, чтобы мы считали тебя нашим благодетелем?

— А почему бы вам не проявить объективность?! В принципе, я по-своему гениален и могу подвигнуть людей на все, что угодно! — Трудно было понять, шутит он или говорит серьезно. — Вы еще убедитесь в моих организаторских талантах. И очень скоро, — пообещал он.

— Хорошо, я готов выпить за тебя, — согласился Федор. — Но только как за хвастливого пьянчугу, которые всегда вызывают у меня симпатию.

Сухорукое обиженно насупился, но потом махнул рукой: