Книга Дилемма любви - Кейт Дэнтон

— В эти дни я свободен и могу сам заниматься Эшли.

— И у вас совсем не остается времени на личную жизнь. Одним словом, вы — настоящий домосед.

Гордон удивленно поднял брови:

— Хотите выудить из меня пикантную новость, чтобы потом использовать против меня? «Мистер Гэллоуэй меняет женщин как перчатки» или что-то вроде этого?

— Я сказала это безо всякой задней мысли! — запротестовала Мэкки. — Скоро вы начнете подозревать, будто я записываю наши разговоры на диктофон, чтобы использовать их как улику.

— Извините. Не подумайте, что у меня мания преследования. Просто мы находимся по разные стороны баррикад.

— Вы можете мне не верить, но я тоже заинтересована в благополучии Эшли.

— Если бы вы хотели Эшли добра, вы бы встали на мою сторону. Но вы встали на сторону Бет. А эта женщина…

Мэкки жестом прервала его:

— Мы должны дать ей еще один шанс. Она в самом деле очень изменилась — стала учиться на курсах, работает в ресторане «Мориц», даже ходит в церковь…

— Ну не женщина, а прямо святая. Беспроигрышная кандидатура на звание «Лучшая мама Далласа» за этот год! — съязвил Гордон.

— Давайте займемся салатом! — примирительно сказала Мэкки.

Оба молча ели, в то время как Эшли кокетничала с мужчиной за соседним столиком, улыбаясь ему каждый раз, когда он смотрел на нее. Затем она одарила своим вниманием официанта, норовя вынуть карандаши из его нагрудного кармана.

Мэкки и Гордон не выдержали и засмеялись над проделками малышки.

— Достанется от нее мальчишкам, когда она вырастет, — сказала Мэкки.

— И мне тоже, — добавил Гордон.

Принесли пиццу. Они ели и разговаривали на нейтральные темы. Еда здесь была очень вкусной, и никто не обращал внимания на шалости Эшли. Она опрокинула солонку, соусник с томатным соусом и стала крошить и разбрасывать кусочки пиццы. Однако, когда Эшли бросила свою чашку с молоком на пол, обрызгав туфли Мэкки, Гордон попросил принести счет.

— Нам пора уходить, — сказал он. — Она всегда, когда устает, начинает хватать вещи со стола и бросать их на пол.

Когда они сели в машину, Гордон сказал:

— Знаете, после развода я потерял всякий интерес к женщинам.

Эти слова удивили Мэкки и странным образом обрадовали: значит, Гордон был не только одиноким, но и свободным! Однако в интересах дела лучше было притвориться безучастной.

— Кто-то назвал бы вас циником, — сказала она.

— И был бы прав. С тех пор, как стало известно, что я получил большое наследство, число претенденток на роль новой миссис Гэллоуэй достигло такого количества, что любой мужчина на моем месте стал бы циником. Никогда прежде мне не доводилось быть объектом столь пристального интереса со стороны женщин.

«Так я и поверила!» — пронеслось в голове Мэкки. Не богатство делало Гордона столь привлекательным. И не его ослепительная улыбка. И даже не эти ясные голубые глаза, которые так и хотелось сравнить с прозрачным горным озером… Мэкки пришла в ужас от своих мыслей. Это совершенно недопустимо — находить привлекательным своего оппонента по судебному разбирательству, к тому же не совсем порядочного по отношению к своей бывшей жене!

— Зачем же пренебрегать повышенным интересом женщин? — спросила она. — Разве Эшли не нужна мама?

— Как вам известно, у Эшли уже была мама — Бет. Такая заботливая, такая любящая, что дальше некуда… Вы хотите узнать, собираюсь ли я снова жениться? Мисс Смит, это вопрос сугубо личный. Но почему это вас интересует?

— Не волнуйтесь. Я не могу быть заинтересованным лицом, поскольку я адвокат вашей бывшей жены. К тому же я не из породы хищных женщин, которые гоняются за мужчиной только потому, что у него есть солидный банковский счет.

— Так-так… Значит, вам безразлично, есть деньги у мужчины или нет. Тогда каким должен быть мужчина, с которым вы пошли бы к алтарю?

— Я не буду отвечать на ваш вопрос, — сказала Мэкки сдержанно.

— Ага. Значит, вы можете задавать мне сугубо личные вопросы, а я не могу?

— Ну ладно, отвечу, раз вы так настаиваете. В настоящее время замужество не входит в мои планы.

— Почему бы вам не прислушаться к своим биологическим часам? — спросил Гордон.

— Единственные часы, к которым я прислушиваюсь, — это те, что будят меня по утрам. Я довольна своей жизнью. Мне нравится, что я могу спокойно спать, ни о чем и ни о ком не заботясь… Ну, сейчас мне от вас достанется!

— За что?

— Начнете обвинять меня в эгоизме! — сказала Мэкки.

— Почему же? Насчет спокойного сна я с вами совершенно согласен. А вы не подумывали о любовнике, который будил бы вас своими ласками?

— Боже мой! Вы уже забыли, с чего начался наш разговор?! — воскликнула Мэкки.

— Вы же сами сказали, что спокойно спите по ночам. Создалось впечатление, что кому-то надоело спать в одиночестве.

— Тот, с кем я сплю… — начала было Мэкки.

К этому времени Эшли надоело сидеть пристегнутой в своем креслице, и она стала выбираться из него, повторяя «па-па, па-па», протягивая ручки к отцу и заливаясь слезами. Разговор прекратился сам собой, так как все внимание Гордона заняли плачущая дочь и дорога.

Плач не затихал до самого дома Мэкки, но как только Эшли положили в переносную детскую кроватку, она тут же крепко заснула. Мэкки смотрела на спящего ангелочка и не верила своим глазам. Всего минуту назад это был непослушный, капризный ребенок, оглашавший машину громким плачем. Мэкки вдруг захотелось иметь собственного ребенка, хотя прежде она о детях никогда не думала. Но это продолжалось какое-то мгновение, потом она встряхнула головой, словно прогоняя безумные мысли.

Мэкки хорошо понимала, чего она стоит и чего хочет. После развода она целиком посвятила себя работе, и все стали говорить, что Мэкки Смит быстро продвигается по служебной лестнице. Служебное рвение, круг друзей — все подчинено одной цели. И в сознании людей сформировался стереотип: Мэкки Смит — незамужняя и бездетная.

Обернувшись к Гордону, она проговорила:

— Я поняла, что напрасно тратила время, выпроваживая вас из моего дома. Так что займитесь чем-нибудь — почитайте или включите телевизор, а я поработаю в своем кабинете.

— Понятно, — сказал Гордон, — уже половина третьего. Спорим, что Бет ни за что не появится вовремя!

Сделав вид, что не расслышала, Мэкки ушла в свой кабинет.

Три. Половина четвертого. Четыре. Мэкки сидела за письменным столом и то и дело смотрела на часы. Время тянулось томительно долго. Она мудро поступила, что не заключила пари с Гордоном. Она пыталась читать, но не могла, все время прислушиваясь, не звонят ли в дверь. Работа не шла: Мэкки никак не могла сосредоточиться.