Книга Голос Любви - Джейн Болинг

— Господи, ну при чем здесь это? Конечно, нужно чувствовать обстановку. Поверьте, я не буду флиртовать на серьезных переговорах. Но это вовсе не значит, что после приятно проведенного вечера я не имею права немного пофлиртовать с мужчиной. Это же ни к чему не обязывает. Впрочем, вы и сами признались в машине, что слишком серьезно меня воспринимаете. Будьте проще, и не пытайтесь угадать в моих действиях какой-то злой умысел.

— За вашим весельем кроется легкомыслие. Так что, Шалис, можете оставить свои попытки меня развлечь.

— Не волнуйтесь, больше этого не повторится. Вы абсолютно безнадежны.

Он пристально посмотрел на нее, повернулся и бросил через плечо:

— Я побуду в вашей гостиной.

Шалис не хотела оставлять разговор незаконченным и последовала за ним.

— Я думаю, — продолжала она, как только они расположились в гостиной, — что всю жизнь вы провели в окружении людей, которые охотились за вашими деньгами, и от этого у вас развилась своеобразная паранойя. Что ж, деньги, к сожалению, действительно привлекают очень многих. С этим ничего не поделаешь.

Его губы скривились в усмешке.

— Так все-таки признаетесь в этом?

— Это вовсе не значит, что меня интересуют ваши сокровища, — горячо возразила она. — И я надеюсь, что когда-нибудь вы это поймете. Даже странно, что вы так над ними трясетесь. Вы ведь родились богатым? Я еще со школы помню заметку о «Довейл даймондс». Тогда во главе компании стоял ваш отец.

— Мои родители погибли, когда мне было тринадцать лет, — спокойно сказал он. — Утонули во время прогулки на яхте.

Шалис опустила глаза.

— Простите, я не знала. Хотя сейчас я что-то начинаю припоминать.

— Вы вряд ли слышали об этом. В то время вы были совсем маленькой. Еще, наверное, и не говорили. Хотя такое трудно представить.

— Ну, наверное, позже случайно наткнулась на какую-нибудь газетную вырезку, — сообразила она, пропустив его колкость мимо ушей. — Тринадцать? Да, не сладко остаться сиротой в таком возрасте. Вам, наверное, пришлось побороться за место в компании.

Ричард пожал плечами.

— Я смог сделать карьеру только благодаря тому, что был серьезным молодым человеком. Для вас это звучит, должно быть, как святотатство? — Он помолчал и неожиданно спросил: — А вы какой были в юности?

Она не ожидала этого вопроса и неловко засмеялась.

— Я была сорванцом. Мои родители вечно ссорились. Ну, и я тоже вносила свою лепту. Сейчас они живут в Мегалесбурге. Папа поигрывает на саксофоне, а мама — бухгалтер, работает на дому.

— Из этого рассказа непонятно все-таки, какой же вы были. Подойдите ближе.

Это неожиданное приглашение смутило Шалис. Но она, как завороженная, сделала несколько шагов ему навстречу и машинально спросила:

— Зачем?

— Вы же сами сказали, что прикосновение открывает людям друг друга, помните? Вот я и хочу получше узнать вас, Шалис.

— Что? — От удивления она даже не смогла сдержать этого возгласа. — Несколько минут назад вы прочитали мне мораль по поводу неуместности моей попытки пофлиртовать, а теперь сами… Что вы хотите узнать обо мне? Мне казалось, что вы уже для себя решили, что знаете обо мне все, даже то, чего я сама не знаю.

При этих словах Ричард улыбнулся. Ей показалось, что на сей раз в его улыбке проскользнуло раскаяние.

— Иногда вам удается тронуть меня своей вспыльчивостью — и тогда я начинаю думать, уж не ошибся ли на ваш счет.

Очередное откровенное признание опять привело Шалис в состояние сильного волнения. Не зная, что сказать, она улыбнулась.

— Может быть, я тоже ошибаюсь на ваш счет?

— Не исключено.

— Но в некоторых вещах я права. Например, что касается…

— Но одно о вас можно сказать с уверенностью: вы чересчур болтливы.

В следующую секунду Ричард привлек ее к себе, и их губы слились в страстном поцелуе. Потом он начал целовать ее шею, спускаясь к обнаженному плечу.

— Ричард! — выдохнула Шалис.

Она не могла рассуждать. Она знала только, что хочет его всего — целиком. Ее руки начали судорожно расстегивать пуговицы его пиджака, но тут он внезапно отстранился и произнес:

— Достаточно.

Это слово подействовало на нее как ушат холодной воды. Она словно вырвалась из власти какого-то дурмана. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом она сказала:

— Вы, как всегда, обвините во всем меня? Мое поведение или мой стиль одежды?

— Нет, вы тут ни при чем, — Ричард с досадой провел рукой по волосам. — Должно быть, я схожу с ума. Вы… вы просто были самой собой, а я — нет. Не надо мне было поддаваться на ваши заигрывания.

В этих словах опять слышалось обвинение, но Шалис сейчас не хотелось об этом думать. Ей вдруг стало смешно.

— Вы не должны мне это говорить, Ричард. А то я могу воспринять ваши слова как вызов. Будь вы другим человеком, я бы так и сделала.

Их глаза встретились.

— В каком смысле «другим»?

Шалис была беспощадна.

— Молодым неудачником.

— Неудачником? — он надменно приподнял одну бровь.

— Большим разгильдяем. Короче, мужчиной моего типа.

— Даже в качестве мужчины вашего типа я бы вам не поддался.

— Думаете, меня это волнует? Я даже не собираюсь вас переубеждать. Слишком скучно и безнадежно. Говорят, бриллиант самый твердый камень в природе?

— Совершенно верно, — он прекрасно понял ее аналогию.

На несколько секунд оба замолкли, потом Ричард прервал молчание:

— И все-таки я бы не хотел, чтобы мы расстались врагами.

В это время в доме напротив зажглось электричество.

— Ну вот, и электричество дали. Все возвращается на свои места. Дождь тоже затихает. Я пойду. Спасибо, Шалис.

— За что? — спросила она, почувствовав внезапную грусть.

— Ну, хотя бы за то, что оставили Кела в покос.

Ричард направился к двери, но на пороге повернулся и спросил:

— Вы сегодня много выпили?

Как ни странно, но она поняла, чем был вызван его вопрос.

— Вы думаете, что это алкоголь ударил мне в голову? Не волнуйтесь, я выпила ровно столько, сколько требуется для поднятия настроения.

Казалось, он пожалел, что задал этот вопрос. Снова подошел к ней и, слегка взяв ее за подбородок, сказал:

— Мы ведь совсем разные? Да?

— Как небо и земля.

— Для поднятия настроения, — задумчиво произнес он, а потом добавил: — Я спросил об этом только потому, что вы были как-то ненатурально возбуждены.