Книга На острие иглы - Илья Стальнов

Убрав кинжал в ножны, я оглянулся и успел заметить, что длинный очень проворно пробежал на четвереньках метра три, затем вскочил на ноги и резво бросился наутек. Поистине низость чувств и трусость идут рядом.

– Сатана тебя забери! – по-немецки процедил стоящий на коленях кривоногий.

Только теперь я ощупал свой бок. Из раны сочилась кровь. Хоть боли и не было, голова изрядно кружилась.

Я нашел в себе силы склониться над противником. Как лекарь, я понимал: ему уже ничто не поможет. Но надо было попытаться выяснить причину нападения.

– Что тебе нужно было от меня? – выдавил я. – Кто ты такой? Ты убиваешь из-за денег, заблудшая душа?

– Из-за денег! Благослови меня сатана! – страшно захохотал кривоногий, обхватив двумя руками распоротый живот. Голос у него был какой-то безжизненный, шуршащий, будто пересыпался гонимый ветром пустыни сухой песок. – Ты шутишь… Ты должен за все ответить! Пришел час возмездия, Магистр!

Он плюнул мне в лицо, и на это ушли его последние силы. Кривоногий повалился на землю, глаза его закатились. Несчастный, упокой Господи его душу, расстался с жизнью.

Я еле поднялся и, с трудом передвигая онемевшие ноги, поплелся к дому Бауэра. Мне удалось добраться до него. Окна были темны, видимо, хозяева задули свечи и готовились отойти ко сну.

Я забарабанил кулаками в дверь. Наконец из-за толстой двери донеслось шарканье ног, заскрипел отодвигаемый засов, дверь распахнулась, и на пороге возник Густав Бауэр в халате и с подсвечником в руке. На его лице плясали желто-красные блики, придавая зловещий оттенок.

– Господи помилуй! – отшатнулся он, узнав меня, и глаза его блеснули зло и испуганно.

– Помогите, Густав! Меня ранили… Я… Я умираю… – прошептал я, держась за поручни лестницы.

– О, Господи! – опять воскликнул Бауэр и сделал шаг мне навстречу.

Я оторвался от поручней и готов был обессилено упасть ему на руки, но тут дверь захлопнулась, и моя ладонь наткнулась на обитую металлическими полосами дверь.

– Густав, помогите же!… – взывал я.

– Уйди от моего дома! Сгинь, сатана! – В голосе, глухо доносившемся из-за дверей, ощущалось настоящее бешенство.

Поняв, что мне здесь не ждать помощи, я оторвался от двери и, шатаясь, поплелся к своему дому. Может, мне стоило постучаться в другое жилище, закричать, позвать на помощь, но тогда я никак не мог этого сообразить Мысли путались. Я шел, одержимый болезненным стремлением добраться до своих ворот.

Как мне это удалось?! Не знаю… Наверное, просто не оставила меня жажда жизни, которая заставляла всегда биться со смертью до последнего! И не изменил мне мой ангел-хранитель, которому всегда было со мной немало работы! Теперь бы еще открыть дверь, сделать перевязку, смазать рану живительной мазью, секрет которой я привез с берегов Африки. Только вот хватило бы на это сил…

С трудом я вновь поднялся, цепляясь за забор, устремился к двери. И в этот миг с невероятной ясностью понял, что открыть замок у меня не хватит сил и что я так и умру на этой пыльной улице, и меня похоронят на чужой мне земле. Понял бессмысленность бесконечной гонки за призраком знаний и приключениями. Смерть ставит точку всему и подводит все итоги. Земля неуклонно потянула меня к себе, призывая расслабиться, отдаться ей. Я бы с удовольствием послушался, если бы не понимал, что это навсегда. Но сопротивляться тяготению планеты уже не мог.

* * *

Солнце пробивалось сквозь грязное оконце, и его лучи высвечивали стоявшую столбом в воздухе пыль. Бок ныл и саднил, что само по себе было признаком благоприятным. Значит, я жив и ничего фатального со мной не случилось.

– Пришли в себя? Ну вот и славно, – донесся откуда-то сбоку приятный мужской голос. Со слабым удовлетворением я отметил, что говорили по-немецки. С трудом я повернул голову и увидел сидящего на скамье господина лет тридцати пяти. Лицо – приветливое, румяное, волосы – черные, длинные. Раньше я никогда не видел его. Он улыбался, и эта открытая улыбка сразу вызывала к нему симпатию и доверие.

– Кто вы? – с трудом произнес я.

– Ваш сосед Ханс Кессель.

– Ханс Кессель, – произнес я, будто пробуя его имя на вкус. Имя было обычным. И имя было немецким. Возникало ощущение, что я и не уезжал с родины. Даже на улице меня подобрал соотечественник!

– Ханс Кессель, – повторил он. – Ученый и торговец.

– Вы знаете господина Зонненберг?

– Несомненно… Как я могу не знать его?

– Это хорошо… Как я…

– Вчера вечером вы изволили упасть у ворот этого дома… Вы не знаете, что данные места облюбовала наша община?

– Знаю.

– Я не удивился, встретив соотечественника ночью… Русские ложатся спать рано… Признаться, сначала подумал, что вы пьяны – в здешних краях это не редкость. Но потом заметил кровь на вашей одежде. У вас в кармане, вы уж извините, нашел ключ от дверей и внес вас сюда, хоть это было и нелегко, учитывая ваш солидный вес и мои скромные силы. Осмотрев вас, я решил, что рана не так уж опасна, перевязал ее и насильно напоил вас снотворным препаратом, разбавленным вином. Уж простите, если я сделал что-то не так.

– Спасибо вам.

– Не стоит. Мой долг помогать ближнему… Мне кажется, вы больше устали, чем пострадали от ран.

– Похоже на то. Но, по-моему, я уже могу встать, – я сделал попытку присесть на ложе, в результате был награжден головокружением.

– Ни в коем случае! – подался ко мне гость. – Я сейчас подам вам завтрак, который специально приготовил, а вы мне расскажете, что с вами произошло. Договорились?

Я увидел, что на столе стоит посудина, именуемая здесь чугунком, а в миске дымится странным образом приготовленная курица.

– Я и не знаю, как мне вас отблагодарить… – Нужно отметить, что в жизни мне всегда везло не только на неприятности, но и на хороших людей, которые помогали мне в трудный момент преодолевать невзгоды.

– Так что же все-таки случилось? – спросил мой спаситель, протягивая тарелку с куском курицы и кубок с вином.

– Этой ночью на меня напали двое. Я сумел отбиться, но у меня не хватило проворства не пострадать самому.

– Кто же тут ночью ходит в одиночку? В это время очень много лихих людей.

– Вчера вечером мне говорили другое, – покачал я головой, вспоминая, как герр Бауэр убеждал меня, что в Московии спокойно и для опасений нет ровным счетом никаких оснований.

– Тот, кто вам сказал такое, солгал… В Москве стало в последнее время больше разбойного люда. При всей цивилизованности своей политики, царь Петр сильно разорил крестьянство. Его гигантское строительство часто происходит на костях. Население резко сокращается. Много беглых крепостных, которые шалят даже в городах.