Книга Почти джентльмен - Пэм Розенталь

– Ладно, сэр, – сказал он. – Посмотрим, что я смогу сделать.

В конце концов они пришли к новому соглашению. Билли будет посещать мистера Марстона дважды в неделю (за более высокую плату), а мистер Толбот проследит, чтобы на спине мальчика больше не было ужасных отметин.

– Впрочем, обещать ничего не могу. Я разрешаю клиентам делать с моими мальчиками все, что им угодно, только не бить по лицу и не травмировать, так сказать, рабочие части тела. Клиент вправе сделать из Билли отбивную котлету, если ему так хочется. Бизнес есть бизнес. А мой бизнес – это ваше удовольствие, не так ли, Марстон? И мне нет дела до того, какими путями вы его достигаете. Вы следите за моей логикой, мистер Марстон?

Да, Феба следила за его логикой и отлично понимала, куда он клонит. Но это не имело значения. Она сделала для Билли все, что могла. Конечно, в результате на остальных мальчиков будет возложено более тяжкое бремя, но Феба старалась об этом не думать.

С тех пор Билли больше не подвергался побоям со стороны других клиентов. Он совершенно ясно дал ей понять, как ему приятно бывать в ее постели не один, а целых два раза в неделю.

Однако в последнее время Феба нуждалась в нем все реже. Теперь она точно знала, что ей нравится, и визиты Билли потеряли для нее интерес. Впрочем, Феба по-прежнему получала удовольствие от связи с опытным любовником. И вообще, думала она, Англия стала бы куда более счастливой страной, если бы каждой женщине в королевстве было позволено один раз в месяц проводить ночь с таким парнем, как Билли.

Но иногда Фебе казалось, что ее сексуальная жизнь лишена чего-то неуловимого и вместе с тем исключительно важного.

Разумеется, после Генри она стала умнее и не собиралась отдавать всю себя мужчине. Она была глубоко уязвлена, но подозревала, что есть более счастливые женщины. Возможно, они принадлежали к низшему классу и много работали. Возможно также, что их кожа никогда не соприкасалась с атласом, а их головы никогда не лежали на кружевных наволочках. Но Феба была уверена, что такие женщины существуют. Иногда ей нравилось представлять, что она видит в толпе как раз такую счастливицу, спешащую домой, к любимому мужу.

Феба прервала свои размышления.

– Но мне бы хотелось, Билли, – сказала она, – чтобы ты помассировал мои ступни. Сегодня вечером я танцевала вальс.

Феба налила себе чашку чаю и отдалась во власть сильных, терпеливых мужских рук. «Может быть, все-таки пригласить его в постель?» – сонно подумала она, дыша глубоко и медленно. Ей нравились его прикосновения. Но когда она закрыла глаза, перед ее мысленным взором возникло совсем другое лицо…

– Кто этот джентльмен, мисс? – тихо спросил Билли, заканчивая массаж нежными поглаживаниями.

– Что?

– Конечно, это не мое дело, мисс, но по роду работы я научился понимать такие вещи. Иногда люди, которые нас нанимают, представляют на нашем месте кого-то другого. Это сразу заметно.

– Не очень-то любезно со стороны этих людей, не так ли?

– Они редко бывают с нами любезны, мисс.

– Бедный Билли. Попей чаю, милый.

– Спасибо, мисс.

Она опять вспомнила Генри. У нее и у Билли был одинаково неудачный опыт сексуальной жизни, но Феба не хотела говорить об этом своему юному любовнику. Есть вещи, которые очень трудно озвучить. Например, когда она рыдала при виде синяков и следов от плетки на теле юноши, то оплакивала саму себя. Когда-то ей тоже пришлось натерпеться унижений.

Феба молчала также о том, что сегодня вечером, закрывая глаза, она представляла себе лорда Линсли.

Как глупо! Она ничего о нем не знала, ведь они едва перебросились парой слов. Однако в ее памяти четко запечатлелись массивные плечи, волны густых черных волос, слегка тронутых сединой, глаза цвета теплого ночного неба и раскатистый басовитый смех.

Она не сомневалась, что к этому моменту он совершенно забыл о ее существовании.

Был ли граф Линсли исключением в правиле, выведенном Фебой? Опровергал ли он ее теорию о том, что все мужчины бесчувственны и эгоистичны? Может быть, он хотел от женщины не только рабской покорности и благодарности?

Этого она никогда не узнает. Что ж, пожалуй, так даже лучше. Надо просто о нем забыть.

Она подняла глаза и взглянула на Билли, который терпеливо ждал продолжения разговора.

– Скажи, был ли кто-то из твоих клиентов груб с тобой или с другими мальчиками? В последнее время, я имею в виду.

– Со мной нет, мисс, но я не могу сказать, что другим парням повезло так же, как мне. Впрочем, мы делимся друг с другом маленькими хитростями, которые помогают отвлечь клиента. Например, раньше лорду Крашоу нравилось хлестать меня плетью. Было очень больно, и я кричал. Но однажды ночью я обнаружил, что он возбуждается, когда я чищу ему сапоги. Я сижу на коленях совершенно голый и надраиваю его обувь, покручивая задницей. Он заставляет меня закончить чистку с помощью языка, а потом принимается за основное занятие. Конечно, это глупо, но я не возражаю. Вчера ночью Джейми применил ту же тактику, и она помогла ему избежать побоев. Правда, он здорово испачкал свой язык.

«Неудивительно, что сапоги Крашоу никогда не блестят, как надо, – подумала Феба. – Должно быть, ему не терпится поскорее приступить к «основному занятию», глядя, как Билли или Джейми возятся с его обувкой».

Она мрачно усмехнулась. Значит, Крашоу любил хлестать мальчиков плетью? Да так сильно, что Билли кричал.

Ну что ж, лорд Крашоу тоже скоро закричит – от ярости и досады, – когда его заявка на членство в клубе «Уайтс» будет отклонена.

– Каким средством для чистки обуви он заставлял тебя пользоваться, Билли?

Юноша пожал плечами, явно удивленный вопросом.

– Подумай, милый. Может, все-таки вспомнишь?

– Кажется… кажется, это был гуталин Драмблстона. Феба улыбнулась. Ну конечно, гуталин Драмблстона!

Никто не мог запретить джентльмену посещать элитарный клуб из-за того, что этот самый джентльмен жестоко обращается с платными любовниками. К тому же никому из членов клуба «Уайтс» нет дела до того, что Крашоу собирается разорить половину фермеров Линкольншира, протолкнув в палате лордов новый акт об огораживании общинных земель. Однако можно очень легко лишить его вожделенного членства в клубе. Достаточно обратить внимание на его плохо начищенные сапоги и распространить слух о том, что высокомерный лорд Крашоу – скупец, пользующийся дешевым гуталином Драмблстона.

– Спасибо, Билли, – сказала Феба, взяла его сильную руку и нежно поцеловала. – А теперь иди, милый, мне нужно отдохнуть.

В улыбке Билли сквозило сожаление: он явно надеялся, что она в конце концов захочет провести с ним ночь. Но Феба твердо решила остаться одна.

– Спокойной ночи, – бросила она. – Пусть тебе приснятся сладкие сны. Береги себя. Увидимся в субботу, как обычно.