Книга Супружеское ложе - Лора Ли Гурк

Энтони не стал ни подтверждать, ни опровергать ее слов. Просто сунул ей в руку бокал с бренди:

— Вот. Выпей. Это поможет.

Виола, морщась, долго смотрела на огненную жидкость цвета глаз мужа, прежде чем поставить бокал на столик.

— Мне нужен не бренди, а развод.

— Ты знаешь, это невозможно.

— Знаю, знаю…

Виола подалась вперед и, опершись локтями о колени, судорожно сцепила руки.

— Что мне теперь делать? — прошептала она с таким ощущением, что взывает к Богу. — Что теперь делать?

Энтони негромко выругался.

— Спущусь в гостиную и еще раз попытаюсь его урезонить, — со вздохом пообещал он. — В прошлом Хэммонд охотно брал у меня деньги. Возможно, я сумею подкупить его и выпроводить.

Он вышел из библиотеки. Дафна тут же заняла его место на диванчике.

— О, Дафна, — пробормотала Виола, — как бы мне хотелось вернуться на девять лет назад и изменить прошлое. Какой глупой девчонкой я была!

Дафна, прекрасная слушательница и верный друг, ничего не ответила, только обняла золовку за плечи.

— Ты никогда не была глупой.

— Еще как была! Энтони тогда пытался предупредить меня, — продолжала Виола. — Твердил, что Хэммонд полностью разорен, что я слишком молода и что нужно подождать. Старался… в самых тактичных выражениях, конечно… рассказать о репутации Хэммонда, не пропускавшего ни одной юбки. Объяснял, что Хэммонд — копия своего отца, такой же негодяй и распутник. Но я была так влюблена, так твердо намеревалась выйти за него замуж, что не слушала доводов рассудка и так упорствовала, что Энтони сдался. Почему я не послушалась его?

Рука Дафны сжалась чуть крепче.

— Не надо, пожалуйста, не надо. Дорогая Виола, не упрекай себя за прошлое. Не терзай себя тем, чего нельзя изменить.

Виола повернулась и взглянула в фиолетово-синие глаза Дафны, глаза, пленившие Энтони всего три года назад. В том, что они поженились, была и ее доля участия, и Виола пришла в восторг, узнав, что брат и подруга влюблены. И все же иногда она невольно завидовала невестке. Как это чудесно — знать, что у тебя есть искренняя, глубокая любовь порядочного человека! Сама Виола всегда мечтала о таком. И когда-то думала, что ее мечты сбылись. Как же она ошибалась! Виола заставила себя улыбнуться.

— Тебе лучше спуститься вниз и сделать все, чтобы Энтони не убил Хэммонда, — посоветовала она, вставая. — Сама понимаешь, они не слишком друг другу симпатизируют.

Дафна чуть поколебалась, не желая оставлять ее одну, но все же кивнула:

— Мы не позволим насильно забрать тебя отсюда. Будем бороться за тебя всеми силами, если ты этого хочешь.

После ее ухода Виола подошла к окну. Стоял чудесный апрельский день, теплый и солнечный. Она увидела стоявший внизу экипаж Хэммонда и вдруг вспомнила другую весну, девять лет назад. Вспомнила, сколько раз стояла у этого самого окна в разгар сезона, глядя на Гросвенор-сквер, ожидая приезда Хэммонда, сгорая от нетерпения. Напуганная, исполненная надежд, безумно влюбленная.

Боже, до чего же мучительно думать о тех днях! О том, какое счастье охватывало ее при виде его экипажа. Она не могла дождаться, когда услышит голос Джона. В те времена он одним взглядом умел наполнить ее сердце сладкой болью.

«Ты любишь меня?»

«Конечно. Я тебя обожаю!»

До чего же она была невинна! Как свято верила ему! И сейчас старые раны открываются, стоит только вспомнить собственную уязвимость и слепую преданность, с которой она доверила ему сердце, душу и будущее.

Виола прижалась лбом к стеклу.

Что с ней творилось, когда она поняла, что его слова, объяснения в любви, благородные поступки — сплошная фальшь, что Энтони с самого начала был прав и на самом деле Джон любил только ее деньги. И хотел другую женщину. Недаром повернулся к жене спиной, даже не пытаясь понять ее чувства. Осознать, что наделал. Просто покинул ее и утешился в объятиях другой. Потом еще одной. И еще одной…

Тоска и досада Виолы внезапно сменились слепящей яростью, которая, как она до сих пор считала, была давным-давно преодолена.

Лжец!

Виола отошла от окна и постаралась выбросить из головы горькие воспоминания о человеке, предавшем ее. Она давно уже не та девчонка, больше не любит мужа, и уж конечно, теперь ее не одурачить. Должен быть выход из всего этого ужаса, и она намерена этот выход найти.

Глава 3

Джон, человек дружелюбный и уравновешенный, всегда держал себя в руках, но если его выводили из себя и открыто провоцировали, результаты могли оказаться плачевными. Обычно он с легкостью сохранял хорошее настроение, зная по опыту, что остроумным замечанием можно разрядить обстановку скандала. Правда, в редчайших случаях это не помогало и сохранение мира требовало гигантских усилий. Как правило, это случалось при общении с членами семейства Тремор.

— Весьма тронут вашей заботой о моих финансах, дорогой герцог, — бодро объявил он, — и благодарен за ваше предложение ссудить меня деньгами, но, поверьте, в этом нет необходимости. Я крепко стою на ногах.

Произнося все это, он с тайным злорадством наблюдал, как играют желваки на скулах Тремора, предложившего зятю взятку, если тот уберется восвояси. До чего же приятно вывести из себя высокомерного сноба!

— Такое отсутствие интереса к моему бумажнику изумляет меня, Хэммонд. А ведь вы так открыто проявляли его в те дни, когда готовились к свадьбе с моей сестрой.

— Ну кто осудил бы меня?

Джон обвел рукой роскошную гостиную, отделанную в бирюзово-золотисто-белых тонах.

— Вы так хорошо умеете показать свое богатство!

— Хэммонд! — раздался с порога исполненный безмятежности голос.

Мужчины разом обернулись. В комнату вошла герцогиня.

— Спасибо, что навестили нас.

Джон втайне обрадовался приходу ее светлости, но отметил, что Виолы с ней не было. При малейшей трудности Виола всегда бежала за помощью к брату, и тот никогда не отказывал сестре.

Джон приготовился к неизбежной схватке. Богатый и влиятельный Тремор был грозным противником, а теперешняя ситуация ничего хорошего не сулила. Виола знала, как ненавидит муж подобные вещи, но если воображала, будто он отступится, значит, сильно ошибалась.

— Герцогиня, — приветствовал Джон, с поклоном целуя ее руку. — Какое наслаждение снова видеть вас! Впрочем, для меня это всегда наслаждение.

— Скорблю о смерти вашего кузена. Пожалуйста, примите мои соболезнования.

Джон на миг оцепенел: слишком свежи были раны, чтобы оставаться невозмутимым при упоминании о Перси. Горло свело судорогой, и поэтому он не сразу ответил.

— Спасибо.