Книга Дело Нины С. - Мария Нуровская

И подруга призналась маме, почему решилась на эту рискованную в ее возрасте и с ее болезнью поездку. Еще совсем юной девушкой она попала в Варшавское гетто. Ей удалось оттуда выбраться, но она унесла с собой тайну, о которой не знали даже самые близкие родственники, муж и сыновья.

«Я думала когда-нибудь написать об этом, но не хватило сил. Ты напишешь об этом вместо меня!»

Мама была поражена, но понимала, что никогда не сможет отказать подруге-поэтессе в такой просьбе. Тем более что она умерла спустя несколько недель. Через год после того разговора вышел мамин роман о судьбе девушки, которая становится проституткой в гетто, чтобы спасти от голодной смерти себя и семью.

Именно этому роману предстояло изменить нашу жизнь. В Польше он прошел в общем-то незамеченным – времена политических перемен не были благоприятны для литературы, – зато в Германии эта книга стала бестселлером. Первой ласточкой стало известие, что «Письма с рампы» будут печататься в отрывках во Frankfurter Allgemeine Zeitung , очень влиятельной немецкой газете.

Мама чуть ли не с каждым днем становилась все богаче, что было заметно невооруженным глазом: наша разваливающаяся брвиновская вилла преобразилась. Был проведен капитальный ремонт, практически в доме из старого остались только стены, и тетя Зоха с ехидцей заметила, что мы превратили нашу старушку в невесту. А для нас этот дом был

как родная гавань, мы знали: что бы ни произошло, мы всегда сможем туда вернуться. Впрочем, именно с этой целью дедушка Александр эту виллу и построил.

Я не такая гениальная, как моя сестра, и, наверное, нет у меня «таланта к жизни», по выражению моей тетки. Так однажды она сказала: либо есть талант к жизни, либо его нет. Так вот, у меня его нет. Я довольствовалась малым. Окончила факультет психологии в Высшей школе специальной педагогики и до сих пор занимаюсь детьми-аутистами в Брвинове, в Центре социально-психологической помощи. Я люблю свою работу. А кроме того, именно здесь я влюбилась. И, о чудо, взаимно. Моим избранником стал коллега с работы, врач-педиатр, на десять лет старше меня. Его звали Мирек, и он был необыкновенный, хотя я заметила это довольно поздно, только спустя несколько лет. И может, даже не я его присмотрела, а Лилька, которая примчалась как вихрь – ненадолго, буквально на один день, – и навестила меня в моем Центре. Она как раз и наткнулась на него, а он проводил ее ко мне. Когда он оставил нас одних, Лиля мне сказала:

«Жаль, что мне надо возвращаться обратно, я бы его в момент окрутила».

«Кого?»

«Как это кого? – рассердилась моя сестра. – Этого потрясного парня, который только что вышел».

«Мирека?»

«Может, и Мирека, если его так зовут. Он убийственно красив. Ты не видишь этого?»

«Нет».

«Тогда, пожалуй, я куплю тебе очки. Роберт Редфорд рядом с ним меркнет».

«Оставь свои шуточки», – не сдавалась я.

«Я серьезна, как никогда… эх ты, дуреха. Если он свободен, в чем я весьма сомневаюсь, немедленно возьмись за него, а если кто-то есть, я подключусь к операции и отобью его для тебя».

Больше мы об этом не говорили, потому что всякий раз, когда приезжала Лилька, вставала проблема отвергнутого ею ребенка. Пётрусь по сути ее не знал, но между ними существовала сильная биологическая связь. Они оба ее чувствовали, не очень понимая, что с этим делать. Лилькин сынишка знал, что она его мама, меня он звал Габи, к нашей маме он тоже обращался по имени, поскольку она не хотела быть бабушкой, несмотря на то что я ее очень уговаривала:

«Этот ребенок не знает, кто его отец, и у него две приемные матери, ты и я. Было бы хорошо, если бы у него была хоть одна настоящая бабушка».

«Ему придется подождать, пока я состарюсь», – ответила мама.

У меня до тех пор не было никакого любовного опыта. Меня попросту это не интересовало, а может,

так и не прошел стресс, вызванный Лилькиным «под-залетом».

Ведь то, что причиняло боль ей, причиняло ее и мне. И наверное, потому что, хотя Лиля этого не показывала, она была очень ко мне привязана. Она быстро выбросила из головы первый болезненный любовный опыт и, ничуть не колеблясь, вступала в связи с мужчинами, которые продолжались, как правило, недолго.

«Я никому не позволю себя захомутать, – откровенничала она. – Секс – пожалуйста, но есть дела поважней».

«Ты не хочешь влюбиться?» – спросила я.

«Нет, сейчас у меня нет времени. Может, когда-нибудь потом…»

А я? Должно быть, я считала, что любовь не для меня. На следующий день после прихода Лильки я встретила Мирека в коридоре и впервые внимательно присмотрелась к нему. Однако далеко не сразу я оценила его как мужчину. Оказалось, что он уже давно заинтересовался мной, но, как человек деликатный по натуре, не показывал этого.

«Я чувствовал, что ты еще не готова…» – признался он.

И по-видимому, он был прав. Как-то раз мы стояли в коридоре и обсуждали особо тяжелый случай аутизма у четырехлетнего мальчика; я заметила, что у Мирека расстегнуты верхние пуговицы на рубашке. И внезапно желание прикоснуться к его коже стало настолько сильным, что даже привело меня в ужас.

#Я, умолкнув на полуслове, повернулась и убежала, чувствуя, как у меня колотится сердце.

«Что со мной происходит?» – думала я. Я не умела еще угадывать своих чувств, не понимала тоску, которая появилась как непрошеный гость. О чем мне было так тосковать? Разве что о том, чего я совсем не хотела познать. И произошло то, что уже, видимо, становилось неизбежным, Мирек просто обнял и поцеловал меня.

В тот день вечером позвонила Лилька.

«У нас… все хорошо… Пётрусь уже спит, я как раз закончила читать ему сказку. Знаешь, о соловье, который опоздал на ужин», – монотонно бубнила я в трубку.

«Зачем ты мне все это говоришь?»

«Потому что ты спросила, как у нас…»

«Сказочки Пётрусю ты читаешь каждый вечер, а что кроме этого?»

Я вдруг замолчала. Мне очень хотелось откровенно признаться во всем сестре, но я не знала, как это сделать. Мы до сих пор никогда не беседовали на такие темы. Она не рассказывала мне о своих любовных похождениях, а мне особенно не о чем было поведать ей.

«Гапуша, ты еще там?»

«Да».

«Что происходит?»

«Мы поцеловались с Миреком», – выдавила я наконец.

«Ну, давно пора», – Лилька облегченно вздохнула.

«Но я не знаю, что дальше…»

«То, чем занимаются миллионы людей на земном шаре, – секс!»

«Не шути, Лилька».

«Это вполне естественно, когда двое молодых, здоровых людей оказываются в постели».

«Но ты же знаешь, как у меня с этим…» – произнесла, заикаясь, я.

«Когда-то это должно случиться».

«Он удивится, что я… в своем возрасте… – путалась я в словах, – что я еще никогда…»