Книга Попробуй догони - Донна Кауфман

Проводив задумчивым взглядом брата, поднимающегося по лестнице, он встал и направился в кабинет, где ожидал его резной ларец вишневого дерева.

Глава 3

Войдя в кабинет, он подошел к письменному столу и без колебаний повернул ключ, торчащий в замочке ларца. В этот момент, перевернувший всю его дальнейшую жизнь, он был суров и сосредоточен как никогда, понимая в полной мере всю ответственность за свой поступок перед памятью отца и всеми Морганами. Какими бы пугающими ни оказались открывшиеся ему факты тайной жизни усопшего, он был обязан исполнить свою миссию до конца и не дрогнуть. Свойственное ему любопытство отступило на второй план в его сознании, вытесненное чувством долга. Таггарт осознавал, что все попытки проанализировать информацию, которая сейчас обрушится на него, подобно камнепаду, будут удручающе бесплодными, но не паниковал, чувствуя, что ему поможет провидение.

Он откинул крышку ларца и вынул из него открытку, лежавшую на кипе конвертов и прочих предметов, рассматривать которые он пока не стал. Взгляд его приковали к себе строки, написанные рукой отца. С первых же слов ему стало ясно, что они обращены к нему, и он напрягся.

«Ты говорил мне, что рожден для раскопок. Утверждал, что твое предначертание в раскрытии секретов минувшего, а не во внесении новшеств в окружающую действительность Хорошо, так тому и быть. Я даю тебе возможность стать первооткрывателем истин прошлого, имеющих к тебе самое непосредственное отношение, но пока остающихся для всех тайной за семью печатями. Но достанет ли тебе мужества решиться на это?»

Пальцы Таггарта-младшего непроизвольно стиснули открытку. Отец бросил ему вызов даже из могилы! Он остался верен себе, даже уйдя в мир иной! Этим он лишний раз напоминал ему, своему старшему сыну и наследнику, что дух Морганов бессмертен, потешаясь над его жалкими потугами забыть о своем сыновнем долге почитать отца и следовать его наставлениям.

Что же за сокровенную тайну неугомонный старик предлагает ему раскрыть? И почему отец предпочел хранить эти секреты до гробовой доски? Неужели у него не хватило мужества дать прямой ответ на все вопросы еще при жизни? Если так, то вправе ли он был иронизировать над своим старшим сыном?

В ярости скомкав открытку, Таггарт не глядя швырнул ее в мусорную корзину, не позаботившись удостовериться, что открытка не упала на пол. Ему уже не терпелось поскорее восстановить свое пошатнувшееся душевное спокойствие и сжечь в отместку отцу шкатулку вместе с ее содержимым – на этот поступок у него уж точно хватило бы мужества.

И как только папаше удалось взбесить его одной лишь своей фразой даже из загробного мира? Ведь, казалось бы, после стольких лет их разлуки, теперь уже ставшей вечной, ничто не могло омрачить ему, живому, настроение? Так нет же, старый упрямец подложил-таки ему свою очередную горькую пилюлю заранее, тщательно обдумав и подобрав слова своего последнего наставления. Да гори оно вместе с автором в дьявольском пламени!

Тем не менее пальцы сжали ларец еще крепче, как сжались и невидимые оковы на сердце Таггарта. В голову ему внезапно закралась удивительная мысль: а какую тайную цель преследовал его хитрый отец, кладя в ларец свою оскорбительную записку много лет назад? Он ведь отлично понимал, что, прочитав ее, сын скорее всего бросит шкатулку вместе со всем содержимым в огонь, даже не ознакомившись с другими письмами. Какой же был ему от этого прок?

Таггарт знал, что отец, обожавший учить своих сыновей уму-разуму при любом удобном случае, и на этот раз не преминул вложить в свою записку скрытую мораль. Но почему-то сейчас ему не верилось в то, что отец, предвидя реакцию своего непокорного старшего сына, хотел заставить его всю жизнь мучиться чувством вины за свой неразумный поступок. Ведь за многие годы, минувшие после их разрыва, старик должен был убедиться, что он и без его опеки чувствует себя прекрасно. Покидая с гордо вскинутой головой отцовский дом в юности, он и сейчас не ощущал себя в чем-либо виноватым. Поэтому и теперь, возмужав и став мудрее, Таггарт не собирался терзаться раскаянием.

– Любопытно, однако, зачем отец на склоне лет купил замок в Шотландии? Просто из сентиментального желания восстановить утраченную связь со своими корнями? Или же стремясь в последний раз похохотать до упаду над своим сыном, ошарашив его столь нелепой покупкой? Но так шутить мог только настоящий монстр!

Почувствовав, что в груди у него снова закипает ярость, Таггарт пощупал пальцами пачку конвертов с письмами, перевязанных ленточкой. Сомнения все еще продолжали его обуревать, соблазн оставить этот ящик Пандоры закрытым и подписать бумаги, подтверждающие его согласие на доверительное управление замка, был очень велик. И действительно, в этом случае он избавился бы сразу от массы проблем и смог бы с чистой совестью вернуться к своим любимым раскопкам. И замок остался бы в собственности семьи Морган, и никто из его обслуги не лишился бы заработка. Короче говоря, все остались бы довольны. С одной только оговоркой: задуманный папашей фарс, его своеобразная драма-моралите, так и не состоялся бы.

Движимый странным порывом, Таггарт-младший развязал шелковую ленту на пачке писем и стал их внимательно изучать. Конверты были сложены по порядку, сверху лежали те, что были отправлены из Шотландии недавно. Адреса получателя и отправителя были написаны таким корявым почерком, что больше походили на каракули. Еще сильнее озадачила Таггарта фамилия адресанта – Синклер. Доводилась ли Мойра дальней родственницей своему предку-разбойничку? Или же они однофамильцы? Мало ли в Шотландии Синклеров, Рамзи и Морганов? Судя по штемпелю, письмо было отправлено в минувшем октябре, то есть приблизительно три месяца назад, или за полтора месяца до смерти Таггарта-старшего.

Конверт был вскрыт, следовательно, в то время он еще был достаточно здоров, чтобы прочитать и осмыслить письмо. Раньше Таггарт гнал от себя мысли о неизлечимой болезни и последних днях своего отца, умирающего от рака.

Боялся представить его худое бледное лицо, изможденную фигуру, шаткую походку. Но теперь облик отца предстал перед ним настолько отчетливо, что у него задергался левый глаз и задрожали губы. Как жесток все-таки этот мир!

Таггарт отложил этот конверт в сторону и просмотрел остальные. Оказалось, что в пачке их около дюжины, а помимо этого, в шкатулке находилось еще столько же, если не больше. При более тщательном осмотре конвертов обнаружилось, что письма отправлялись регулярно с интервалом в месяц и первое из них было послано три года назад, то есть спустя два месяца после приобретения отцом замка. Странный почерк адресанта, похожий на детские каракули, породил в голове Таггарта новые вопросы: что связывало его родителя с человеком, пишущим как курица лапой? Не является ли им домоуправительница Мойра Синклер? Молода ли она или стара? Замужем или вдова? И самое любопытное, не была ли эта особа тайной пассией его папаши? Пожилые одинокие мужчины иногда становятся сентиментальны...

Таггарт взглянул на искусно сделанный ларец. Возможно, в нем и содержалось обьяснение мотива столь аккуратного хранения этих писем. Равно как и того, почему вообще он их сохранил. Как человек достаточно взрослый, Таггарт еще мог бы понять, почему отец предпочел оплакивать свою рано умершую молодую жену в одиночестве. Но не мог и не желал простить ему того, что он переложил на плечи других заботу о своих маленьких детях. Братьев на протяжении нескольких месяцев кормили, умывали и одевали члены семей Рамзи и Синклер, а иногда и забирали их к себе на ночь.