Книга Бабочка и огонь - Хельга Нортон

— Почему бы нам ни выбрать гражданское бракосочетание?

Она заглянула ему в глаза.

Питер поспешно кивнул и, взяв ее за руку, открыл нужную дверь. Через пятнадцать минут все было кончено.

3

Питер стоял у окна своего номера и смотрел на звездную ночь, погруженный в беспокойное ожидание. Одна мысль тревожила и мучила его: придет ли Ада? Мотивы для беспокойства у него были: хоть они и заключили сделку, но все-таки эта история здорово смахивала на фарс. Вдруг она одумается и просто сбежит от него, не дав никаких объяснений. Женская душа — потемки…

Он тяжело вздохнул.

В этот момент раздался негромкий стук в дверь.

Словно мальчишка, ждущий соседку по парте на первое в жизни свидание, он кинулся к двери, но в последний момент взял себя в руки.

Ада стояла на пороге, и лукаво смотрела на него зелеными русалочьими глазами.

— Привет!

Он очень хотел остаться спокойным и невозмутимым, но в последний момент расплылся в улыбке.

— Заходи!..

— Наверно, боялся, что я не приду? — нежным голоском поинтересовалась Ада, словно видела его насквозь.

— Нечто подобное приходило мне в голову, — сознался Питер, пропуская ее в комнату.

— Очень скоро ты поймешь, что мне можно доверять.

Она пристально и очень серьезно посмотрела ему в глаза, и от этого ее взгляда у Питера замерло сердце: она не шутила. Он даже растерялся от важности момента, не зная, что сказать, что делать дальше. Но Ада смело шла к своей цели.

— Ты уже принял ванну? Если не возражаешь, я тоже ополоснусь.

— Будь как дома. В ванной комнате висит халат. Можешь им воспользоваться…

— Спасибо, у меня с собой ночная рубашка.

Она показала на сумочку.

— Как хочешь. Все равно она тебе понадобится только на одну ночь…

На ее щеках вспыхнул яркий румянец, и Питер пожалел о том, что спорол глупость. Она пожала плечами, демонстрируя удивительное равнодушие к его неуместному замечанию, и направилась в ванную.

Ада выглядела такой красивой, юной, хрупкой, что ему стало больно… Неожиданный порыв защитить ее от житейских невзгод охватил Питера. Он тут же вспомнил, что она нуждается в защите от какой-то мегеры, и ему можно на практике доказать свою боеспособность.

Перед тем, как прикрыть за собой дверь. Ада повернула к нему.

— Прости пожалуйста, но я забыла твою… вернее, нашу фамилию.

— Стил, — немного поспешно ответил он, а затем добавил, — это фамилия моей матери.

Он не мог понять, придала ли она значение его пояснению или же проигнорировала. В его родном городке фамилии и древности рода уделяли особое внимание.

— Стил, — мягко, нараспев произнесла она и улыбнулась трогательной, почти детской улыбкой, от которой у него вдруг защемило в груди. — Ада Стил, — повторила она, как бы пробуя свою новую фамилию на вкус, и вдруг засмеялась. — Прости, но мне надо к ней привыкнуть. Сейчас твоя фамилия вместе с моим именем звучит для меня не совсем привычно.

Она переложила сумочку в другую руку и скрылась в ванной, оставив его в одиночестве.

По шороху ткани Питер отчетливо понял, что она снимает платье, и невольно представил ее обнаженной — это было прекрасно! Со стуком упали туфельки, и с легким вскриком восторга Ада встала под теплый душ.

Шум хлынувшей воды прервал его размышления. Он поймал себя на том, что чересчур внимательно прислушивается к звукам, идущим из ванной комнаты. Ему потребовалось неимоверное усилие, чтобы не распахнуть дверь и не войти к ней. Он тихо дотронулся до дверной ручки и тут же отдернул пальцы.

Боже! Питеру так захотелось заключить Аду в свои объятья, что он невольно застонал, и от досады закусил губу.

В этот момент шум воды стих. Ада закрутила кран и, тихонько напевая, стала сушить волосы полотенцем. Он застыл на месте почти в отчаянии от того, что упустил свой шанс, отступил и сел в кресло, делая вид, что читает газету.

Дверь ванной комнаты распахнулась. У Питера перехватило дыхание. Он был смущен, словно пятнадцатилетний мальчишка. Ада в нерешительности застыла на пороге, одетая в тонкую, белоснежную сорочку. Эта незатейливая полупрозрачная рубашка, легкая и воздушная, окутывала ее, подобно туману. Она стояла, опустив руки, словно сказочная фея. Мокрые волосы трогательно лежали на ее хрупких плечах тонкими мокрыми прядками, придавая ей особенно беззащитный вид.

И у этого эльфа были любовники? Да еще целых три? Да, недаром говорят, что женский вид обманчив, как погода в марте. Сейчас она казалась такой чистой и невинной, словно перед первым причастием.

Руки у Питера задрожали, он отложил газету и встал ей навстречу.

Изящная фигурка Ады казалась самым эротичным зрелищем, которое он когда-либо видел. Ада была так же совершенна и прекрасна, как древнегреческая богиня. Ее грудь высоко поднимала тонкую ткань ночной сорочки, через которую нежно темнели окружности сосков.

Молчание явно затянулось. Ада несмело улыбнулась ему и нервным движением поправила мокрую прядку, упавшую ей на лоб. Он не сказал ни слова, просто протянул руку. После секундного замешательства Ада вложила свои пальцы в его ладонь.

— Теперь я понимаю, почему ты надела именно эту сорочку, — сказал он сдавленным голосом и кашлянул. — Она очень тебе к лицу.

— В самом деле? Я всегда считала ее очень скромной.

— Это значит, что скромность идет тебе, — сказал он, негромко рассмеявшись, и очень осторожно прикоснулся к ее груди.

Она снизу вверх взглянула на него, ее зеленые глаза потемнели, зрачки расширились, как у дикого зверька.

— Мы можем выключить свет?

— Не надо. Я хочу смотреть на тебя, когда мы будем заниматься любовью.

Ада ничего не возразила, но кровь заметно отлила от ее лица.

— Я не предполагала, что буду так нервничать, — призналась она. — Видишь, я даже дрожу. Это от волнения, наверное. Ты, в самом деле, уверен, что свет нам нужен?

Он погасил лампу, и комната погрузилась в полумрак. Впрочем, луна, время от времени прикрываемая набегавшими облаками, с любопытством заглядывала к ним в окно.

— Так лучше?

— Намного, спасибо. — Ада шевельнулась. — Можно… мне лечь?

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

— Вообще-то я хочу пить, — сказала она и повернула назад, к ванной комнате. — Я думаю, что хотела бы немного…

Он взял ее за талию. Она взглянула на него и опустила ресницы. То был заветный, долгожданный миг, но, уже целуя ее, он скорее почувствовал, чем заметил ее слабое сопротивление. Она осталась безучастной и не ответила на его поцелуй.