Книга Откровения Дженифер - Сталимир Виейра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дайте пройти.
Рей сделал жест обеими руками, показывая, что путь свободен.
– Только одно слово, кошечка: твой отец дома?
– Он в отъезде.
Дженифер ответила неохотно и тут же раскаялась в том, что дала этому типу сведения, которые могли ей навредить.
– Мне надо поговорить с твоей матерью насчет стены.
Дженифер поморщилась:
– Какой еще стены?
– Там трещина. Стена может рухнуть. Нужно снести ее и построить новую.
Не очень понимая, должна ли она с ним прощаться, Дженифер повернулась спиной к Рею и быстро пошла прочь, думая о том, что ее шорты слишком короткие и слишком обтягивающие, и о том, что Рей, смотря на ее попку и ноги, сравнивает ее со Стефанией.
– Тебе нравилось думать, что он смотрит тебе вслед?
– Да, но я не хотела становиться шлюхой, как Стефания.
– А тебе было бы приятно, если бы он тебя хотел?
– Ну… мне было приятно, что он видит меня…
– А если бы хотел?
– Да, тоже, но я не хотела, чтобы меня считали шлюхой.
– Тебе не хотелось, чтобы он дотрагивался до твоего тела?
– До моего тела? Мне очень нужно было, чтобы вообще кто-нибудь дотронулся до моего тела.
Паулинья вышла из машины и сразу же очутилась в объятиях подруги. Был теплый субботний день; небо ясное, ярко-голубое. Матери остались поболтать на тротуаре.
– Дженифер, милаяааааа…
– Господи, Паулинья, я так больше не могу, возьму и задушу мамочку…
– Наказание уже кончилось?
– Как раз сегодня. Наконец-то.
– А кому ты позвонила сперва?
– Тебе, конечно!
На несколько секунд наступило молчание. Дженифер успела скользнуть взглядом по телу подруги. Паулинья была во всем белом. Ноги как-то по-особенному загорелые, покрытые золотистым пушком, который делал их еще привлекательнее. Дженифер вздрогнула: Паулинья стала женщиной! Словно бы внезапно, здесь, в своей уютной комнате, Дженифер поняла, что подруга ее теперь уже не та девочка, которая веселилась на празднике. Появилась какая-то законченность в линиях ее тела, в изгибе крепких ног, нарочно выставляемых напоказ, в губах, заметно похорошевших за последнее время, в длинных прямых волосах, чисто вымытых и перехваченных простой резинкой, как у многих вечно спешащих женщин. Рядом с Паулиньей Дженифер почувствовала себя ребенком, как и во время рассказа Стефании.
– Паулинья, слышала, что случилось?
– Нет, а что?
– Со Стефанией, на празднике.
– Что такое? Расскажи!
– Стефания пошла с Реем. Ну, с тем другом твоего отца.
– Что?!
Дженифер заметила, что Паулинья побледнела и теперь смотрела на нее больше чем с любопытством: почти с гневом. Дженифер, потрясенная, молчала.
– Давай, рассказывай! Что дальше?
Дженифер в жизни не видела Паулинью в таком волнении. И поразилась еще больше, когда подруга порылась в сумочке и достала оттуда мятую сигарету.
– Твоя мама, случайно, не войдет?
– Ты куришь?
– Пойдем на улицу, пройдемся немного.
Дженифер не знала, что и делать. Ей казалось, что она нажала не на ту кнопку, сделала прыжок во времени и оказалась в необычайно мрачном будущем. Паулинья торопливо вышла, Дженифер за ней.
– Мама, мы пойдем прогуляться.
На улице Паулинья дрожащими руками зажгла сигарету, сделала две короткие затяжки.
– Дженифер, что за история с этой курицей?
– Паулинья! Тот парень просто взял и набросился на нее!
Паулинья курила и грызла ногти. Дженифер – правда, очень неохотно – в двух словах рассказала о неприятности, случившейся праздничным вечером. Паулинья слушала, покачивая головой. На губах ее блуждала улыбка: смесь ненависти и презрения.
– Я никогда не видела Паулинью такой возбужденной.
– Как ты думаешь, что это могло значить?
– Ну, я была не совсем уверена.
– А когда стала уверена?
– Хм… когда Паулинья прорычала: «Я убью эту потаскуху»! В тот момент мне захотелось взять и убежать.
Паулинья принялась ломать пальцы и кусать губы, не замечая ничего вокруг себя.
– Надо было не доверять этой шлюхе, когда она приперлась без парня.
Дженифер остолбенела. Ей не удалось скрыть любопытство, и она несмело взглянула в глаза Паулиньи.
– Да ты ревнуешь!
– Черт побери, и еще как!
В голосе Паулиньи сквозь напускное мужество звучали жалобные нотки. Дженифер замолкла, все еще не способная прийти в себя. Паулинья встала и направилась к прохожему.
– Дядя, дай закурить.
Прохожий поглядел на девчонку в короткой юбке, протянул сигарету.
– А тебе не рано еще?
– Не рано.
– А что ты еще умеешь делать?
Паулинья отвернулась, подошла к Дженифер, опять присела рядом. Прохожий некоторое время наблюдал за ней, потом продолжил путь, бросив на ходу:
– А ты ничего девочка.
Дженифер мучительно захотелось уйти отсюда прочь. Паулинья скрестила ноги, выставив их на всеобщее обозрение. Скрестила с бешенством, свободно, будто открыть с бесстыдством свое тело для всех значило отомстить за что-то.
– Паулинья, что с тобой? Почему ты такая?
Та задрожала еще сильнее, уронила голову, скрестив руки на груди.
– Я люблю этого парня.
– Серьезно? Тебе он нравится?
Паулинья обернулась к подруге. Влажные глаза смотрели со снисходительной иронией.
– Нравится? Мы трахаемся, Дженифер. Я сплю с ним, Дженифер, понятно?
Это было уже слишком. Совершенно не владея собой, Дженифер повернула к Паулинье свое окаменевшее лицо. И тут же ее глаза переполнились слезами. Дженифер затряслась в рыданиях.
– Что произошло?
– Не знаю… полная неразбериха… в моей голове это не укладывалось.
– Что именно?
– Все. Я почувствовала себя дурочкой, ничего не знающей о жизни.
Паулинья, поняв, что переживает Дженифер, обняла ее, уткнулась лицом в волосы.
– Какая все это гадость, родная моя, какая гадость, извини…
Она прижала Дженифер к себе еще сильнее, принялась ласкать ее лицо, вытирая рукой текущие по нему слезы.
