Книга Низкий голос любви - Жоан-Фредерик Эль Гедж

– Вы только что дали мне понять.

– Вы понимаете даже то, о чем я не говорю, если позволите так выразиться. Обычно я прямо предупреждаю пациенток, но с вами ведь все не как обычно. Вот, прочтите и все узнаете. Остальное зависит от вас.

Он передал ей лист с печатным текстом с обеих сторон. Он смотрит, как она читает, следует за почти незаметными движениями влево и вправо освещенной радужки глаза, окруженной темным изгибом ресниц. Она подняла глаза, в которых блеснули две влажные искры.

– Лучше прочесть вслух. Тогда мне будет казаться, что это вы со мной разговариваете, и это меня успокоит. Вы не возражаете?

Он пригласил ее к чтению слишком широким жестом руки.

– Так я прочту. «Период восстановления после хирургической операции на вашей гортани будет кратким. Уже на следующий день вы сможете нормально питаться и вести обычный образ жизни. Но вам придется сохранять полное молчание в течение четырех дней, что будет довольно сложно. В течение следующих четырех дней вам необходимо будет говорить не шепотом, который довольно сильно раздражает голосовые складки…» Именно складки, не связки, не так ли? – этот вопрос чисто риторический – она продолжает чтение, не дожидаясь ответа. – …Не шепотом, который легко может перегрузить связки, а гудящим голосом, так называемым «голосом гостиничных коридоров». – Она повторяет эту формулировку с театральным смаком и продолжает: – «Это малоинтенсивный голос низкой тональности, который сочетается с преувеличенной артикуляцией и замедленным произнесением, он используется, чтобы не разбудить спящих. Не злоупотребляйте этим голосом. При первых признаках возникновения неприятных ощущений в горле (колотье, жжение) замолчите. Внимание: молчание относительное предпочтительно абсолютному молчанию, которое иногда вызывает состояние напряжения и зажатости, препятствующие нормальному восстановлению. На восьмой и десятый день вам снова поставят голос. Я покажу вам ваши новые голосовые возможности…» – Она складывает листок. – Вы и вправду хотите преобразовать мой голос?

– Ничего я не хочу. Вы сами сказали, что вам неприятно, когда вас по голосу принимают за мужчину.

– Да. И мне неприятен взгляд тех, кто слышит, как мой мужской голос раздается из женского тела.

Она доверительно сказала ему, что привлекает и женщин, и мужчин, но это ей не обязательно нравится. И сразу осеклась, будто пожалев о своей откровенности.

– Мой голос, который я знаю, меня смущает. А тот голос, который я не знаю, беспокоит меня. Я имею в виду тот голос, который вы мне сфабрикуете, – уточнила она.

– Но я ничего не фабрикую. Я не трону ваш голос как таковой.

Он вынул фото зияющего розового блестящего рта и показал его пациентке. Ткнул указательным пальцем в голосовые связки, натянутые в глубине горла между двумя хрящами. Рассказал Клер о планирующейся операции: предстоит сузить складки, исправить их избыточную ширину и таким образом сделать голос более женственным.

– У меня будет возможность выбрать себе голос?

Он успокоил ее – у него есть нюансировка, каталог образцов звука, который она сможет прослушать. В настоящее время ее голос ниже, чем у Дельфины Сейриг. Можно приблизить его к голосу Клаудии Кардинале – с несколько стертым тембром, хрипловатым, достаточно низкой тесситуры, но обладающим подлинной легкостью и женственностью благодаря постановке, работе актрисы над голосом.

– Эта модель вам подходит?

– Подходит, – отвечает она несколько недоверчиво.

– Весь секрет в работе. Я дам вам инструмент. Музыка – за вами.

Если сменить инструмент действительно нужно.

– Прошу прощения?

Она продолжает, как будто говоря сама с собой.

– … Я уеду на некоторое время. Это нужно мне перед тем, как предпринять важный шаг.

– Одна моя мудрая знакомая сформулировала это иначе, – Артур попытался подражать акценту ясновидящей: «Всегда переплывай море, дабы утишить гнев черных звезд».

– Это вы говорите, чтобы меня успокоить? Месье Летуаль, я не люблю зловещих примет.

– Мадемуазель Клер, не воспринимайте все в черном свете.

– Когда вы собираетесь сделать мне операцию?

– Когда вы будете готовы. Так куда же вы уезжаете?

– В тысячелетний город, в котором река была богом.

– В Индию?

– Не так далеко. Кто знает? Возможно, я не вернусь. Если найду домик на берегу Нила.

Под влиянием настроения (одна из шуток, которые тело любит сыграть с головой) он открывает ящик стола, вынимает оттуда маленький плоский и круглый предмет – циферблат с треугольной стрелкой, танцующей на оси.

– Это компас?

– Компас. С ним вы не заблудитесь, ведь стрелка всегда показывает на север. А вы как раз будете на севере.

– Совершенно верно.

– Ну что же, счастливого пути.

Он протягивает ей карточку, которую обычно дает своим бывшим пациентам и на которой значится номер его мобильного телефона. Она встает. На этот раз он не показывает ей путь к двери. Она идет перед ним. Он следует за ней. Она показывает ему плечи, спину, бедра. И это видение подтверждает его желания и его страхи.

* * *

Артур сделал решительный шаг. Он уже не один. Он надел резиновые сапоги, плащ и огнеупорные кухонные перчатки. Он приготовил хирургический несессер: пару ножниц для ногтей и щетку с металлическими зубьями. В этих боевых доспехах он занял место в кресле. Он уселся и ждет. Вот появились из ниоткуда две блестящие, как стекло, щелки; они внимательно оглядывают его. Хищник медленно обходит кресло кругом. Вдруг спинка кресла вздрагивает от внезапной атаки, когти ритмично вцепляются в пунцовую кожаную обивку кресла. Шерстяное щупальце оборачивается вокруг подлокотника. Кот гибко собирается, и вот он сидит, как носовая фигура корабля, прямо перед тем, кто ему не хозяин и хозяином никогда не будет. Артур, вооружившись металлической щеткой, проводит по спинке вдоль хребта. На мехе остаются бороздки. Хищник выгибает спину, розетка сфинктера оказывается под носом у Артура. На щетке накапливается подшерсток, похожий на вату и перистые облака. Артур просовывает руку в перчатке под одну лапку, вооружается ножницами, пряча лезвие в ладони. Хватает коготь, зажимает его и режет. Зверек вздрагивает. Перламутровый коготь прочный. Перламутровый цвет – точь-в-точь как цвет голосовых связок, которые он оперирует. Артур колеблется. Фатальное промедление – лапа взлетает арабеской, коготь протыкает перчатку и вонзается в руку. Артур не сдается. Свободной рукой он ловит ножницы, роняет, они отскакивают от паркета. Янус бежит, ножницы отлетают, скользя по паркету, как хоккейная шайба.

Артур запер бирманского кота в кухне. Он лет рано, завернувшись в застегнутый до шеи плащ, не снимая огнеупорных перчаток, и спал беспокойно. Он мигом открыл глаза – грохот фаянса, гонг кастрюль, лавина посуды. Тишина. Он встал с проклятьями, приоткрыл дверь кухни – аммиачный запах бросился ему в ноздри, зверь проскользнул между ног, оставляя за собой гирлянду темных липких отпечатков. Растерзанная кукла с наполовину оторванной от тела головой валяется среди осколков.