Книга Битую чашку - из жизни вон! - Мария Барская

Вот этого я уж и вовсе не понимала.

– Почему?

– Потому что если я в результате привыкну и войду во вкус, а передачу закроют... Сама знаешь, как у нас на телевидении. Сегодня она есть, а завтра ее ликвидировали и о тебе все забыли. Представляешь, как трудно будет назад возвращаться?

– Тебя послушаешь, лучше вообще ничего в жизни не начинать, потому что все когда-нибудь кончается. По-моему, это неправильная позиция. Ты должна расценивать эту передачу совсем с другой точки зрения. Считай, что это первая ступенька лестницы, которая поведет тебя вверх.

– Юлька, не надо мне вверх! Мне и здесь хорошо.

– Опять не верю. Было бы хорошо, ты бы сразу от телевидения отказалась, даже пробовать бы не стала. Но ты ведь согласилась, значит, тебя что-то не устраивало и хотелось большего. И совершенно правильно поступила. Свое радио ты давно переросла.

– Наверное, ты в чем-то права, – неуверенно произнесла она.

– Абсолютно права, – заверила я и только тут спохватилась: я ведь приехала к Милке поплакаться по поводу своей загубленной молодости и личной жизни, а вместо этого ем ее пирог и разбираю ее проблемы. Как же так?

В ответ на мой невысказанный вопрос Мила улыбнулась, и на ее пухлых щеках появились две ямочки:

– Да это я просто тебя отвлекаю. Ведь легче стало?

– Легче, – признала я. Но это от пирога. Знаешь, я тебе для него название придумала: «Утешение для разбитых сердец».

– Замечательно! – воскликнула Мила. – Так мы его в передаче и назовем.

– Ты-то назовешь, а мне что теперь делать?

– Что делать? – посмотрела на меня Мила. – Жить дальше и радоваться тому, что у тебя есть.

– Ничего у меня теперь нету! – Я опять ощутила себя покинутой и несчастной. – Он же подло меня обманул! Я на него угрохала пять лет своей жизни. Между прочим, уже и не очень молодой.

– Ты ради Романа чем-то пожертвовала?

– Да вроде нет, – вынуждена была признать я.

– Вот именно. По-моему, эти пять лет тебя все устраивало. Ты даже замуж за него не особо торопилась.

– Не торопилась, но собиралась, когда остальное устроится, – уточнила я.

– Так оно, в общем, и устроилось. Но именно тут ты и отказалась связать с ним жизнь. Значит, Роман для тебя не самое главное в жизни.

Я обиделась.

– К тебе пришли за сочувствием, а ты мораль читаешь.

– Вовсе нет, – улыбнулась Мила. – Просто стараюсь снять гнет с твоей души.

– Да ты же, наоборот, не снимаешь, а взваливаешь. Мол, сама во всем виновата.

– Опять ничего не поняла, – Мила вздохнула. – Ты ни в чем не виновата. Просто жизнь с Романом тебя устраивала только при определенных условиях.

– Не делай из меня меркантильного монстра! Я ведь его любила.

– Может, и правда любила, – без особой убежденности отозвалась она. – Но не настолько, чтобы уехать с ним.

– А почему все должны быть женами декабристов? Если любишь, то обязательно в Сибирь. А если не согласна – значит, не любишь. А может, это он недостаточно меня любил, чтобы здесь всего добиться?

– Во-первых, вероятно, тут он не мог добиться того, что ему предложили там, – ответила подруга. – А во-вторых, и это, наверное, главное, – скорее всего, ваши отношения просто себя исчерпали. Не одно, так другое привело бы к тому же результату. Просто его назначение стало для вас катализатором.

– И он, воспользовавшись предлогом, отнял у меня все! Слушай, Милка, а как ты думаешь, он один туда уехал?

У нее глаза вылезли на лоб:

– Другая женщина?

– Ну, если следовать твоей логике и наши отношения уже изживали себя, а, как говорится, со стороны виднее, то вдруг он раньше меня это почувствовал и подстраховался? Если так, я ему никогда не прощу!

– Какая теперь-то разница, раз ты ему всего остального простить не можешь, – удивилась Мила.

– Очень даже большая! – горячо возразила я. – Отъезд я, может, ему когда-нибудь и прощу, особенно если у меня все наладится. А вот другую бабу… – У меня перехватило дыхание. – Да никогда!

– Знаешь, мне кажется, Роману от твоих прощений уже ни жарко ни холодно.

– Это мы еще поглядим! – совсем разошлась я. – Еще как жарко будет! Уж я постараюсь! – У меня вдруг возникла идея, и я заговорщицки продолжила: – Слушай, Милка, а ты не могла бы сподвигнуть своего Костю под каким-нибудь предлогом позвонить в Краснодар и выяснить, один он там или нет?

– И не подумаю! – замахала руками Милка. – Костю моего не знаешь? Никогда не согласится. Не говоря уж о том, что в подобных деликатных делах он ведет себя как слон в посудной лавке. И вообще, что ты суетишься? Если Роман там не один, Славикова Ирка тебе первой сообщит. Она такая «добрая»... Нипочем не упустит случая позлорадствовать.

– Именно потому я и хочу быть во всеоружии. Осведомлен – значит вооружен. А потом, если он уехал один, все станут думать, что это временно и мы еще воссоединимся, когда я свои дела доделаю. А если он с бабой отбыл, совсем другое дело. Считай, меня бросил.

– Ну да, – покивала Мила. – Вопрос статуса.

– Вопрос потери лица, – уточнила я. – Мало мне счетов, которые он выставил, так еще обманутой и брошенной оказаться. Одно дело, если я знаю об этом, и совсем другое, если мне подобную новость в виде сюрприза преподнесут. Согласись, совершенно разное удовольствие. Милка, – проканючила я. – Ну уговори, пожалуйста, как-нибудь Костю. Один-единственный раз прошу. Сама ведь понимаешь, как важно.

– Нет, Костя исключается, – категоричнее прежнего повторила она.

– Тогда сама позвони. Ты ведь у меня единственный близкий человек. Больше некого попросить.

– И как ты себе представляешь? Я позвоню и что ему скажу?

– Придумай какую-нибудь историю. Мол, знаешь, что он уже в Краснодаре, а тебе позарез оттуда что-то надо. А обратиться больше не к кому.

– И что мне до такого зареза может понадобиться в Краснодаре? – растерялась Милка. – Я теперь вся только в кулинарных рецептах! Мозги скоро от них отсохнут! – с досадой добавила она.

– Вот и придумали. Чего далеко ходить? Тебе срочно нужен краснодарский кулинарный рецепт. Милка, это ведь замечательно! – все сильней вдохновлялась я. – Роман в кулинарии полный профан. То есть, если у него там баба, немедленно переадресует вопрос ей, и мы установим факт ее существования.

– А если она москвичка и краснодарских рецептов не знает? – засомневалась Мила.

– Плевать, он так и эдак у нее спросит, – я уже была уверена. – Пусть она даже не сможет ничего путного ответить: нам же с тобой на самом деле не рецепт нужен.

Мила покачала головой:

– Юлька, так прямолинейно нельзя. Он ведь мигом просечет, в чем дело. И ему станет ясно, что ты его выслеживаешь. Тебе этого хочется? Я бы на твоем месте не унижалась.