Книга Закон о чистоте крови. Слуги богини - Александра Черчень

У меня закончились слова, воздух и эмоции, и я спокойно завершила длинный монолог, ощущая себя опустошенной:

— У меня все.

— Лалиш-ш-ша, — раздался прерывистый выдох рыжего. — Да, я был не прав, слишком резок и…

— И не подумал, что я могу все это услышать и узнать, верно? — вместо Инейрана закончила я.

— И это тоже, — спокойно кивнул мужчина, а я лишь зло поджала губы, внутренне начиная снова злиться, но уже на себя.

Мне хотелось, чтобы он сказал, что-то иное. Успокоил. Обманул? Какие же мы, женщины… Сладкая ложь (та, что мы хотим слышать) много приятнее любой правды. И мы не стремимся знать эту правду.

— Послушай меня, — продолжил медный змей ровным, уверенным тоном. — Все складывается замечательно. Ты сама сказала, что кандидатуры лучше меня не придумать. Потому успокойся, перестань бузить, истерить — и все будет хорошо. Я буду ласковым и нежным, — внезапно его дыхание прошлось по открытой шее, и прохладные губы прижались к моему уху, тут же немного прикусив мочку, отчего я дернулась. И не навернулась только потому, что меня все еще держали хвостом.

— Прекрати!

Почему я себя чувствую, как мышь перед удавом? Он же мне нравился, почему сейчас так? Просто тело не проснулось? Но… странно.

— Лали, Лали… — Хватка нага стала заметно слабее, и я, поняв, что меня отпускают, тут же соскользнула на землю и отскочила подальше, с опаской глядя на массивного для меня полуобнаженного рыжего. Или вообще обнаженного? Кроме чешуи на нем вообще ничего не было.

А ведь реально такое считается обнаженкой, а вот это место на бедрах, где чешуя более мягкая и нежная, вообще всегда прикрывают.

Как нам объясняли на анатомии, у мужчин там какая-то штука… которая в каком-то кармашке… в каком, я так и не поняла.

— А где кармашки? — недолго думая, спросила я, для наглядности ткнув в сторону нага пальцем. — Нам рассказывали, но я так ничего и не поняла.

— Деточка, — каким-то очень хриплым голосом начал наг. — Если ты собралась делать ноги, испуганная моя, то делай! А то я не только расскажу, но и покажу, на несколько дней раньше!

— Ой, — тут же опомнилась я и виновато посмотрела на него. — Прости мои манеры, я не хотела тебя смущать.

На меня посмотрели, как на полную идиотку. Подсознание, которое, видать, умнее основной части разума, было с Инеем согласно. Наверное, оно просто откуда-то больше знало… или быстрее соображало, потому что спустя секундочку и до меня доехала истина о содержимом блондинистой головушки.

— Кыш, — беззлобно рыкнул Инейран, и меня, само собой, сдуло в сторону дома.

ГЛАВА 4

Остаток дня я провела в слезах, так как снова пришло осознание кошмарности моей участи. А для всех домашних началась суматоха. Во-первых, готовились к торжественной передаче бедной девы на заклание, а во-вторых, сразу собирали все и для моего отъезда в столицу на учебу. Но я бы, наверное, внесла в путевые заметки еще и пункт «целитель душ». Наверняка посещение целителя будет не лишним, после такого-то морального потрясения.

Нагнетало обстановку и мою жалость к себе то, что меня жалели вообще все! Вот все! К примеру, проходила я мимо кухни, так меня туда затащила наша обычно такая злобная повариха и со слезами на глазах начала кормить своими лучшими пирожными, которые обычно только на большие праздники делает. Там же находились горничные, смотревшие на меня с сочувствием и уверявшие, что я хоть и мелкая, но сильная. Не помру!

Пирожным я подавилась. Сбежала с кухни, пришла к себе, но почти сразу приползли сестрички. Полчаса рыдали так, что уже я их утешала. Получилось не очень. Они меня не похоронили, конечно, но заверили, что уже ищут лучшие клиники для реабилитации. Стало совсем плохо и очень-очень себя жалко.

Стоит ли говорить, что я сделала, когда визитерши удалились? Пошла и ограбила погреб. Напиться, правда не успела, меня в обнимку с бутылкой вынес из подвалов папа.

Он принес меня в комнату, посмотрел грустно-грустно сначала на меня, потом на вино и сказал пить не более двух бокалов, а то утром совсем плохо будет. Притащил кружку для себя и открыл бутылку.

Ну да, одной пить совсем плохо.

Спустя часик приползла мама, показала мне кулак, дала папе подзатыльник и приказала перестать заниматься ерундой.

— У меня есть идея, — поведала Гаррини, притягивая к себе недопитую кружку папы. Заглянула в нее и одобрительно кивнула. — «Кровь янтаря»!

— Какая идея? — взглянул на нее папа, продолжая прижимать меня к себе и поглаживать по голове. Я была очень уставшая, ослабевшая от слез и икающая от непривычного, хоть и очень дорогого алкоголя.

— Проклятый! — радостно выдала Гани.

— Да ты с ума сошла! — тут же откликнулся папа.

Мама покачала головой, долила папе в кружку еще «Янтаря», потом спихнула меня на стоящее рядом кресло и, прижавшись к мужу, вручила ему вино, одновременно заглядывая в глаза.

— Милый… но мы не можем отдать Лалидари!

— Дорогая, уж лучше Инею, чем то, что ты предлагаешь, — отрезал наг, но кружку взял и отпил. — В нем я хотя бы отчасти уверен… да и с врачами и магами-целителями уже договорился!

Я икнула, потрясенно глядя на батюшку.

— А может, девочка сама выберет? — уже почти мурлыкала нага, прижимаясь к мужскому торсу, обвивая своим хвостом хвост мужа и поглаживая ладошкой мощную грудь. — Да и не думаю, чтобы Земляна загадала Ляльке что-то совсем уж невыполнимое.

Земляна?! Это же человеческая богиня-покровительница. Ну да, я наполовину человек, но эта капризная дама и к жрецам своим не всегда выходит!

— А может, вы сначала мне скажете, и я и правда выберу? — все же не утерпела я. — И кто такой проклятый?

— Есть древний ритуал, — заплетающимся языком начал отец. — Обращение к богине. По сути, просьба, чтобы она взяла тебя на службу, дала задание. За это полагаются определенные бонусы. Если Земляна согласится, то заодно приведет в норму твой магический баланс и женские гормоны, и ты не будешь нуждаться в прохождении дефлорации.

— И ты молчал?!

— Да потому что дозваться ее могут не все! — рявкнул в ответ папа, недовольно глядя на Гани. Но его взгляд тут же потеплел, стоило ему заглянуть в бездонные зеленые глаза своей супруги. Надо заметить, что коварная маменька сейчас являла собой прелестное зрелище. Ласковая, милая, пушистые волосы искрятся в свете магических светлячков, в глазах — кротость и нежность. Пальчики то игриво теребят завязки туники, то поглаживают гладкую кожу мужской груди.

И томный, чувственный шепот на ухо нага:

— А пошли его… разбудим?

— Я его для другого случая берег. — Папик все еще не мог оторваться от колдовских глаз светленькой наги, руками скользил по ее спине, прижимал все ближе к себе, перебирал короткие кудрявые волосы. — Да и за Лали боюсь.