Книга Край, где живет Детство... - Сергей Боев

А пока можно насладиться кремом. «Надо бы хоть разок довезти его до дома и попробовать заварить, как написано в рецепте – может, вкуснее получится, чем так жевать, всухую?» – уже который раз подумал Серёжка. И, вздохнув, как и прежде, от нереальности осуществления этой мечты, он аккуратно разорвал бумажную упаковку с одной стороны, оголив нежно-лимонный бочок брикета с поблёскивающими сахарными кристалликами. Сладкий аромат ванили поплыл в летнем воздухе…

Он откусил маленький кусочек – и во рту как будто взорвалась ванильно-сахарная бомбочка. Мир перестал существовать на следующие полчаса, пока он, стараясь растянуть удовольствие, медленно смаковал каждый кусочек, каждую крупицу этого неземного лакомства…

И вот, когда крема осталось всего-то «на два куса», к магазину подлетел на велике Вадька и радостно уставился на него – точнее, на остатки брикета в его руке.

«Не свезло – так не свезло, – подумал Серёжка. – Мама говорит – всегда надо делиться, даже последним куском! Но, может, у Вадьки есть свои деньги?»

– Привет, Вадька! Сегодня в лавке – изобилие, покупай, чё хочешь!

– Это здóрово! Да только с деньгами у меня туго.

– А чё ж ты без денег в магазин-то припёрся? – с упавшим сердцем спросил Серёжка.

– Да я не в магазин. Я на велике поехал кататься, тебя увидел, вот и подумал – может, вместе куда-нибудь махнём? – Вадька продолжал поедать глазами остатки крема.

– Ну, ладно. Да, если хочешь, у меня немного заварного крема тут осталось…

– О, зыко! Давай! Я крем люблю!

«Кто ж его не любит! – мысленно ответил ему Серёжка. – Но, в конце концов, может, у меня когда денег не будет, Вадька меня тоже угостит… И у меня ведь ещё есть кулёчек с орехами, про который я пока забыл… Да и вместе веселее на великах гонять!»

– Ну, тогда жуй, и поехали! Давай сначала на «железку» махнём, раз уж мы здесь, в «старом» городке. А потом можно круговой дорогой, просёлком – до орешника, потом через ручей, по кургану и вниз, к речке, а там через мостик – и мы дома… Идёт?

– Ага, замётано!

Они покатили по асфальтированным дорожкам «старого» городка и вскоре выскочили на окраину, к железной дороге. По ней иногда на базу на зачехлённых платформах привозили всякую военную технику – грузовики, самолётные тягачи и даже запасные части для самолётов. Но бывало это редко, и на этот раз им не повезло. Поэтому они просто побродили по шпалам, покидали камни, вновь оседлали своих железных друзей и погнали их дальше – на просёлок, в поля, зеленеющие взошедшей пшеницей, лениво колышущейся под дуновением тёплого ветра, к орешнику, разросшемуся вдоль оврага, где бьют десятки ключей, сливаясь в один широкий ручей…

Солнце уж перевалило через зенит – и они, не сговариваясь, побросали велики на берегу ручья. Скинув сандалии и закатав штанины повыше, они дружно шагнули в студёную воду, а потом долго носились по ручью вдоль и поперёк, плескались и обливали друг друга, визжа от восторга и удовольствия, когда холодные капли попадали на нагретую полуденным солнцем кожу…

* * *

Первые утренние лучи уже пробрались сквозь занавески в зал и, отражённые трёхстворчатым зеркалом трельяжа, заплясали в недрах посудного шкафа, преломляясь в весёлые радужные пятна гранями хрустальных бокалов и салатниц. Предрассветный сумрак, уступая свету нового летнего дня, нехотя отполз в родительскую спальню, окно которой выходило на запад. Здесь он мог ещё на какое-то время затаиться под огромной кроватью, спрятаться в угол между большущим платяным шкафом и стенкой или забраться под папину прикроватную тумбочку, на которой стоял радиоприёмник-проигрыватель – большой и лакированный, как телевизор, с кнопками слоновой кости и двумя круглыми ручками настройки. Стены комнаты были оклеены розовыми обоями. На полу и на стене красовались бордово-красные немецкие ковры с крупным цветочным орнаментом, толстый ворс которых, казалось, приглушал все звуки, создавая вместе с цветовой гаммой спальни атмосферу таинственности и никуда не уходящей отсюда даже днём дрёмы.

Мама только что встала и хлопотала на кухне, готовя завтрак. Серёжка лежал, прижавшись к отцу, на родительской кровати, смотрел, как тот катает пальцами шарик из хлебного мякиша, и думал: «Как же это здорово, когда лето, да ещё и воскресенье! Папе и маме не надо идти на работу, можно вот так прибежать к ним в спальню утром и с разбегу занырнуть в их пуховую перину. И папа положит на плечо свою большую тяжелую руку, погладит и спросит: «Что тебе снилось?» Можно рассказать про сон – ну, если снилось что-то. Или задать накопившиеся за неделю вопросы… А ещё можно который уже раз порыться в его тумбочке, где столько всяких богатств: охотничьи патроны в двух коробочках, ещё пара патронов от его «ПМ» а и даже один – от автомата Калашникова! А ещё – острейший, лучший в мире кортик, которому на днях обзавидовался весь городок!»

Его размышления прервал далёкий гул мотора в небе.

– Пап, пап, это, наверное, «кукурузник», да?

– Судя по звуку мотора, похоже. Посмотришь?

Он выбрался из мягких глубин перины и подошёл к окну. Кусты цветущего пахучего шиповника вдоль «кулацкого» забора под окном, яблони в саду за забором, крыльцо дома и собака на нём – всё ещё дремало в тени их пятиэтажки. Но дальше уже безраздельно властвовало солнце, купая в своих лучах и крышу дома, и лесок на берегу речки, и луга за ней – до самого горизонта. А в синеве неба, слегка покачивая сдвоенными крыльями, деловито урчал своим единственным пропеллером жёлто-синий самолётик.

– Точно, пап – «кукурузник». Наверное, поля опылять полетел…

И тут он вспомнил свой так и не заданный брату вопрос!

– Пап, а скажи – что такое «Фигуры Высшего Пилотажа», и как их крутят на «ястребителях»?

Отец от изумления перестал катать между пальцами хлебный мякиш.

– Надо же! Да ты у меня совсем взрослый стал, коль такими вещами интересуешься! Ну, слушай. Во-первых, почему вдруг «ястребитель»?

– Как это почему? От слова «ястреб», наверное, потому что такой же быстрый?

– Эх, ты, голова садовая! Правильно – не «ястребитель», а «истребитель» – от слова «истреблять». В авиации есть бомбардировщики – они, чтобы бомбить машины и танки, укрепления, военные заводы, мосты и поезда. Есть штурмовики – эти штурмуют вражеские позиции на земле лёгкими бомбами, своими пушками и пулемётами. А истребители придуманы для того, чтобы успешно истреблять в воздухе все самолёты противника – и бомбардировщики, и штурмовики, и истребители. Поэтому они и называются «истребителями». Понятно?

– Надо же! А я-то всегда их, значит, неправильно называл…

– Ну, это – не беда. Теперь дальше. Чтобы успешно вести воздушный бой, истребители действительно должны быть быстрыми и вёрткими, что твой ястреб. Вот и придумали лётчики всякие трюки в воздухе, чтобы можно было быстро занять выгодное положение и сбить самолёт противника, или самому уйти от преследования. Эти трюки и называются фигурами высшего пилотажа. Ясно?