Книга Анна, Ханна и Юханна - Мариан Фредрикссон

— Теперь ты должна понимать, что это опасно. Держись подальше от лоханей с помоями.

Однажды настал вечер, когда Ханне пришлось спать на сеновале. Вообще-то спальное место ей отвели в кухне, но там было неспокойно, там по вечерам вечно ссорились и ругались. Чаще всего ругали сына, которого мать вконец избаловала, или отец ругался с людьми. Ханна так уставала за день, что засыпала, несмотря на летавшие над ее сундуком ругательства. Но тем вечером работники подрались прямо в комнате, и в кухне были слышны звуки глухих ударов и громкие проклятия. Ханна решила, что теперь Иоэлю конец. Но потом раздался вопль Черного Рикарда. Подстрекательский вопль, больше похожий на рев из преисподней.

Он их подзуживал, прости его Господь.

Именно тогда Ханна сбежала в хлев. Она, правда, очень боялась мальчишки, который принимался щипать ее, стоило только матери отвести от него взгляд.

Она мгновенно уснула на сене, как измотанная за день ломовая лошадь, и проснулась оттого, что сын Ловисы пытался задрать ей юбку. Ханна старалась вырваться, но он держал ее крепко, и она поняла, что сейчас умрет. Поняв это, перестала сопротивляться. Рикард оказался тяжелым как бык. Он навалился на нее, втиснулся в нее, и Ханне показалось, что она сейчас разорвется на куски от жуткой нестерпимой боли. Она просила Бога забрать ее.

Потом ей показалось, что она и в самом деле умирает, но к полудню, к своему удивлению, очнулась, окровавленная и истерзанная. Она попробовала пошевелить сначала кистями рук, потом плечами, а потом ногами. Решение она приняла сразу, хотя сначала это была лишь неясная мысль: скорее домой, к маме.

Она медленно брела по лесу, оставляя за собой кровавый след. Последний километр ползла на четвереньках, но у нее хватило сил, добравшись до двери, вползти на крыльцо и позвать мать.

В первый и последний раз в жизни Ханна видела, как ее мать плачет. Девочка легла на кухонный стол, а мать выжимала тряпку за тряпкой, но не могла остановить кровь.

— Господи, господи, — беспомощно повторяла Майя-Лиза, но в конце концов сумела взять себя в руки и послала старшего сына за Анной, местной повитухой, принимавшей многочисленные роды Майи-Лизы. Повитуха сумеет остановить кровотечение. — Скорее, скорее! — крикнула она вслед мальчику.

Она собралась было снять с дочери разорванную одежду, но помедлила. Вдруг с внезапно вспыхнувшим гневом вспомнила, что Анна была не только повитухой, но и разносила сплетни от дома к дому, выбалтывая самые сокровенные тайны своих пациенток.

Майя-Лиза не могла понять, спит Ханна или потеряла сознание. Кухня была уже похожа на бойню, и Майя-Лиза громко взывала к милосердию Бога, а проснувшиеся дети во все глаза смотрели на обеспамятевшую сестру.

Но вот наконец пришла Анна, как всегда спокойная и уверенная в себе. Смешав какой-то порошок с нутряным салом, она смазала вульву Ханны получившейся мазью.

От прикосновений повитухи девочка очнулась и принялась тихо плакать. Повитуха склонилась над ребенком и спросила:

— Кто?

— Черный Рикард, — прошептала девочка.

— Я так и думала, — угрюмо пробормотала Анна. Немного погодя она дала девочке какой-то отвар, сказав, что это окончательно остановит кровь и погрузит Ханну в глубокий целительный сон. Один Бог знает, оправится ли она когда-нибудь, сказала Анна, да и замуж она теперь едва ли выйдет.

Майя-Лиза не выказала никакого огорчения по поводу обоих замечаний Анны, безропотно проглотив стыд. Она отослала детей в спальню, поставила варить кофе, прибралась в кухне и при этом обнаружила, что вместе с Августом исчезло и висевшее на стене ружье.

Майя-Лиза вскрикнула так громко, что разбуженные дети снова высыпали в кухню, но Анна только фыркнула:

— Дорогуша, успокойся, мы все равно ничего уже не изменим.

— Он же устроит там побоище! — голосила Майя-Лиза.

— Я так не думаю.

В этом Анна оказалась права. Когда Август добрался до Люккана, Рикарда там уже не было. Оба крестьянина выпили водки, успокоились и договорились, что Рикард женится на Ханне, как только девочка войдет в возраст, а до этого Иоэль и Ловиса будут относиться к ней со всем уважением, как к родной дочери.

Правда, из этого соглашения ничего путного не вышло. Ханна сказала, что скорее утопится в речке, чем выйдет за Рикарда. Майя-Лиза была близка к обмороку. Ловиса тайными тропами навещала сына и просила его ради Христа не показываться дома. Старуха Анна поговорила с ленсманом и сказала, что если малютка все расскажет, то Рикарда засадят до конца его дней.

Но ни Август, ни Майя-Лиза не хотели доводить дело до полного разрыва с люкканской родней.

Молва облетела все дома, люди стали сторониться Ловисы и редко заглядывали в Люккан. К тому же в один прекрасный день стало ясно, что Ханна беременна и дело скоро подойдет к развязке. Начали поговаривать, что никакого насилия не было и все произошло по обоюдному согласию. Повитуха Анна не зря работала языком.

Когда у Ханны второй месяц кряду не пришли месячные, Майя-Лиза в сотый раз постаралась уговорить себя видеть причину в том, что девочке порвали все внизу. Но как-то утром Ханну стало тошнить. Повитуха помяла ей живот, сделала большие глаза и сказала, что неисповедимы пути Господни. Отыскав в лесу полянку, где росла дикая петрушка, она приготовила отвар, но была вынуждена констатировать, что едва ли он подействует на малыша в животе Ханны.

— Дело зашло слишком далеко, — заключила она.

В тринадцатый день рождения, пятого июля, Ханна родила своего первенца, хорошенького крепкого мальчишку с черными глазищами. Роды протекали тяжело. Когда наконец все мучения остались позади, Ханна испытала прилив странной нежности к новорожденному мальчику.

Несмотря на то, что он был копией своего отца.

Это достойное удивления чувство заставило Ханну склониться к малопонятному на первый взгляд решению. Она поняла, что родителям будет трудно прокормить двух едоков, а значит, надо возвращаться в Люккан. Хозяин его клялся всеми святыми, что к Ханне станут относиться как к родной дочери, и, пока был в состоянии, Иоэль держал свое слово. Он сильно привязался к мальчику, который рос не по дням, а по часам. Это был удивительный и к тому же веселый и крепкий ребенок.

Ханна работала, как и прежде, за двоих, а Ловиса отнюдь не стала более дружелюбной, несмотря на свои постоянные речи о милосердии, которые она особенно рьяно вела после того, как избавилась от миссионера, который являлся на хутор раз в месяц и собирал свою паству в соседском сарае.

Все трое ждали возвращения Рикарда, но вслух никто не поминал о нем ни единым словом. По селу ходили слухи, что кто-то видел его в окрестностях.

Именно тогда Ханна решила сходить к колдуну, жившему в лесу за Чертовым ущельем, выше по течению реки. Она уже давно об этом подумывала, но боялась, наслушавшись сплетен о старике и его колдовских штучках.