Книга Русский ад. На пути к преисподней - Андрей Караулов

Да-да, приличных девушек — балуют! Сразу — границы. Точки над «i». Платят шлюхам, ибо шлюхи — жертвы общественного темперамента; там, где жертвы, там, значит, и компенсации должны быть; приличных девочек — балуют, чтоб они, малышки, «веселые были»! Шлюхи это шлюхи, здесь все ясно, а вот «охотницы» — другая статья; «охотницы» продаются только тогда, когда есть твердый шанс родить «клиенту» ребенка, твердый, не призрачный, то есть — обобрать мужчину до нитки…

Алька — звезда. Фигурка, стиль, личико… да и не дура она вовсе, но упрямая — убиться веником, ей-богу, чистый Дадон, ничего не слышит, никого не признает, делает только то, что хочет делать, не выбирая путей!

Ребенок, полученный от правильного отца, — это супервложение, это сытая и эффектная жизнь, прекрасный вариант безбедной старости.

Ребеночек… когда вырастет… сам проживет… в древние века (хороший пример) кто-нибудь трясся над детьми?

До Альки с Сергеем Иннокентьевичем работала Вика — худенькая рыжуха (под Луну красилась) с длинной косой.

Вика залетела почти сразу, редкий случай, все как учила Ева (Вика проткнула пачку презервативов иголкой, Сергей Иннокентьевич, долбоносик, ничего, естественно, не заметил, не понял), — Господи! свершилось, Сергей Иннокентьевич очень хотел ребенка, назвал Арсением, ждал мальчика, и мальчик этот ему во сне снился. Вдруг выясняется (Сергей Иннокентьевич ДНК сделал), что Вика — безмозглая дура, закадрила где-то в гостях чернокожего парня из института Лумумбы (вечера дружбы проклятые!), а очнулась только наутро — голая… и вся в сперме.

Сколько же у них спермы, черт возьми, у этих ебак, черных гостей нашей столицы!

Сергей Иннокентьевич, душка, Арсения ждет, на родах желает присутствовать, и вдруг — вылезает негритосик:

— А вот и я! Привет из солнечной Кении!

Депутатов, которые были принципиально верны своим женам, девчонки звали «одномандатники». До Вики (с ее опытом) Сергей Иннокентьевич был глухой «одномандатник», Вика его разбудила… — а дальше что?

Была бы умнее, бикса отвалила бы в роддом денег, так там бы вмиг черного на белого заменили, вон их сколько, «отказников»! Когда есть бабки, самосев можно устранить, ребенка, если надо, даже по ДНК подберут, причем — на выбор! А Вика, бздюха, так Сергея Иннокентьевича испугалась, что тут же все ему рассказала!

И не сумела, не решилась что-то предпринять, сволочь московская!

Сергей Иннокентьевич с горя напился так, что танцевал у себя в гостиной с лопатой, что-то орал, целовался с лопатой, как с бабой, пока не упал.

Как говорил гражданин Жириновский: «Пушкин несчастный был. Лучше бы его совсем не было…»

Полгода прошло — Сергей Иннокентьевич любые предложения о сексе как террористический акт воспринимал. Вот тут-то Ева подослала Альку. Сергей Иннокентьевич приободрился: девятнадцать лет, хороша собой, эффектно себя «подает»… — подойди ко мне, большевик мой дорогой, потрогай мою агрессивную грудь!.. На самом деле «охотницы» (все как одна) не уважали деятелей Коммунистической партии Российской Федерации: платят прилично, «эскорт» обожают, но с женами не разводятся, боже упаси, — у них, половых демократов, мораль, высокие, бл, идеалы, они там все семьянины, любо-дорого посмотреть…

Анекдот, честное слово. Ушел в разведку боем. Вернулся геем!

Но Сергей Иннокентьевич… мало — джек-потовый, он еще и вдовец, — чудо, нет обременений, действительно чудо какое-то, бери, рожай и наслаждайся!

Нет, Алька — баруха, конечно, просто баруха; другая бы так уконтрапупила бы Сергея Иннокентьевича, у него б стручок вообще бы не ложился, нездоровым мужчинам очень нужен здоровый секс, — а если у мужика рак, так это не у него, нет, это у тебя, сволочь, каждая минута на счету, сегодня загс, завтра смерть, главное, чтоб не наоборот!

Слава богу, Сергей Иннокентьевич так и не научился целоваться, это радует; если Альку постоянно купать в старческих слюнях, она такой фейерверк устроит — мало не покажется, проституция — одна из вреднейших профессий на свете, опасная, но еще и вредная, ибо женский организм (особенность такая) полностью перестраивается с каждым мужчиной — с каждым!

Дело даже не в СПИДе, не в гепатите разных видов, разговор о другом… — женский организм действительно зависит от постоянной смены партнеров, причем особенно страдают печень, сосуды и женские органы.

Ева постоянно внушала девчонкам, что проститутки и «охотницы» — эта разный взгляд на жизнь, совершенно разный:

Ты куда идешь, страна?

Я иду тихонько на…

На работу, на ученье?

Просто на — без уточненья…

Эх, дуры, дуры! Думают, что за дательным падежом сразу идет родительный…

Ева была хорошей учительницей, она могла убедить кого угодно в чем угодно — запросто!

Любовь как страхование жизни: чем позже подписываешь договор, тем выше взносы…

Буклеты «Мадемуазели» сочинял постоянно нуждающийся в средствах журналист Андрей Ванденко из комсомольской газеты: «Она — неземной красоты и неприступна для соотечественников. Вы — хорошо обеспечены и, разумеется, очень заняты, но она подарит вам свою улыбку, выпьет в вашем обществе чашечку кофе, съездит с вами в Париж или Монте-Карло…» Словом, так, граждане мужчины: можно — красиво и романтично, можно сразу, в первый же вечер, любой каприз за ваши деньги, главное — плати!

Ева слабо верила в «настоящих мужчин», но читать буклеты «Мадемуазели» было приятно.

«А вдруг… нет… Чем черт не шутит?..» — есть кто-то, кто не хочет любви?

На всякого мудреца довольно простоты.

— Вы уверены, — говорила Ева девчонкам, — что «эскорт» ничем не отличается от проституции, — так, овцы? — но в обычной жизни вы, между прочим, делаете с мужиками все то же самое, только бесплатно. А оно вам надо? Если головка, девочки, работает смолоду, тогда и старость не застигнет вас врасплох… вы ведь, овцы, даже Пушкина прочесть не можете! «…Весной ей минет восемнадцать», ну, бл! где ударение надо ставить?.. Вика, Алька — говорите! Во-во, точно: один минет на уме! А если не врубаетесь, малышки, значит, запоминайте: любовь есть оправдание того, как выгоднее продать свои чувства!..

На самом деле Ева учила девочек рыночной экономике.

— Все-все, зайчик, мы расходимся, — заявил Альке один из ее «клиентов» — Игорек.

Хороший мужчина. Магнат.

— Что… лучше кого-то нашел? — растерялась Алька.

— Не лучше. Но дешевле!

«Жадный тормоз оказался…» — констатировала Алька. — Хочет в рай. Очень хочет в рай. Но бесплатно!

Алька имела, конечно, свой подход к мужчинам, но от «жадного тормоза» пришла в ужас:

— Слушай, Евик, он весь… покрыт струпьями, нервный, чешет их, сволочь, до крови! А еще какой-то вонючей мазью мажется, по выходным хреначит на Мертвое море, другой географии у него нет, там, у евреев, ему лучше становится, потом все по новой…