Книга Сектор обстрела - Игорь Моисеенко

Лишь однажды этот закон не сработал. Тогда поймали чеченца на продаже патронов. Тот перед дембелем продал "бачёнку"* *(на фарси «бача» — мальчик для битья и утех. Во время описываемых событий применялось как дружеское обращение) за тысячу афганей сто патронов. А через пару дней пули из этих патронов нашли в телах четверых «шурави». Откуда стреляли, вычислили без труда. По маркировке на гильзах особисты определили подразделение, из которого к моджахедам «ушли» боеприпасы. А еще через месяц афганский царандой взял того мальчишку — душманского связного, который и указал на чеченца, продавшего ему патроны. Устроили показательный суд. Вся бригада видела, как земляки плевались в сторону подонка. Ему семь лет дали. Но говорят, он даже до Союза не доехал. Говорят, свои же земляки где-то по пути следования и задушили.

Разрыв гранаты никого не привел в замешательство. Солдаты частенько рыбачили таким способом. Ящик гранат чудесно заменяет десяток спиннингов. Бойцы встрепенулись только, когда со стороны Кабула донеслись первые частые очереди.

— Цымбал, подъем! — заорал Магомед.

Цымбал и сам уже очнулся от полудремы. Он давно отвоевал себе место под передним катком левой гусянки. Сюда солнце со своими луч-мечами проникало позже всего. Но даже в тени дикая жара еще ни разу не позволяла ему выспаться после ночного дежурства. В два прыжка он достиг башни, влетел в нее и «повис» на рации:

— Четверочка девятому?..

Наушники отозвались только частым потрескиванием эфира. "Будто перед грозой… — мелькнуло неуместное сейчас ностальгическое сожаление. — Та откуда тут гроза. Вот дома у нас гроза…"

— Четверочка — Девяточке?.. Четвертый, мать твою!

Со стороны Кабула донеслась новая очередь.

Магомед стоял на башне, прямо над Цымбалом:

— Фигня это все? Заваруха у них… К машине!

Команда была лишней. Экипаж уже давно, уже секунд пятнадцать, как занял свои места. Еще через полминуты машина дернулась, будто срываясь с корней, и развернувшись на месте, рванула к дороге, засыпая песком костер вместе с термосом. Цымбал не отрывался от лорингафонов. Двигатель ревел как вулкан:

— Первый — девятому! Первый — девятке!

Цымбал знал, что ротный с замполитом с утра носились по постам с инспекцией. На «девятке» они побывали перед рассветом — в четыре. На пост они пришли пешком, после того, как поняли, что "на рации" на «девятке» никого нет. Благо, Цымбал не дрых. Досталось бы по самые "мама не горюй". После традиционного «разгона» всему посту, Магомед отвез командиров на двенадцатый пост и вернулся обратно. И сейчас, по всем расчетам, Кузнецов должен был быть где-то там, на двенадцатой машине. Когда ротный на посту, кто-нибудь обязательно контролирует рацию.

— Первый на проводе! — отозвалось в наушниках после небольшой задержки. Видимо, ротного к рации позвали.

— Товарищ старший лейтенант, на четверочке стрельба, идем к ним! — постарался перекричать дизель Цымбал.

— Продолжай движение! — прозвучало в наушниках в ответ.

Маслевич едва в Кабул не нырнул от неожиданности. Стреляли явно со стороны заброшенных дувалов. Он сделал первое, что пришло в голову. Адреналин настолько подстегнул все реакции, что он даже не заметил, как влетел в машину на место механика-водителя. Только захлопнув за собой люк по-боевому, он начал, хотя и лихорадочно, но соображать. Через мгновение он уже полз в башню. Краем уха он услышал: броню как горохом обсыпало. Дрожащими руками он вытащил выстрел* *(снаряд применяемый для стрельбы из орудия БМП-1) из боевой укладки. Он уже стрелял в учебке. Пару раз, между бесконечной муштрой и разгрузками боеприпасов на складах, их выводили на полигон — повоевать с мишенями. Но то были учебные стрельбы. Сейчас мишень тоже стреляла.

Снаряд гулко звякнул о триплекс. "Увалень… Старый уже по башке настрелял бы…" — промелькнуло у Маслевича в голове. Он уже собрался, было, отправить снаряд в казенную часть орудия. Но ствол оказался опущен слишком низко. Пришлось бросить выстрел обратно в укладку. Понемногу мысли начали проясняться: "Надо было включить аккумулятор. Ща вручную пушку крутить…" Он еще не успел принять решение: то ли ползти обратно на место механика водителя, то ли крутить диск механической подачи орудия. Новая ужасная мысль парализовала напрочь: "Десант остался открытым. Что им стоит забраться в машину с десанта?!!" Тут же дверь десанта грохнула, будто ее ураганом захлопнуло… Оружия у Маслевича не было…

Белоград не видел противника. Он только предполагал, что афганец или нырнул под воду, или плывет где-то впереди по течению. А дальше, метрах в ста от машины был перекат. Богдан не упускал возможностей искупаться в Кабуле. Да и с соседних постов бойцы частенько приходили поохладиться. Река довольно бурная, и, чтобы искупаться в ней, приходилось заходить метров на сто выше по течению. Но наслаждение было неописуемое. Прыгаешь в ледяной горный поток, и он, окутывая прохладной свежестью разгорячённое жарким солнцем тело, пару-тройку минут несет тебя, как прирученный. До самого переката.

"Туда нужно успеть раньше этого духа", — что было сил, Богдан заработал руками. Но на перекат не успел. Отхлебав свою порцию мутной смеси глины с песком, он прекратил спурт, чтобы оглядеться. До переката оставалось метров тридцать. И там его уже ждал противник. Похоже, что он запутался в своих мокрых одеждах и теперь пытался что-то выудить из своих карманов. "Может, нож?" — успел сообразить Богдан. Пришлось, чтобы выбраться из воды немного левее афганца, сменить направление и прибавить ходу. Тут же обожгла другая догадка: "А вдруг пистолет?!" Богдан даже прекратил грести.

Орхан понял маневр солдата и, все так же путаясь в полах мокрой одежды, бросился ему наперерез. Он уже нащупал рукоятку ножа. Оставалось только не позволить шурави выбраться из воды. Солдат, похоже, пытался сменить направление, чтобы выбраться на перекат в стороне от Орхана. Но течение неумолимо несло врага прямо к нему. Еще пару-тройку метров…

Богдана захлестнула отчаянная надежда: "Перекат видно с двенадцатой машины. Только бы они заметили…"

Но двенадцатая машина давно уже покинула свой пост. Со всем экипажем на борту, набирая скорость, БМП неслась по разбитой дороге. До четвертого поста, на котором стояла машина командирского отделения, оставалось пройти затерявшийся между скалами поворот и каких-то полтора километра…

…Он уже давно не смотрел на мир через прицел орудия БМП. Зеленоватый оттенок слегка искажал пейзаж. Но глаза привыкли быстро. Мягко и медленно, насколько позволяла ручная подача поворота башни, ствол пополз по кругу. Он только на секунду задержался с поворотом — когда в прицеле оказалась часть дороги. Будто в немом кино, из невидимого кювета на дорожное полотно выползла и замерла другая БМП. Прицел орудия скользнул по прибору ночного видения, пулемету, местами помятой броне и остановился на выцветших на солнце цифрах — «309». "Девяточка… Это радует", — констатировал он про себя и убрал палец с кнопки электропуска. Одновременно, в казенную часть пушки с легким звоном нырнул снаряд.