Книга Опыты психоанализа: бешенство подонка - Ефим Гальперин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, что, гражданин министр, попили чаю? С баранками? – язвительно говорит Рутенберг. – Судя по опросу, в доме было трое мужчин. Сильно вы рисковали, Михаил Иванович. Зарезали бы как барашка. К чёртовой матери! А как только вы вышли, они поднялись и бёгом. Этот ваш с честными глазами даже переоделся в платье хозяйки. Спугнули…
Два автомобиля пылят по улочкам Сестрорецка. «Ролс-Ройс» Терещенко и старенький «Рено» следственной группы.
Командующий округа генерал Половцев. Перед ним офицер и взвод юнкеров.
– Пункт назначения станция Удельная, – офицер повторяет полученный приказ – Цель-арест гражданина Ульянова. Разрешите выполнять?
– Есть вопросы?
– Есть, – тихо говорит офицер – Желаете получить этого господина в цельном виде или в разобранном?
– Ну, знаете, – усмехается генерал Половцев – арестованные ведь часто совершают попытки к побегу.
– По коням!
Юнкера взлетают в сёдла.
Ленин, уже в мужской одежде, в парике, с удостоверением на имя сестрорецкого рабочего Константина Петровича Иванова в сопровождении Сталина идут по железнодорожным путям.
Подходят к паровозу. Ленина знакомят с машинистом. Сталин шепчет:
– Там в Гельсинфорсе на вокзале встретит… Верный человек! Тоже кавказец. С усами. С букетом гвоздик.
Ленин поднимается в паровозную будку. Сталин платит машинисту за контрабандный провоз через границу в Финляндию. Паровоз пыхтит.
Ленин смотрит на огонь в топке паровоза. Потом в окно на проносящиеся перелески. Там остаётся Россия. И он всем нутром понимает, что он уже не хочет назад. Ни за какие коврижки.
Среди прибывших пассажиров в очереди на контрольно-пропускном пункте к финскому пограничнику стоит Ленин. Он взглядом выискивает в толпе встречающих кавказца с усами и букетом. Переглядывается с ним.
Ленин протягивает пограничнику удостоверение рабочего Иванова.
– Господин Иванов?
– Да. А что? – напрягается Ленин.
Пограничник смотрит на стоящего среди встречающих гауптмана. Тот кивает.
– Ничего. Просто вас, господин Иванов, встречают.
Ленин выходит за барьер. И его любезно под руку подхватывает гауптман. Они идут к выходу на площадь.
Кавказец торопится за ними, но спотыкается об подставленную ногу. Падает. Вскакивает и бросается на обидчика. Это Лёха, который ласково улыбается и показывает парабеллум под пиджачком.
Ленин с гауптманом, нервно оглядываясь, выходит на привокзальную площадь.
– В чём дело?! Почему вы идёте со мной рядом?! На нас смотрят! Это нежелательный контакт. При этом скандале… – твердит истерично Ленин.
– Успокойтесь, герр Ульянов. Мы не в Петрограде. Мы в Финляндии. Птички поют.
Люди гуляют. Напрасно вы не связались с нами сразу. И в панике бросились бежать. Пришлось вычислять. Кронштадт, Сестрорецк, Удельная, Терриоки… Герр Мирбах очень волновался за вас…
Они вместе садятся в пролётку. Едут. Потом идут через дворы. Входят в дом.
Из кресла встаёт в мундире начальник милиции города Густав Ровио25.
– Очень приятно. Рад такому гостю! Разрешите представиться. Начальник милиции Гельсинфорса Густав Ровио.
И тут у Ленина случается нервный срыв. Он покрывается холодным потом, валится как пустой мешок на пол…
Полицейские выводят под конвоем арестованных Троцкого, Рошаля, Коллонтай и других членов Петроградского совета депутатов. Сажают в арестантский фургон. Вокруг толпятся репортёры.
Ленин открывает глаза. Белые потолки, белые стены. Он в кровати. Внимательные глаза профессора Адлера26.
– Ну, всё в порядке. Я профессор Адлер. Можете встать?
Ленин оглядывается. У кровати на стуле сидит, улыбаясь, Карел Радек.
Ленин неуверенно встаёт. Поддерживаемый санитаром он проходит по палате. Подходит к окну. За окном чудный пейзаж – заснеженные вершины Альп. Он вопросительно оглядывается.
– Да, пастор Брик, вы в Австрии. Бад Гаштайн. Альпы. Вам предстоит небольшой курс лечения нервной системы. И модный сегодня психоанализ. Всё будет хорошо. Вопросы?
– Какое сегодня число и какой год? – спрашивает Ленин.
– Пятнадцатое июля 1917 года. Есть какие-нибудь просьбы?
– Бумагу, ручку. И свежие газеты.
– Давайте договоримся, герр пастор. Первые две недели никаких газет.
– Соглашайтесь, Учитель – улыбается Радек.
– Хорошо. Тогда работы Маркса и Энгельса.
– Найдём, – улыбается Радек. – Разве что на немецком языке.
– Пусть! Буду переводить!
В кабинете сам Керенский, Савников27, Терещенко, Рутенберг. Керенский кричит:
– Это попытка мятежа! – Oн обращается к Терещенко. – Дорогой Михаил Иванович, вот вы министр иностранных дел, вы понимаете, что будут говорить о нас на Западе!
– Да, резонанс может быть огромный, – важно произносит Терещенко. – Послы стран Антанты в один голос, что призывать диктатора это чересчур. В конце концов, эти Советы депутатов решаемая проблема.
– А вы, Борис?! – Кричит Керенский Савинкову– Кто Вам дал право вести переговоры за моей спиной?!
– Почему за спиной?! Ведь вы сами…
– Нет! Я не поддерживал идеи с Корниловым28. Нет и ещё нет! Вы всё себе нафантазировали!
– Господа, вы ошалели! Что вы делаете?! – кричит Рутенберг.
– А у вас, Рутенберг, вообще нет права голоса, – отбивается Керенский – Вы напросились побыть здесь, пользуясь дружбой со мной и с Борисом. И теперь сидите и молчите!
– Поймите, эти большевики… Вы понимаете, кому вы сдаёте Россию! – Рутенберг поворачивается к Терещенко. – А вы?! Нашли кем пугать! Послами, бля! Они спят и видят Россию в жопе! Временное правительство должно поддержать Корнилова! Дайте ему войти в Петроград и уничтожить эту мерзость!
– Простите, но демократия требует… – Керенский становится в позу оратора.
– Демократия?! Ха-ха.… Эта ваша подлость! С генералом Крымовым29… Вы заманили его! А я знаю, Саша, почему вы… – говорит Рутенберг.
