Книга Пешка в большой игре - Данил Корецкий

Клячкин поужинал в одиночестве и почти прикончил литровую бутылку «Цитрона», пока не приглушил неприятное предчувствие краха, портившее восприятие изысканной гастрономии.

Предчувствие полностью оправдалось. Возврат в родное, но режимное КБ исключала приобретенная судимость, открытие собственного дела требовало первоначального капитала, к тому же весь бизнес жестко контролировался крутыми гангстерами новой формации, не признающими увещеваний и сразу нажимающими на курок.

Бывшие друзья разводили руками: нужны были охранники офисов, телохранители и «бойцы» для разборок с конкурентами. Ни физически, ни морально Клячкин не подходил для такой работы. Сунулся по паре «зоновских» адресов, там предложили гонять в Киргизию за маком или сбывать опий на улицах Москвы, но у него хватило воображения, чтобы аккуратно дать задний ход.

Помучившись в раздумьях, он все же набрал намертво впечатанный в память номер телефона, но нужный человек находился в отпуске и должен был появиться только через месяц.

Через два дня он съехал из гостиницы.

Родня жены не подпускала его на пушечный выстрел. Мать доживала свой век под Владикавказом, где пушечные выстрелы были повседневной реальностью. Некоторое время удавалось ночевать в вагонах-гостиницах на Курском вокзале, потом столичное правительство начало борьбу с иногородними, вагоны шерстил ОМОН, и без билета соваться туда стало опасно.

Первый ночлег на чердаке не стал потрясением – Клячкин был к нему подготовлен предыдущими скитаниями. Зато бесплатно и никто не беспокоит. А дальше путь вниз проходил незаметно. Временами мелькала мысль о самоубийстве, но как-то вяло: человек легко приспосабливается к обстоятельствам и всегда надеется на чудо. И чудо произошло.

Клячкин отошел от витрины. Свалившиеся с неба деньги могли изменить его жизнь, с их же помощью можно уцелеть, запутав следы и спрятавшись от неминуемых преследователей.

Но чтобы тратить пятидесятитысячные купюры без риска попасть в милицию или морг, надо иметь респектабельный вид. А чтобы приобрести такой вид, надо потратить хотя бы несколько купюр.

Разорвать этот порочный круг можно только одним способом – поднимаясь со ступеньки на ступеньку.

Нащупав в кармане несколько сотенных бумажек, которые накануне «настрелял» у метро, Клячкин вошел в платный туалет. Здесь он побрился, вымыл лицо, шею и руки, затем заперся в кабинке и приблизительно оценил свое богатство. Сумма потрясла Клячкина настолько, что у него закружилась голова.

В то время, когда Седой собирал по тревоге своих бойцов, а Клык – своих, капитана Якимова раздевали в морге, а капитан Васильев писал рапорт для служебного расследования, в то время как Клячкин считал общаковые деньги, за кражу которых и у старых воров, и у новых гангстеров существует только одно наказание, Александр Каймаков у себя на работе рассказывал о приключившихся с ним событиях.

В тесной комнатке отдела социологических исследований было жарко. Наверное, поэтому у единственного слушателя и близкого товарища Каймакова

– Димки Левина выступили на лбу крупные капли пота. Он слушал внимательно, не перебивал и, чуть приоткрыв рот, теребил пальцами пухлую нижнюю губу.

– Не врешь? Все так и было? – озабоченно спросил он, когда приятель замолчал и полез в продранный «дипломат», но тут Каймаков со стуком выложил перед ним вещественные доказательства своей истории.

– Ну дела-а-а, – протянул Левин и, спрятал руки за спину, подальше от зловещих предметов. – Но мыло, выходит, ни при чем! Раз твои, гм, знакомые не имеют ко всему этому отношения!

– Не знаю, – сказал Каймаков, тупо глядя перед собой. – У меня уже ум за разум заходит. Раньше ведь ничего этого не было... А сейчас, чувствую, варится вокруг какая-то каша... Левин задумался, промокая платочком вспотевший лоб.

– Идея! – вдруг оживился он. – Позвони Юркину. Если это из-за публикации, то в первую, очередь шумиха должна подняться у них. И выходить на тебя должны были через них!

– Тоже верно.

Каймаков набрал номер.

– Слушаю вас со вниманием, – ответил молодой голос, тембр которого давал понять, что человек знает себе цену.

Каймаков поздоровался и назвался.

– Успех, старик, полный успех, – обрадованно сообщила трубка, – Я даже не ожидал! Материал перепечатали «Тайме» и «Обсервер», правда, с какими-то комментариями, не знаю, еще не получил. Надо раскручивать тему! Давай возьмемся за торгашей – ну куда можно деть столько мыла? Сходим в Минторг, на базы, попросим экспертов дать заключение... Это будет бомба!

– Мне вчера и так за малым башку не проломили, – мрачно сказал Каймаков. – Кто-нибудь интересовался автором: адрес, телефоны?

Трубка на миг замолчала.

– Да брось, старик! Это какое-то совпадение! На кой ты кому нужен? Сейчас такие разоблачения волной идут... – Журналист довольно рассмеялся. – Сегодня с утра звонил парень, сказал: есть продолжение темы. Я твой рабочий телефон дал. Но ты не бойся, если надо, мы МБ подключим...

В комнате прослушивания одиннадцатого отдела Второго главка КГБ майор Межуев выругался сквозь зубы.

– Сколько подключальщиков развелось, – буркнул он. – И все хотят чужими руками. А сами только языком... Попрощавшись, Каймаков положил трубку.

– Вот видишь, – облегченно сказал Левин. – Простое совпадение. А ты тут нагородил со страха...

В делах о больший деньгах и о человеческих жизнях не бывает места совпадениям. Во всяком случае, в безобидность любых совпадений здесь не верят. И хотя Василий Зонтиков никак не мог заподозрить бывшего соученика-растяпу и чистоплюя в причастности к кровавой бойне, авторитет Юго-Запада Клык не должен был исключать его вины.

– Он мне сразу не понравился, – зловеще цедил Угрюмый. – На «утку» похож. И говорить при нем было нельзя, и бабки показывать. В гробу я видал таких друзей детства... Может, еще пионервожатого приведешь или комсорга?

Он избегал смотреть в глаза пахану, которого обвинял в нарушении конспирации и неосмотрительности, но сам факт таких обвинений говорил о том, что авторитет Клыка сильно пошатнулся. Это было ясно и присутствующим – шестерым главарям наиболее крупных кодланов района, которые всем своим видом давали понять, что согласны с Угрюмым. Они тоже смотрели в сторону, но Клык знал, каким окажется выражение их глаз, когда подойдет момент. Знал он и то, что, если не переломить ситуацию, критический момент наступит очень скоро.

И хотя Угрюмый во многом был прав, недавно чудом избежал гибели и потерял товарищей, ему не следовало говорить того, что он сказал.

В не успевшей прогреться комнатке подмосковной дачи наступила зловещая тишина. Клык пожевал губами и, навалившись грудью на плюшевую скатерть круглого стола, внимательно осмотрел тесно сидящих вокруг мужчин, чьи лица полностью подтверждали теорию Чезаре Ломброзо о преступном типе человека. Массивный подбородок самого Клыка, развитые надбровные дуги и глубоко посаженные маленькие глаза выдавали его склонность к насильственным преступлениям, хотя в основном «послужной список» Зонтикова в информационном центре МВД составляли кражи.