Книга Наследник Осени - Тодд Фэнсток

Беландра указала взглядом на повязку.

– Кто пострадал?

Риндира состроила гримасу.

– Он просил меня не говорить.

– Трент? – проворчал Креллис. Сделав шаг к дежудисе, он навис над ней мрачной кручей.

– Нет, брат,– Бедняжка попятилась. – Вообще-то, это был Брофи.

– Проведи меня к нему, – сказала Беландра.

– Сестра, он просил…

Она вскинула бровь.

Риндира вздохнула.

– Хорошо, сестра. Идите за мной.

Креллис недовольно поморщился.

– Мы опоздаем.

– Пусть.

– Если мужчина не желает показывать всем свои раны, у него есть на то полное право.

Не обращая внимания на ворчание любовника, Беландра проследовала за Риндирой. Креллис, помявшись, потянулся за женщинами.

В комнате были оба. Трент рассказывал что-то веселое. Брофи сидел на кровати. Из рассеченной губы сочилась кровь. Розовые царапины на ребрах уже начали темнеть, обещая превратиться в синяки.

Увидев отца, Трент побледнел и с ненавистью посмотрел на Риндиру. Та беспомощно развела руками.

Креллис нахмурился.

– Что случилось?! – рыкнул он.

– Ну, – начал Трент, – вы не поверите…

– Помолчи, – оборвал сына Креллис и, повернувшись к Брофи, коротко добавил: – Ты. Что случилось?

Трент покраснел и бросил растерянный взгляд на друга.

Брофи открыл рот. Закрыл. Беландра вздохнула. Светловолосый и зеленоглазый, мальчик поразительно, до боли, походил на своего отца, Бридеона. И так же, как тот, был плохим лжецом. Иногда простодушная невинность племянника вызывала у нее улыбку. Иногда вздох сожаления. Порой и то и другое одновременно.

– Мы охотились. – Брофи взглянул на сидевшего с каменным лицом Трента. – Я засмотрелся на сокола и не заметил обрыва. Оступился. Упал на камень.

– На камень? – повторил Креллис.

– Э… да. На камень.

– Чушь собачья! Мог бы придумать что-нибудь получше.

Брофи покраснел, бросил сердитый взгляд на приятеля и пожал плечами.

– Мы играли.

Трент напрягся.

– Во что же? – негромко спросил Креллис.

– Так… глупая была игра.

Беландра с удовлетворением отметила, что в отличие от прочих, в том числе Трента, Брофи никогда не пасовал перед Креллисом, не выказывал ни малейшего страха. Слушая рассказ племянника, она с трудом удерживалась от смеха. А вот у Креллиса выдержки не хватило – уголки рта поползли вверх, по губам скользнула тень улыбки. Он покачал головой.

– Надо быть полным придурком, чтобы стоять и не отвернуться, когда в тебя летит камень.

Брофи мельком взглянул на Трента.

– В следующий раз будь умнее, – с ухмылкой посоветовал Креллис и повернулся к двери.

Беландра последовала за ним в коридор, но Креллис, едва переступив порог, остановился.

– Брофи, ты не оставишь нас на минутку?

Трент взглянул на приятеля с такой откровенной ненавистью, что у Беландры сжалось сердце.

– Разве мы уже не опаздываем? – спросила она.

Креллис не ответил – он пристально смотрел на сына. Трент невольно опустил глаза. Беландра не раз советовала Креллису относиться к сыну помягче. Всем было очевидно, что мальчик обожает отца и стремится подражать ему. Доброе слово часто помогает лучше сотни упреков.

Брофи неохотно сполз с кровати и вышел в коридор. Трент не поднимал головы, сверля взглядом пол. Креллис вернулся в комнату и закрыл за собой дверь.

– Извини, Бель. – Брофи развел руками. – Глупо получилось.

– Все в порядке. – Она взяла его за подбородок, чтобы лучше рассмотреть губу. – Тебе не за что извиняться. Боль – суровый учитель… для большинства.

Юноша покраснел и отвернулся.

Дверь резко распахнулась. Трент выскочил из комнаты, пролетел мимо Беландры и изо всей силы толкнул приятеля в плечо. Упасть Брофи не позволила стена.

Креллис вышел вслед за сыном, поглаживая левой рукой здоровенную правую.

– Ну что? Идем к гостям?

ГЛАВА 4

Галера посланника легко покачивалась под мягким вечерним бризом. На носовом полубаке одномачтового судна собралось около сорока человек. Высокопоставленные дети Перемен Года непринужденно беседовали с сопровождающими посланника лицами. Корабль из Огоггима являл собой образец изысканной простоты. Палубы из серого дерева блестели, как намасленный клинок. Здесь не было ни жутковатых резных фигур, украшавших суда Керифа, ни аляповатых цветов невольничьих кораблей Визара. Империя, лежавшая на далеком берегу Великого океана, сделала выбор в пользу бесхитростной элегантности. Креллис знал толк в кораблестроении, но без малейшего сожаления сжег бы галеру, если бы она отошла без него секундой раньше.

Он сидел здесь с самого вечера. Посланник Огоггима миновал Закатные ворота перед заходом солнца, но за прошедшие шесть часов участники переговоров едва успели поприветствовать друг друга – все остальное время занял бессмысленный обмен высокопарными любезностями. Креллис был в бешенстве – вылизать себе задницу он сумел бы и без посторонней помощи.

Больше всего на свете Креллис презирал и ненавидел этикет. Беландра обладала, казалось, неисчерпаемым запасом терпения и могла бесконечно долго сносить официальные приемы, растягивавшиеся на часы обеды и вежливые, но бессодержательные разговоры в саду. Креллису же не оставалось ничего, как прикусить язык и ждать того момента, когда можно будет показать зубы в откровенных переговорах за закрытыми дверями.

Однако же на организацию визита отца Льюлема ушло целых пять лет, и он не мог позволить себе испортить дело какой-нибудь глупой выходкой. Если на любезности надо потратить шесть часов – что ж, он будет плясать под любую музыку. Когда Креллис направил в Опаловый дворец первых эмиссаров, императору едва исполнилось двадцать. Его люди прождали год, прежде чем получили разрешение на встречу с «бессмертным» правителем. Просьбу о союзе вежливо выслушали и столь же вежливо проигнорировали. Так же обошлись и со второй, и с третьей, и с четвертой делегацией – их выслушивали, но не более того. Уж лучше бы прислали корзину с отрубленными головами. По крайней мере, было бы честно.

Он отхлебнул густого и приторного перебродившего йогурта, одного из любимых угощений посланника. Желудок протестующе заурчал, но Креллису срочно требовалось выпить. Разминая пальцы, он внимательно наблюдал за посланником империи, сморщенным старичком, ловившим каждое слово Беландры. Его длинные, искусно завитые и выкрашенные в черный цвет волосы ниспадали почти до пояса. Лицо и руки Льюлема, как и всех официальных представителей далекой и загадочной западной империи, покрывал слой белой пудры, призванной защищать кожу от солнечных лучей.