Книга Гарпия - Генри Лайон Олди

Нексус выслушал гневную тираду, кивая в такт. Со стороны это выглядело так, будто старец согласен с каждым словом коллеги. Однако, едва лейб-малефактор вновь заговорил, обманчивое впечатление рассеялось:

– У его величества есть свои источники сведений. И они, полагаю, вполне надежны. Смею надеяться, я хорошо знаю нашего монарха – и не припомню, чтобы он пользовался непроверенными слухами. Тем более, когда речь идет о болезни его любимца.

Матиас Кручек прикусил язык. Все ждали продолжения – и оно воспоследовало:

– В ответе на высочайшее имя сообщается, что специалист не гарантирует исцеления. Но твердо обещает, что вреда пациенту причинено не будет.

– Хм… не ожидал, право слово, – буркнул доцент. – Весьма достойный ответ для… э-э… для шамана. Обычно подобные субъекты сулят златые горы. А тут…

– Если лечение окажется успешным…

Кручек вздрогнул, теряя нить размышлений.

– Если лечение окажется успешным, – повторила некромантка, – следует познакомиться с этим специалистом поближе. И, по возможности, перенять его методику.

– Перенять методику? Ерунда! – с горячностью возразил Кручек. – Сейчас в вас говорит чистый практик, коллега! Если шаман достигнет успеха, нам в первую очередь следует понять принцип! Теоретическую основу его действий. И вот тогда, на базе развитой теории… Извините, я опять увлекся. В любом случае, мне будет крайне любопытно увидеть, как… м-м… альтернативный специалист совершит чудо.

Он невесело рассмеялся, подводя итог:

– Что ж, нам остается только одно: набраться терпения.

Когда гости разошлись, Матиас Кручек сварил себе кофию, расположился на диване и постарался расслабиться. Его одолевала тревога, на первый взгляд, не имевшая под собой реальных оснований. Мерещилось, что он, скромный ученый, чужой волей назначен фигурантом некой истории, задуманной во мглистых далях, без ведома ее участников, и уже оформившейся до конца в воображении рассказчика.

Это пугало, обрекая на покорность фатуму.

Старею, подумал Кручек. Делаюсь мнительным. Так и не привык к одиночеству, особенно вечерами. Собаку завести, что ли?

* * *

В центральной части столицы имелась масса достопримечательностей самого разного свойства. Первой из них по праву считался Гранд-Люпен, королевский дворец. Начало ему положил Август VI, построив на берегу реки Волчанки охотничий замок, а позже превратив его в цитадель для защиты подступов к острову Сюр-де-Сюр. При Эдварде I замок радикально перестроили, снеся могучие башни, устаревшие и давно бесполезные в смысле обороны. Архитекторы изощрялись в выдумках, превращая крепость в роскошный дворец – возводились колоннады, создавались галереи, разбивались парки. Число фонтанов превысило все пределы разумного. Двор жаловался на вечный насморк – от водяной пыли дамы и кавалеры чихали круглый год. Десятки залов отводились для хранения коллекций – король обожал собирать медали, расписные плафоны, пюпитры для чтения, с легкостью бросая прежнее увлечение ради нового.

Архитекторов Эдвард тоже менял, как перчатки, частенько забывая выплатить гонорар. Но прозвище Щедрый он получил не за это, а за амурные похождения, где отличился на поприще увеличения числа верноподданных.

Любоваться Гранд-Люпеном вы могли сколь угодно долго и совершенно бесплатно – но снаружи, сквозь чугунную ограду. На территорию дворца зевак, понятное дело, не пускали. Да зеваки не очень-то и рвались, завидев у ворот стражу – детин с саженными плечищами, чрезвычайно неприветливых и вооруженных до зубов. Цокая языками, охая и ахая, восторгаясь шпилями и стрельчатыми арками, ротозеи – большей частью, приезжие – отправлялись дальше. Миновав сквер Пылких Любовников и тюрьму, где кое-кто задерживался, желая обозреть камеры пыток и поучаствовать в дегустации вин (идея казначея Пумперникеля, изыскавшего таким образом дополнительные средства для содержания преступников), гость столицы с неизбежностью выбирался на проспект Вышних Эмпиреев, и по нему – на площадь перед Университетом Магии.

Здесь проголодавшихся манила ресторация «Гранит наук», где преподаватели коротали время между лекциями. Зато молодежь, выйдя из стен alma mater, волнами растекалась по окрестным улочкам. Булыжник мостовых студенты успевали изучить куда быстрее, нежели азы избранных дисциплин. И то сказать: азы азами, а улочки были примечательны обилием питейно-закусочных заведений. В аустерии «Шустрый василиск» жарили дивные шпикачки, вымоченные в слюне единорога. Траттория «У папы Карло» славилась кручениками из рыбы-плаксы. «Медальон кокотки» баловал клиентов груздями-прыгунцами, возбуждающими аппетит. Кабачок «Разгуляй» поил в долг: «Слеза лешего» – душистая, крепкая, в стопках-наперстках; сладкое «Гулякандоз», если верить зазывале, доставляли контрабандой из Турристана…

Но более всего студенческой братии полюбилась таверна «Шляпа волхва», что в Грифоньем переулке. Два квартала по улице Соизволения, направо за лавкой ритуальных услуг – и вот она, «Шляпа». Захочешь – не промахнешься. Не случалось такого, чтобы без пяти минут маг с дипломом – во тьме, спьяну, заклятьем по темечку шарахнутый – мимо прошел. Профессура «Шляпой…» брезговала; прогуливая лекцию, ты не боялся нарваться здесь на куратора.

Тут подавали отличное пиво: светлую «Благодать» и темную «Демонессу». Сплетничали, будто рецепт «Демонессы» основатель «Шляпы…» получил непосредственно от Нижней Мамы, как залог страстной любви. Сказка или быль, но заказав три пинты «Демонессы», ты бесплатно обретал деликатес: плошку гороха со смальцем. А поскольку редко какой студент разменивался на меньшее, нежели галлон, то чавкали вечно голодные чародейчики от души.

И наконец, «Шляпа волхва» имела снисхождение к проказам. Буяньте на здоровье – только, чур, мебель не ломать. Ну да, здешние столы поди сломай: столешницу не всякий тролль лбом перешибет! А за битую посуду студиозусы честно расплачивались в складчину, боясь ссоры с Франтишеком Подшкварком – ибо добродушие хозяина имело пределы.

«Узреть Подшкварка в гневе, – наставляли старшекурсники зеленых первогодков, – страшнее, чем Горгулье сопромаг сдавать! Пикнуть не успеете, как он вас нашинкует, протушит и чесноком заправит…»

Сейчас в «Шляпе…» царила тишь да гладь. Лекции начинались на следующей неделе, большинство учащихся еще не съехалось в столицу, догуливая последние деньки перед семестром. Солнце перевалило за полдень, яичным желтком стекая к закату по дочиста выскобленной сковороде неба. Время стояло ленивое: для обеда – поздно, для ужина – рано.

Тем не менее, таверна не пустовала. Общими усилиями сдвинув два неподъемных стола, полторы дюжины вчерашних абитуриентов праздновали поступление в Универмаг. Света из оконца, которое умостилось под самым потолком, выходя на улицу вровень с мостовой, им не хватало. На столе горели масляные плошки, бросая охристые блики на батарею пузатых кружек – гуляки окопались надолго.

– Тебе хорошо, ты по коллежской квоте шел, – кипятился востроносый парень, обладатель щегольской клетчатой жилетки в багрово-аспидных тонах. – А меня всей комиссией валили! Тетка еще ничего… Космогонией пытала: Квадрат Опоры, Овал Небес, ярусы геенны, то-сё. Нормально. А толстяк как взял за душу…