Книга Меченые Проклятием - Дэйв Дункан

А Возион научился задавать ему такие вопросы, на которые нельзя было ответить просто «да» или «нет».

— Что ты делал с Мейлим на сеновале?

Пальцы Полиона судорожно дернули поводья, Мотылек насторожил полтора уха и немножко загарцевал. Полион ударил его пятками. Что ТЫ делал с Мейлим? А не что ВЫ с Мейлим делали?

— Ничего, дя... Возион. — Он же теперь мужчина!

— И ты хочешь, чтобы я этому поверил?

— Да, Возион.

Пастырь недоверчиво прищурился на него.

— Твой дед сказал другое.

— Да, Возион?

— А! Он сказал «сено», а не «сеновал»! Что ты делал с Мейлим на сене?

Полион испробовал ледяной взгляд. Конечно, все ограничивалось пальцами, но ни о чем таком он говорить не собирается. Во всяком случае, с пастырем. Пусть бы лучше спросил, что Мейлим делала с ним! Ей бы только поманить и замучить. Она такая!

— Если тебе так не терпится узнать, Возион, спроси у нее.

— Да понимаешь ли ты, что погубил ее честь и доброе имя?

— Нет, Возион. Если кто и погубил их, так дедушка.

Лицо пастыря побагровело от возмущения. Но прежде чем он успел разразиться гневными увещеваниями, Полион продолжал:

— А откуда дедушка узнал? От женщин, верно? А кто сказал женщинам? Только не я.

— Полагаю, вас видели.

— Нет, Возион! — твердо отрезал его племянник.

Там было темно, как в леднике. Оба раза. Он смахнул слепней с лица. Просто Мейлим хвасталась.

Видимо, его тон убедил пастыря — он кисло поморщился и атаковал с другой стороны:

— Не слишком-то радуйся, что он заговорил о женитьбе.

Полиона подмывало ответить, что он и не торопится вовсе, а предпочтет прежде погулять вволю, но благоразумие взяло верх. Может, он решит жениться. А может, решит уехать, стать воином-наемником. На время, конечно. Собственная девушка на каждую ночь — мысль очень даже соблазнительная, но ведь у наемников женщин хоть отбавляй. «А почему бы и не радоваться?» — вот как еще можно было бы отозваться на то, как Возион вдруг сказал это... О Судьбы!

Мотылек уловил его потрясение и боком загарцевал к нависающим ветвям. Полион свирепо натянул поводья и ударил мерина пятками по ребрам, чтобы он образумился.

— Ты думаешь... дедушка? Ты о его зубе?

Пастырь кивнул.

— Ты теперь мужчина, так смотри правде в глаза.

Полион поглядел вперед. Деревья совсем поредели, и ему была видна почти вся кавалькада. Обычно Тарны в таких поездках громогласно переговаривались, хохотали, но сейчас всех словно бы окутало уныние. Мир без Булриона Тарна? Даже помыслить невозможно!

И все же... Дойим, его ровесница, порезала руку и через неделю умерла...

— Но ведь знамения благие, верно? — спросил он настойчиво. — Ивиль... Утром я видел Целительницу, яркую, как луна! И видна она была почти до наступления дня.

Возион нахмурился.

— Но она и насылательница болезней, а сейчас она в Доме Печалей! Зуб у него заболел две недели назад, когда Авайль была во всей своей полноте и обитала в Доме Костей. А зуб — та же кость, так? Сегодня на закате мы, возможно, увидим новую луну. Если не сегодня, то завтра. И значит, Авайль, подательница перемен, и Поуль, дарительница смерти, пребудут вместе в Доме Мужчин — или в Доме Отца, как его называют насавианцы. Даже ты способен сообразить, что все это означает.

Полион взглянул — на солнце, которое теперь, когда густой лес остался позади, плыло среди древесных вершин.

— Но Поуль ведь и дарительница жизни! — Он хватался за мыльные пузыри. То немногое, что он знал о знамениях, ему преподал Возион.

— И Авайль ведь обновляется каждый месяц и может обновить с собой и нас, даруя постоянство или, во всяком случае, продолженность. А знамения никогда не бывают однозначными, ты ведь знаешь.

К счастью, Авайль не затмила Поуль — это означало бы почти неизбежную смерть отца. Но они стоят вместе в Доме Мужчин с Ивиль в Доме Печалей!

Мир без Булриона?

— Но лишь Судьбам ведомо их решение, — твердо сказал Возион. — Шууль сейчас пребывает в Доме Надежд, знаешь ли, а это значит очень много. Я хочу, чтобы ты... Мне нужно от тебя кое-что.

— Да, дядя?

— Во-первых, сохраняй бодрость. Тревоги — мужское дело, и мы не должны пугать женщин. Во-вторых, держи свои зоркие глаза открытыми. Я назначаю тебя замыкающим. Попозже тебя сменит Фарион. Времена беспокойные, Полион. И мне не требуется читать по звездам, чтобы увидеть в нашем будущем сражения и кровопролитие.

— Не требуется?

Возион вздохнул, словно все его племянники отличались редкостной тупостью.

— Толамин пал! Веснарцы могут затем обрушиться на Далинг, или карпанцы наконец перейдут Нилду. И уже полно бродячих шаек. Так что держи руку на мече.

— Да, Возион! Можешь положиться на меня. — И Полион бдительно посмотрел по сторонам.

— Знаю, что могу, не то бы не поручил это тебе. А вечером... погляди вместе со мной на закат. В семье, по-моему, лучше твоих глаз нет.

— Конечно, Возион.

— Мы должны искать Авайль, но особенно Огоуль — низко на западе. Ей время появиться. Если Огоуль будет там, для моего отца еще останется надежда.

7

В отличие от большинства больших городов Далинг в дни падения империи избежал разграбления и не был стерт с лица земли, но не стал вновь кипящим жизнью важнейшим портом. Знатные роды имперских времен ушли в небытие. Их дворцы и особняки пришли в запустение, стали обиталищами бедноты, складами и даже заезжими домами.

«Гостиница на улице Феникса» когда-то была жилищем какого-то богача, построенным в позднеимперском стиле по сторонам большого внутреннего двора. Кухни и конюшни были укрыты в глубине. Там еще сохранялись остатки лучших мозаик и фресок в городе. Центральный двор господствовал над всем, и в тяжелые дни, когда Гвин оглядывала статуи, каменные столы и скамьи, фонтаны, которые больше не били, ей вспоминались кладбища. Зимой такой план дома выглядел верхом нелепости, но в теплую погоду, казалось, лучше нельзя было и придумать: есть и принимать гостей можно было на свежем воздухе. Крытая галерея, опоясывавшая двор, открывала доступ к комнатам верхнего этажа и затеняла двор внизу. Гвин пыталась сохранять деревья и цветы, хотя в этом году найти садовника было не легче, чем любого другого слугу.

Тибал сел за один из мраморных столов, съел обед, который приказала подать ему Гвин, потом некоторое время писал в какой-то книге, а затем начал ее читать и читал долго. Казалось, никаких неотложных дел у него не было. Она пришла к заключению, что не ошиблась, сочтя своего нового постояльца странствующим учителем, и перестала бы думать о нем, если бы не его несомненный интерес к ней. Она кончила отдавать распоряжения прислуге и покинула кухни, чтобы проверить, как убирают комнаты для новых гостей. Пока она хлопотливо то взбегала по лестницам, то спускалась, Тибал следил за ней. Всякий раз, когда она выходила из двери, его взгляд был устремлен именно туда, как будто он ждал ее появления.