Книга Бронепоезд. Книга 1. Огненный рейд - Руслан Мельников

— А-а-а, — протянул коротышка. — Ну, вообще да. Че-то жирно живут эти секторские, если по людям палят почем зря. Слышь, ты, жирно живете, а?

Коротыш повернулся к Егору.

Егор ничего не ответил. Молча взял паспорт из рук «жвачного».

— Э-э-э, ты че?! — выпятил грудь коротыш.

— Документы в порядке? — хмуро спросил Егор, даже не взглянув на него. Не этот недомерок был главным в патруле.

— Ну, в порядке, — нехотя признал «жвачный».

— Виза не просрочена?

— Ну, не просрочена.

— Пропуск есть?

— Ну, есть.

— Ну и до свидания.

Он повернулся. Пошел.

— Че, борзой, да? — бросил в спину коротыш. Впрочем, уже не так задиристо.

— Ладно, хрен с ним, пусть топает, — осадил напарника жвачный. — В Форпостах долго не живут. Сам подохнет.

Третий патрульный так и не произнес ни слова.

…Егор шел вдоль Стенки, осматривая мощную систему укреплений столичного Кольца. Когда еще доведется вот так спокойно прогуляться и полюбоваться ею с тыла. И доведется ли вообще? С учетом того, что в Форпостах долго не живут.

Защитную Стенку построили в рекордные сроки, когда интродукты только-только начали появляться в российских регионах. И между прочим, возводили ее главным образом силами нелегалов-гастарбайтеров, которых, как рабов, согнали со всех столичных и подмосковных строек, а затем вышвырнули за ненадобностью. Собственно, лишь этот опоясывающий столицу защитный барьер спас ее от неминуемой гибели. К тому времени как твари поперли по-настоящему, Москва уже превратилась в крепость. Огромную и, что немаловажно, хорошо вооруженную: из ближайших воинских частей и складов сюда завезли уйму оружия и боеприпасов.

Стенку потом еще долго достраивали, укрепляли и усиливали, но основная работа была выполнена в самые первые критические недели. Волны тварей-интродуктов, хлынувшие на штурм, не один раз, не десять и, наверное, уже не сто разбивались о неприступную линию укреплений.

По сути, Стенка была обычной стеной в три-четыре яруса, протянутой по внутренней стороне МКАД. Великой Московской Стеной. Новым Кремлем нового века.

Бетон, кирпич, дерево, сталь и непременная колючка с наружной стороны и поверху. Надежная система коммуникаций. Открытые и закрытые переходы. Многочисленные лестницы и пандусы для подвоза боеприпасов. Огневые точки и защищенные позиции для личного состава, бойницы, амбразуры…

Мощные пролеты Стенки тянулись между многоэтажками, превращенными в подобие крепостных башен. Подъездные двери, выходившие на МКАД, и окна нижних этажей были наглухо замурованы. Из верхних оконных проемов торчали пулеметы, огнеметы и гранатометы. На крышах высоток смотрели в небо стволы зениток, наблюдали за окружающим пространством корректировщики огня и круглосуточно дежурили снайперы. За Стенкой располагались стационарные минометные и артиллерийские батареи и мобильные установки залпового огня.

Возле немногочисленных ворот и защищенных блок-постами наружных КПП ожидали приказа к вылазке ударные бронегруппы, состоявшие из танков и бэтээров. У подножия Стенки были оборудованы доты и дзоты, связанные с основной линией укреплений подземными галереями. Наиболее уязвимые места обороны прикрывали минные поля и усиленные проволочные заграждения. Практически все подступы к Стенке были открыты и хорошо пристреляны.

Оборонительную систему Кольца дополняли, по крайней мере в теории, два мини-аэродрома, размещенные на Красной площади и на Тверской. Правда, исправных машин там уже почти не осталось. Последний самолет и с полдюжины вертушек столичные власти берегли как зеницу ока. Егор подозревал, что борта московских ВВС на самом деле предназначались для эвакуации высших чиновников, в том случае если… Хотя об этом лучше не думать.

Егор переключил внимание на другое. Над Стенкой на одинаковом удалении друг от друга поблескивали зеркальными сегментами изогнутые щиты, обращенные рабочей поверхностью в сторону МКАД. Спецотражатели… Похожие на большие спутниковые тарелки, только прямоугольной формы, с чуть закругленными краями, эти массивные антенноподобные сооружения использовались вовсе не для связи и не для защиты от интродуктов. Но именно они являлись сейчас главным оберегом столицы. Мощные отражатели надежно прикрывали Москву и ближайшие пригороды от пространственных аномалий, из которых, собственно, и прут твари.

— Ваши документы, — снова услышал Егор за спиной знакомую фразу.

Еще один патруль… Милиция бдила. Рабвизовские стражи порядка, допущенные в спасительное Кольцо, отрабатывали оказанное доверие.

Егор со вздохом вынул из кармана паспорт и пропуск. Молча протянул документы.

Внутри Кольца шла такая же борьба против всякого рода нелегалов, как и против интродуктов, осаждавших столицу снаружи. Чистка… пардон, оптимизация населения, начавшаяся сразу после возведения Стенки, продолжалась до сих пор. И вряд ли она закончится прежде, чем падет Кольцо.

Милицейские патрули упорно отлавливали все еще попадавшихся на московских улицах затравленных бедолаг без прописки и визы. Или вообще без документов. Или с аннулированной пропиской. Или с истекшим сроком действия рабочей визы. Или с фальшивым штампиком в паспорте. Охота шла также и на форпостовских наемников-дезертиров, пытавшихся затеряться за надежным столичным Кольцом, вместо того чтобы после рабочей смены возвращаться, как и полагается законопослушным гражданам, в обреченные пригороды.

Всего по пути к Курскому патрули Егора останавливали раз десять. Это было непривычно и неприятно. Нет, конечно, его проверяли и раньше, однако не так часто. Никогда еще к скромной персоне Егора московская милиция не проявляла столь повышенного интереса.

Наверное, вместе с аннулированной московской пропиской было утрачено что-то еще, что-то особое, неуловимое и необъяснимое, что раньше вселяло уверенность, делало его стопроцентным москвичом и сразу бросалось стражам порядка в глаза. И чего сейчас, увы, не стало.

Отсутствие этого чего-то опытные менты чуяли нутром.

Егор вдруг ощутил себя человеком второго сорта. Такое острое, неуютное и мерзкое ощущеньице, когда у тебя в паспорте не прописка, а временная рабочая виза.

Виза… Да уж, дожили. Егор невесело улыбнулся. Сегодня он стал иностранцем в собственной стране. А впрочем, если разобраться, богатая самодовольная Москва всегда ведь была особым городом-государством в бескрайней нищей России. И Стенка по МКАД тоже стояла всегда. Пусть невидимая прежде, но вполне себе ощущаемая. Как ни крути, а жизнь по ту сторону столичной кольцевой дороги разительно отличалась от жизни по эту. Наверное, нигде в мире больше не было столь резкого контраста между жирующей столицей и голодающей глубинкой.

И раньше, и сейчас территория, опоясанная Кольцом, была островком благополучной, ну или относительно благополучной жизни, построенной, кстати, во многом за чужой счет — за счет обобранной провинции. Москвичи, впрочем, не особенно задумывались на эту тему. Они просто ценили свое благополучие, трепетно относились к нему, берегли его и, конечно же, не собирались им ни с кем делиться. Благополучие — оно потому и благополучие, что на всех его не хватает.