Книга Злая война - Надежда Навара

Мартин хмыкнул. Вспомнилась эмблема группировки «Долг» — красная мишень на черном фоне, носится на левой стороне груди. По всей видимости, чтоб противник случайно не промахнулся. Да, не наигрались детишки в войнушку. Народу уйма, снабжение налажено, а ни один конфликт, что затевают беспрестанно, толком выиграть не могут. Единственная от них польза, методичный отстрел мутантов на подступах к бару «100 рентген».

Ну и сам бар, конечно. Сталкер в нем и выброс пересидит, и хабар по сходной цене скинет. Отдохнет, выпьет-закусит, оружие-амуницию прикупит. Впрочем, бродяги с их кланами и проблемами сами по себе, а наемники… Наемников устраивало наличие в Зоне, где все против всех, нейтральной «ганз фри» территории.

«Не влезли бы в какую аномалию», — подумал Мартин. Сам-то он шел по проторенной, относительно безопасной до следующего выброса тропе, а дозор боевого охранения долговцев шпарил как придется.

Положим, жалости к ним он не испытывал. Скорее — презрение, как и к другим фанатикам. На его взгляд, различие крупнейших группировок Зоны — «Долга», «Свободы» и «Монолита» — заключалось лишь в источниках и густоте бреда их основателей. Общая же масса адептов, вкуривших светлые идеи отцов, органично вписывалась в любую из трех. Уважения, пожалуй, заслуживали вольные сталкеры, труд и риск в чем-то роднил их с наемниками. Да и мозгов хватало не присоединяться к идиотам.

Забота о здравии непрошеного эскорта имела сугубо практическую подоплеку — нежелание терять время в тупых разборках по чужой глупости.

Формально сейчас у «Долга» с наемниками нейтралитет по принципу: мы не торгуем семечками, они не дают кредиты. Но кто гарантирует сохранение статус-кво? Пытались же боевики группировки захватить склад на юго-западной окраине поселка, принадлежавший «Псам». Обломились с треском, пришлось извиняться — самоуправство, виновные наказаны, больше не повторится. Старая и удобная песня. Рассказывай, не повторится. Но по поводу самоуправства на этот раз, может, и не соврали. У Мартина сложилось ощущение, что нынешний лидер группировки, Крылов, в последнее время теряет контроль и авторитет.

Тень от углового дома легла на наемника, он ступил на улицу и подумал: «Ну, пора бы уж».

— Стой! Ни с места!

Путь ему заступила двойка дозорных с автоматами наперевес, те, что раньше ховались по кустам и буеракам, выскочили на дорогу и перекрыли отход. «Вот ведь первый класс вторая четверть».

Очередной приказ:

— Расстегни плащ. Без резких движений. Медленно. Покажи, что у тебя там.

«Штаны снять не надо?»

Ладно, дети, смотрите. Это — защитный комбинезон усиленный, одна штука. Вон те штуковины вы называете «марта» — пара. Ножик — если что, колбаску порезать — один. Гранаты осколочные, рыбу глушить припас, две штуки. Противогаз и штурмовую винтовку, извините, дома забыл.

— Куда идешь, наемник?

— В бар. Говорят, туда свежее пиво завезли.

— Умничаешь, сука. Мозги не жмут?

— Ты ошибся, друг. Я не умный, я — предусмотрительный, — невозмутимо поправил Мартин. — Посмотри на своего коллегу. Видишь красненькую точку на его мишеньке? У тебя такая же. И у вас, друзья мои, тоже, только на спине. Открываем дискуссию?

Помолчали. Наконец старший заставы сдвинулся в сторону и буркнул.

— Катись ты…

— Спасибо. Сделайте мне еще одно одолжение. Постойте минут пять на месте, — попросил Мартин. — Договорились?

И, не дожидаясь ответа, направился к цели своего путешествия кратчайшей дорогой.

С этой стороны поселка идти комфортно. А вот если заходить с севера, то сначала надо переправиться через ров, миновать заставу, потом петлять по улицам, обходя перекрытый квартал со штаб-квартирой «Долга», и есть не иллюзорный шанс повстречать забредшую со Свалки или Агропрома стайку слепых собак или еще какого-нибудь любознательного и вечно голодного представителя чернобыльской фауны. «Вот местные кабаны, к примеру, очень неприятные попутчики. — Вспоминал Мартин недавно подслушанный урок, который Штопор давал вновь прибывшему. — Так и норовят визави поддеть на гипертрофированный клык. Или бывшая родственница кабанчика — псевдоплоть. Разговаривать умеет. Да что толку. Как попка повторяет когда-то услышанное, и все. Клыками ее, правда, Зона не наградила, зато передние конечности усилила. А ведь тварь любит именно передними у тебя перед носом размахивать». Короче говоря, хлопотно.

Бар «100 рентген» обосновался на подвальном уровне покинутого и обветшавшего здания, то ли магазина, то ли склада, а может, и публичной библиотеки — во времена Первой Чернобыльской страна гордилась всеобщей грамотностью и любовью к чтению.

Мартин прошел арку и оказался во внутреннем дворе. В углу под навесом горел костерок, подле расхаживал дятел в черно-красном с дробовиком под мышкой. Левее на стене прямо по обшарпанной штукатурке броско намалеван большой знак радиоактивного заражения, цифра 100 и латинская буква «R».

Наемник толкнул железную дверь, спустился вниз на два пролета и постучал еще в одну дверь. Открылось зарешеченное окошко. Охранник оглядел гостя так, словно снимал флюорограмму на память, и загремел засовом.

«Руки». «Все оружие сюда клади». «Повернись». «Шагай».

Вот и вся процедура приветствия.

Мартин миновал неширокий коридор с двумя поворотами и оказался в помещении с арочным потолком, подпертым кирпичными колоннами. Грубо сколоченные деревянные столы, местами осыпавшаяся штукатурка, деревянная же, потемневшая от времени барная стойка. За пределами Зоны — стильный дизайн, а тут — «я его слепила из того, что было».

Если не считать вездесущих долговцев, то посетителей раз, два и обчелся. Видно, неприемный день или позже подтянутся.

Мартина малолюдство вполне устраивало (согласитесь, довольно сложно удерживать нить беседы, когда вокруг толпятся, орут, бьют посуду и плещут по щам). Он подошел к стойке и кивнул бармену. Тот, не говоря ни слова, указал большим пальцем на дверь по правую руку. Жест сей означал одно: вас ждут в вип-зале.

Не успел войти, а от столика напротив входа раздалось:

— Hey Kumpel. Wie geht's, wie steht's?[3]

Мартин не водил дружбы с лидером «Псов» Волкодавом, их даже приятелями не назовешь, тем не менее инициативу, как и глубину познаний своего визави в актуальной версии языка Гете и Шиллера, оценил. Тут же понял: разговоры разговаривать сегодня будем на немецком. А что, собственно. Наемник обыкновенный чаще всего полиглотом бывает. Так, на всякий пожарный. Никогда не знаешь, куда занесет.

Вот и сейчас. Что, собственно, произошло? Встретились старые кампф-камарады, природные такие маститые дойчи — прямо Цитен и Зейдлиц, — и болтают на своей тарабарщине. Кого-то огорчает, что она распространена меньше, чем русский или английский? Ну, извините.